Оказывается, десятилетиями мы копили деформации и вот столкнулись лицом к лицу с отчуждением, когда, как оказалось, созданное усилиями поколений общественное здание вовсе не “наш” дом, а тюрьма, задавившая инициативу, творчество, семью, нацию, гражданскую жизнь, наконец, свободу человека. Обязательно нужно преодолеть отчуждение – перестроить здание, избавить его от последствий дегуманизации, деперсонализации. Многое нужно преодолеть – отчуждение людей от труда, от продукта труда, от власти, от управления, от культуры, духовности, друг от друга» [273].
Попытки воззвать к здравому смыслу успеха не имели. Культурологи, например, писали (1990): «Каждый конкретный этап человеческой истории имеет свою форму социально-экономического и духовного отчуждения. …Мы исходим из того, что отчуждение при социализме так же естественно, как и при капитализме и, впрочем, при первобытнообщинном строе. Это не аномалия, а нормальный, естественный процесс, свойственный развитию каждого общества, и охватывает он не только сферу экономики, но и сферу духовности, культуры» [274].
Советское и постсоветское обществоведение, вместо того чтобы распутать и объяснить населению сложные софизмы Маркса и предупредить, что они неприложимы к реальности России, а главное, внятно описать структуры и процедуры нашей социальной и экономической жизни, превратило Маркса и марксизм в инструмент манипуляции сознанием. И это состояние продолжается.
Мы говорили о том, что С.С. Шаталин и его соратники допускали грубые нарушения норм науки, когда убеждали, что Советское государство – самый страшный эксплуататор. Но надо еще сказать простую и важную вещь: они выступили как провокаторы, которые завели трудящихся в подворотню, где их просто ограбили. Тут даже об эксплуатации и речи нет. Социолог пишет: «Занятость рабочих – первая, пожалуй, наибольшая проблема, выпавшая на их [рабочих] долю во время кардинальных преобразований. Число безработных доходило до 15 %; нагрузка на 1 вакансию – до 27 человек; …число рабочих, прошедших состояние полностью или частично незанятого с 1992 по 1998 г., составило 30–40 млн человек, что сопоставимо с общей численностью данной группы» [275].
Куда это войско академиков и профессоров толкнуло поверивших им трудящихся? Ведь знали, чем это кончится, – все это было изучено, да и лучшие эксперты с Запада отговаривали наших экономистов и социологов от столь жестокой операции. Мы с невероятными усилиями пережили «лихие 90-е годы», теряя по миллиону душ за год. Судьба дала нам передышку до 2008 г., послала нам манну небесную нефтедолларов. А дальше что? Какой культурный тип теперь стал эксплуататором нашего населения?
Вот сообщение газеты «Коммерсантъ» от 25 декабря 2015 г.: «Четвертый за четверть века экономический кризис в РФ сопровождается небывалым за последние 15 лет спадом доходов домохозяйств и ростом уровня бедности. Они происходят в отсутствие у государства и общества финансовых и институциональных возможностей для социальной адаптации. Прогнозы неутешительны: аналитики ждут массового падения уровня и качества жизни граждан. По уровню бедных в обществе в 2016 году Россия может ликвидировать все завоевания последнего десятилетия, вернувшись к ситуации 2005 года» [276].
Почему у нас за четверть века накатил уже четвертый кризис? Почему у государства отсутствуют институты, защищающие население от кризисов? Ведь именно обществоведы-реформаторы советовали ликвидировать все эти защитные системы. Они ненавидели советские институты и финансовую систему – почему не проектировали других, хороших? Ученые!
Если можно верить газете «Коммерсантъ», вот вывод главных экспертных служб Правительства РФ вкупе со Всемирным банком: «2015 год ознаменовался сильнейшим в новом тысячелетии реальным падением доходов, зарплат, пенсий и увеличением неполной занятости, которые продолжатся в 2016 году. Консенсус Аналитического центра при Правительстве РФ (АЦ), РАНХиГС, Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКПа) и Всемирного банка… в том, что даже официальный уровень бедности будет расти на 2 п.п. в 2015 и 2016 годах – до 16 % и достигнет максимума с 2005 года. Замглавы Минэкономики Алексей Ведев считает, что падение уровня жизни происходит при “общественном согласии”, характеризуя ситуацию как “тревожную”… По оценкам АЦ и РАНХиГС, в зоне риска пополнить армию бедных в обозримом будущем находятся от 30 % до 50 % населения РФ – прежде всего дети, пенсионеры и их семьи, а также занятые неполный рабочий день» [276].
Как при этом трогательно звучит реплика замминистра Минэкономики, что «падение уровня жизни происходит при “общественном согласии”».
Но не забыли и про эксплуататоров: «Несмотря на бурный рост доходов, из-за неизменной сверхвысокой концентрации национального богатства в отдельных социальных группах и регионах уровень неравенства в обществе не изменился – в 2014 году 28,4 млн человек (20 % населения) жили на 7 тыс. руб. в месяц» [276].
