Е.Т. Гайдар так выражает их кредо, представляя историю России как «красное колесо» (1994): «В центре этого круга всегда был громадный магнит бюрократического государства. Именно оно определяло траекторию российской истории… Необходимо вынуть из живого тела страны стальной осколок старой системы. Эта система называлась по-разному – самодержавие, интернационал-коммунизм, национал-большевизм, сегодня примеривает название “державность”. Но сущность всегда была одна – корыстный хищнический произвол бюрократии, прикрытый демагогией» [241, с. 328].
Поразительно, что наша элитарная интеллигенция легко приняла титул Е.Т. Гайдара как демократа и либерала. Он считает, что державность – название хищного бюрократического государства России, хотя большинство населения видело в державности одну из важнейших ценностей.
В книге Ю. Левады «Есть мнение» на основании опросов 1989–1990 гг. был сделан такой вывод: «Державное сознание в той или иной мере присуще подавляющей массе населения страны, и не только русскоязычного… Исторически эти представления о сверхмощи государства, защищающего и обеспечивающего своих подданных, складываются в своеобразную культурно-идеологическую сверхценность». Авторы книги классифицируют близкие типы сознания так: державное – 52–55 % населения, тоталитарный тип сознания – 30–35 %, русское почвенное сознание – 7–8 %.
Это составляет минимум 90 % населения [193, с. 187–188, 197]. Авторы считают, что это сознание – «негатив патерналистского общества, …десятилетиями культивируемый и уходящий в глубь традиций Российской империи» [193, с. 191]. Такое сознание населения возмущает социологов ВЦИОМа, но они хотя бы признают это как реальность. А применение термина «демократы» в приложении к реформаторской элите уже в конце 1980-х гг. вызывало когнитивный диссонанс.
А. Ципко сказал: «Нашими мыслями прежде всего двигала магия революции». Но это была и есть магия перманентной революции! Эта культурная и даже философская особенность антисоветского сообщества обществоведов была замечена уже у шестидесятников. «Воздухом свободы» шестидесятники и их духовные потомки подышали только при Горбачеве и Ельцине. Первые же попытки «бюрократов и силовиков» восстановить, хоть в минимальном формате, систему государственного управления после 2000 г. вызвали нарастающую ненависть и консолидацию этих обществоведов и гуманитариев.
Пройдем по следам академика А.Н. Яковлева. Ранее были приведены его квалификации советского строя, высказанные публично, когда это стало возможным. Но прошлое его не отпускает. Его спрашивают: «Не жалеете, что в свое время с Горбачевым силовиков не разогнали?» И он подливает масла в огонь: «Я думаю, это наша ошибка. Что касается монстра, я бы его ликвидировал… Кстати, по моей записке КГБ был разделен на несколько частей» [242].
Но что дальше? Его цель достигнута, можно сеять доброе, вечное. Но как будто бес глядит на него из каждого куста: «Опрокинута система ленинско-сталинского фашизма, положено начало построению гражданского общества социального либерализма. Но только начало. Социалистическая номенклатура, дождавшись своего часа, снова пытается вернуть общество в стадо с его привычной рабской психологией» [46, с. 632].
Это пока что мягкий упрек тем, кто увлекся «построением гражданского общества социального либерализма» и утратил бдительность. Он прямо указывает логово зла: «Форсированная бюрократизация демократии может привести к ее падению без всяких мятежей и бунтов. И решающую роль в переходе к масштабному авторитаризму сыграет чиновничья номенклатура. Если народы России хотят быть свободными гражданами и хозяевами, они должны начать настоящую освободительную борьбу против диктатуры чиновничества и воровского бизнеса, которые намертво связаны между собой» [46, с. 654].
А.Н. Яковлев – академик РАН по Отделению экономики – представил коллективного врага народа в лице государственного аппарата: «Меня тревожит наше чиновничество. Оно жадное, ленивое и лживое, не хочет ничего знать, кроме служения собственным интересам. Оно, как ненасытный крокодил, проглатывает любые законы, оно ненавидит свободу человека… Я уверен: если у нас и произойдет поворот к тоталитаризму, то локомотивом будет чиновничество. Распустившееся донельзя, жадное, наглое, некомпетентное, безграмотное сборище хамов, ненавидящих людей» [242].
Казалось бы, это заявление слишком общо. Где же тут конкретный враг народа? Ведь нельзя же совсем без чиновников. Поэтому он дает более определенные ориентиры цели: «“Единая Россия” – это некая секта, искусственно созданная чиновничья организация. Я не знаю, сколько у них там рядовых членов, но знаю, что на 90 % она состоит из чиновников”» [242]. «Единая Россия», разумеется, сама по себе не может быть никому ни врагом, ни другом. Суть в том, что в тот момент это была партия В.В. Путина.
Он бросает «черную метку» фашизма Российскому государству «всех времен», независимо от политического режима: «Создается впечатление, что в то время, как уголовщина ленинско-сталинского режима уходит в прошлое, вой мотора корабля власти остается старым, советским… Россия больна вождизмом. Это традиционно. Царистское государство, князья, генеральные секретари, председатели колхозов и так далее. Мы боимся свободы и не знаем, что с ней делать. Я понимаю, что тысячу лет жить в нищенстве и бесправии – другого менталитета не создашь. Отсюда и появляются у нас фашистские группировки. “Идущие вместе”… Завтрашние штурмовики» [242].
