Ответ. Что вообще такое интеллигенция? Интеллигенция – это не просто образованные люди. Любой русский чиновник был образованным человеком. Любой русский офицер был образованным человеком. Были ли они все интеллигентами? С точки зрения русской интеллигенции начала XX века точно не были. Интеллигенция – это определённая, если угодно, каста. В самом хорошем смысле слова, в отличие от тех людей, которые сейчас ругают интеллигенцию. Как возникла эта каста? Когда после великих реформ, даже до великих реформ, ещё при Николае I, образованные люди стали ужасаться тому, что «барство дикое влачится по браздам», они поняли, что они ответственны за народ. Что сам народ неграмотен, абсолютно ничего не может, кроме пугачёвского бунта, пугачёвского социализма, как сказал Евгений Трубецкой. А они ответственны за народ. Государь и дворяне, власть живёт для себя, народ использует как средство. И образованные люди, в том числе и дворяне, в том числе и достаточно богатые люди, князья Долгорукие, тот же Лев Николаевич Толстой, они осознали свою ответственность за народ, за Россию, за страну, но не как за землю с берёзками, а за людей, которые на ней живут. И они считали, что их задача – вот этот забитый, тёмный, несчастный народ освободить. Для этого надо свергнуть царскую власть. Для этого надо учредить демократическую республику и разделаться с религией окончательно, и т. д. Это был кодекс интеллигенции. Мало среди интеллигентов было верующих людей, по крайней мере церковных православных христиан. В основном они видели Церковь как государственный институт порабощения. А к 1909 году, после первой революции, в столыпинский период, интеллигенция потеряла почву под ногами. Народ перестал быть нищим, убогим, неграмотным. Понимаете, за что бороться? Народ участвовал в политической жизни, участвовал в самоуправлении, участвовал в земстве, участвовал в выборах в Думу. Да, много ещё неравенства. Но уже нельзя было сказать, что народ эксплуатируется. Кто его эксплуатирует? Милюков? Родзянко эксплуатирует народ? Социалисты эксплуатируют народ? Становится абсурдным всё это. Огромное кооперативное движение, когда крестьяне-производители сами организуются, их никто не эксплуатирует. Или они друг друга эксплуатируют? И традиционная интеллигенция, которая боролась за народ, люди гибли в этой борьбе, они теряет свой raison d'être. И в этой ситуации начинается поиск новых вещей. Одни продолжают всё это говорить. Вообще такой средний уровень интеллигенции в довоенный период продолжает говорить народническими лозунгами. Но более культурные люди уже смеются над этим. И появляется сборник «Вехи», которому была устроена обструкция в интеллигентской среде, но в нём участвовали самые образованные люди, которые уже понимали, всё это народничество ушло, всё это в прошлом. Проблема сейчас другая, проблема не в том, чтобы освободить народ, а в том, чтобы просветить народ. Причём просветить его не в смысле грамоты, это и без интеллигенции делают в обычной школе, а в смысле духовной грамотности. Смотрите, почти все участники «Вех» от социал-демократии перешли на позиции христиан. Это же все христиане: Булгаков, Бердяев. Или, как Изгоев, почти христианин. Сознавая своё еврейское происхождение, он внутренне не мог позволить себе креститься, но он был верующий человек. И практические все шли этим путём. Вот это и есть причина отхода. Я ответил на ваш вопрос?
Вопрос из зала. Спасибо за содержательную лекцию. У меня вопрос следующего порядка. Вы очень оптимистично закончили. И я хотел бы всё-таки понять причины вашего исторического оптимизма. Вот я, например, вижу по-другому эту ситуацию. Что власть использует эту пропаганду, и, опираясь на технический прогресс и развитие телевидения, средства массовой информации проводят эту пропаганду достаточно успешно. Пропаганда работает, растление общества продолжается, и весьма успешно. И я не вижу предпосылки для этого оптимизма. В чём вы видите какие-то ростки в современном обществе, какое-нибудь зарождение гражданского общества, которого я не вижу?