И тем не менее должны же экономисты АЦ, РАНХиГС и ЦМАКПа объяснить, почему падение уровня жизни в 2016 г. достигнет состояния 2005 г., притом, что по их расчетам ВВП в 2016 г. будет на 23 % больше, чем в 2005 г.? Почему «пополнить армию бедных» рискуют от 30 % до 50 % населения РФ? Куда собираются деть 23 % ВВП? Что это за консенсус экспертов правительства и Всемирного банка?
Краткий экскурс в политэкономию
Академик С.С. Шаталин поставил такой вопрос: «Что лучше: эксплуатация человека человеком или сверхэксплуатация человека государством?» – и сделал вывод, что для советских граждан лучше «эксплуатация человека человеком». Вывод кардинальный – это призыв к смене государственной системы и общественного строя. Но этот вывод противоречит нормам рационального мышления. Ведь само понятие эксплуатация многозначно, и ученый обязан был объяснить его смыслы и ввести каждое определение в ясный контекст. Если понятие «эксплуатация человека человеком» как-то было объяснено в учебниках политэкономии, книгах и СМИ (пока не важно, верно или нет), то понятие «сверхэксплуатация человека государством» упало на головы советских граждан внезапно.
Сам С.С. Шаталин смысл обоих понятий не объяснил и даже не сказал, являются эти две сущности соизмеримыми между собой и можно ли их сравнивать друг с другом по критерию «что лучше»? Ведь сразу видно, что это сущности, принципиально разные. Можно, например, сказать, что главное в сверхэксплуатации человека государством есть воинская повинность: человек рискует отдать свою жизнь навсегда, а при «эксплуатации человека человеком» работник всего лишь сдает в аренду частному предпринимателю свою рабочую силу. Оценка несоизмеримых ценностей и платы за них – фундаментальная проблема социальной и экономической философии, а что мы видим у философов российской реформы? Они эту проблему просто игнорируют.
Вспомним, что нам гласили словари и политэкономия, которую С.С. Шаталин, вероятно, знал досконально. Хотя, возможно, о некоторых основаниях политэкономии он умолчал. В российских словарях с 1907 г. утвердилось определение: «эксплуатация – извлечение выгод из к.-н. предприятия, из чужого труда». В Советском энциклопедическом словаре (1985) говорится: «эксплуатация – присвоение результатов чужого труда собственниками средств производства в классово-антагонистич. обществ. экон. формациях…». Так же и в Новом словаре иностранных слов (2009 г.). Эти определения прямо или косвенно опираются на трудовую теорию стоимости. В Википедии прямо сказано: «Присвоение прибавочной стоимости Маркс считал формой эксплуатации работников».
Но это неверно! Первая ошибка С.С. Шаталина и П.Г. Бунича заключается в том, что они использовали авторитет Маркса, а Маркс писал совсем другое. Проблему «эксплуатации человека человеком» и «сверхэксплуатации человека государством» разжевал сам Маркс. И в обоих случаях С.С. Шаталин и Бунич исказили модель Маркса.
Начнем с «эксплуатации человека человеком». В политэкономии принято, что наемный рабочий производит стоимость, которая разделяется на две части. Первая часть – стоимость необходимого продукта, которая отдается в форме зарплаты рабочему, как рыночную цену его рабочей силы. Его рабочая сила – товар, и он его добровольно продает капиталисту. Это честная купля-продажа, тут нет никакой эксплуатации. Вторая часть произведенной рабочим стоимости представлена прибавочным продуктом. Этот продукт капиталист продает на рынке и получает доход (прибавочную стоимость). Получение этой прибавочной стоимости наши обществоведы и называют эксплуатацией работника.
Искажение теории Маркса советскими профессорами и академиками поражает. Трудовая теория стоимости исходит из постулата равновесия рынка труда: необходимый труд оплачен зарплатой, эквивалентной стоимости рабочей силы. Никаких претензий на получение и прибавочной стоимости рабочий предъявлять не может. Он свободно заключил на рынке труда контракт купли-продажи его товара (рабочей силы). Работодатель предоставил другие ресурсы, необходимые для процесса труда и производства стоимости, в том числе и необходимого продукта, принимаемого за форму зарплаты.
Маркс специально подчеркнул, что в норме при купле-продаже работнику дается согласованная цена его рабочей силы, и нет никакой несправедливости в том, что этот его товар производит прибавочную стоимость. Нет никакой несправедливости! Значит, нет и эксплуатации в том смысле, который нам навязало советское [а также досоветское и антисоветское] обществоведение.
Читаем «Капитал» Маркса: «Стоимость рабочей силы и стоимость, создаваемая в процессе ее потребления, суть две различные величины. Капиталист, покупая рабочую силу, имел в виду это различие стоимости. Ее полезное свойство, ее способность производить пряжу или сапоги, было только conditio sine qua nоn [необходимым условием], потому что для создания стоимости необходимо затратить труд в полезной форме. Но решающее значение имела специфическая потребительная стоимость этого товара, его свойство быть источником стоимости, притом большей стоимости, чем имеет он сам. Это – та специфическая услуга, которой ожидает от него капиталист…