В целом рассмотрение дискурса идеологов перманентной революции актуально. Они не исчезли из российского политического пространства и остались в элите постсоветского обществоведения. Вот что писал А.Н. Яковлев примерно в 2003 г.: «Ползучая реставрация нарядилась в одежды стабилизации. Разрыв между словами и делами снова стал повседневным занятием политиков. Иными словами, непереносимо, когда рушится здание, в фундаменте которого есть и твои кирпичи. Даже в страшном сне не могло присниться, что по стране зашагают отряды мерзавцев, а не созидателей, готовых отстаивать свободу человека» [46, с. 13].
А.Н. Яковлеву в его ненависти к чиновникам вторит Е.Г. Ясин. Для него бюрократы и государственники – враги, антиподы либералов. Их укрепление он трактует как «полицейское государство» (а кое-кто из этой «партии» прямо говорит о «фашистском государстве»). Е.Г. Ясин заявил в обращении к «демократам»: «События вокруг ЮКОСа – это шаг к победе бюрократии над бизнесом… Это шаг от управляемой демократии к полицейскому государству… До недавнего времени казалось, что президент стоит над схваткой, что ему для равновесия нужны две стороны: либералы и государственники. Теперь стало ясно, что это не так, по крайней мере в данный момент. И выбор его очевиден» [243].
Е.Г. Ясин угрожал В.В. Путину мобилизацией всего «класса» новых собственников и экономическим саботажем: «Владельцы компаний всех размеров формируют единый фронт для защиты своих интересов… Итак, позиция президента ясна, и менять ее он не собирается. Получается, на события могут повлиять только бизнесмены: замедление экономического роста, сопровождаемое бегством капиталов» [243].
Г.Х. Попов накануне юбилея Победы «объясняет» гражданам мотивы, по которым власть стала отмечать этот праздник: «Я понимаю, что все это не случайно. Оказавшись почти что у разбитых корыт в Чечне и Беслане, в обещаниях увеличить ВВП и прочих начинаниях, не имея за душой ничего такого, что могло бы вдохновить всех нас, наши лидеры однопартийного разлива собираются ухватиться за шинель Сталина и даже влезть в его сапоги» [244].
Человек полон ненависти и к государству, и к населению. Таковы и недавние заявления Г.Х. Попова: «Обозначу сугубо тезисно главные проблемы. Их мы обсуждали в Международном союзе экономистов, и они, надеюсь, будут полезны всем, в том числе участникам встречи двадцати ведущих стран мира…
Необходимо изъять из национальной компетенции и передать под международный контроль ядерное оружие, ядерную энергетику и всю ракетно-космическую технику. Нужна передача под глобальный контроль всего человечества всех богатств недр нашей планеты. Прежде всего – запасы углеводородного сырья» [178].
Вот это и есть суть перманентной революции Л. Троцкого: враг – «власть как система, как феномен». Идеал – хаос, который может контролировать только глобальная элита. Создание хаоса – новое оружие в гибридных войнах постиндустриальных стран.
Исследования процессов формирования «серых зон» и зон хаоса (в России и за рубежом) приводят к выводу, что эти продукты деградации государства не являются «наследием прошлого», а возникают в условиях трансформационного кризиса под воздействием «критических моментов» во время институциональных изменений. Расцвет неформальных институтов есть «результат рациональных действий» акторов, способных навязать свои «правила игры». Большим подспорьем им была доминирующая идеология экономического либерализма, требующая минимизации регулирующих функций государства. Так, один из ведущих авторов Положения о выборах 1993 г. и последующего законопроекта В. Шейнис говорил: «Не так страшно, если некоторые богатые люди смогут купить голоса избирателей. Государственное финансирование более опасно для российской демократии».
Вся эта гвардия стареющих шестидесятников, занимая в течение 30–40 лет командные высоты в образовании и учреждениях общественных наук, имела возможность отобрать и воспитать в духе своей парадигмы когорту молодых обществоведов и гуманитариев. В основном они и сидят за рычагами нынешней идеологической машины.
Вот эссе А. Рубцова, руководителя Центра исследований идеологических процессов Института философии РАН. Это изощренное, полное ненависти представление уже постсоветской России – ее государства и населения:
«Публицистика освоила идею: наше государство – стационарный бандит… Грабеж становится цивилизованным и легальным… В вековой истории низкого передела сама страна становится полем быстрой наживы и вечной заготовкой под правильное будущее… Этот контракт никто не навязывал, мы сами его учредили и сами же срываем в новом цикле предательства свободы в истории Отечества. Но пьеса диктует: наш президент в законе при всем желании не может открыто оспорить принцип горизонтального договора как учредительной основы государства. Как автократ он нелегален даже для самого себя; отсюда невроз, идеологическая шизофрения и постоянные обломы в политике…