Ответ. Вы понимаете, тогда, в начале XX века, в этот предвоенный и военный период, человек был доволен собой, потому что он неплохо начинал жить, но у него не было ценностей. Он был недоволен собой в высшем духовном смысле слова, но он был доволен собой в бытовом смысле слова. Вот помните главного героя повести «Деревня»? Богатый крестьянин, который думает купить дом того помещика, который глумился над его дедом. Она самодоволен, только у него нет смысла жизни. И поэтому люди кончают самоубийством. У них нет ценности и смысла жизни. Но всё у него получается. Поэтому ему не надо больше ничего, он не испытывает ни в чём потребности. И поэтому этот его стихийный социализм, циничный, религиозно не ограниченный, и мог привести к срыву всех реформ в конечном счёте. Первый топор, врубившийся в дверь помещика, был, как вы помните, топором деревенского кулака, а не бедняка. А сейчас люди недовольны. Государство через средства массовой информации им впрыскивает опиум. То есть впрыскивает им успокаивающее наркотическое средство. А люди же не могут просто смотреть телевизор, им надо кушать, им надо ездить, им надо лечить своих детей и стариков, учить детей. И они сталкиваются со всё большим количеством трудностей. И это наркотик очень кратковременного действия. Большинство людей им будет не удовлетворено, большинство из них не сможет уехать навсегда за границу. Вот поэтому я смотрю оптимистично, я уверен, что нынешняя ситуация заставит людей, причём люди-то намного образованнее, чем в начале XX века. Речь идёт о массе народа, а не о нас с вами. Такие люди были и в начале XX века, образованные даже лучше, чем мы с вами. А речь идёт о массе народа, и она намного лучше образована. И есть все эти средства: интернет и т. д., молодёжь им активно пользуется, и даже я. Так что мне кажется, что сейчас на самом деле перспективы намного лучше. Наркотик, впрыскиваемый через СМИ, не имеет долгосрочной силы действия. Беда в том, что наша Церковь занимает сейчас неправильную позицию. Она не учит народ, она, как в худшие времена крепостного рабства, всецело с властью. И вот это огромная беда. Если в России произойдёт новый бунт, бессмысленный и беспощадный, а он может произойти, я не очень в это верю, но он всё-таки может произойти, просто у нас население старовато для бунта, но всё может быть. Огромная вина Церкви, причём не только православной, но и официальной мусульманской Мечети… Поскольку духовно она не занимается образованием народа, то и народ дичает, дичает в нравственном плане, не культурном. Но тем больше возрастает наша с вами задача просто людей образованных учить, учить и учить. Вот это сейчас самое главное. Если известный бандит говорил: «Учиться, учиться и учиться», то сейчас наша главная задача – учить. Причём учить в первую очередь на собственном примере, не словами, но самой жизнью своей, словами только очерчивая и поясняя жизнь. Это наша задача. И тогда у нас есть шанс, у России есть шанс. Как старым друзьям, я скажу вам как на духу – я потому и не уезжаю из России. Я мог взять себе кафедру где-нибудь в Европе, жить безбедно и в интернете учить русских людей, как им жить. Но я считаю, что мне нужно жить именно здесь, что надо учить собой. Вот в этом наша задача. И мне не кажется, что она вовсе бесперспективна. Поэтому, дорогие друзья, может быть, я полный идиот, но я полон оптимизма.
Лекция 3. Февральская революция. Начало русского бунта
Итак, дорогие друзья, мы сегодня говорим о событиях, которые, если не считать перемены стиля, начались 22 февраля, только по старому стилю. Это именно то, что у нас называют Февральской революцией. И наша с вами задача – посмотреть на то, как происходили события, и постараться понять, почему буквально в несколько дней прекратило своё существование величайшее или второе по величине (если считать первым Британскую Империю) государство мира.
Я смею вас заверить, что до сих пор историки теряются в догадках, ясности нет, но факт есть. Уже сто лет мы живём без России, мы живём в некоем государстве, созданном большевиками. Но Россия исчезла в 1917 году. Как же так могло произойти со страной, которая занимала шестую часть суши и имела 180 млн населения? Она, безусловно, не была самой богатой страной мира, но была далеко не самой бедной и была далеко не самой слаборазвитой. Вы помните по предыдущим лекциям, где я всё это довольно подробно обсуждал.
В России в эти последние месяцы её существования как Российской Империи людьми владели двойственные чувства. С одной стороны, всё продолжалось по-старому, всё продолжалось так, как продолжалось пять, десять лет назад. Если не считать политической сферы и юридической, то есть того, что произошло после 1905–1906 годов, всё продолжалось так, как повелось двадцать, тридцать лет назад. Да, была революция, было развитие, но это была всё та же налаженная жизнь, всё та же политическая система, Романовы правили страной, просвещали университеты, работали министерства, трудились заводы, где-то рабочие бастовали, где-то крестьяне возмущались, шла война, но она шла уже 2,5 года, всё было более-менее неизменно.
И в то же время практически у всех в России было ощущение, что это вот-вот кончится, вот-вот рухнет, обычный порядок должен был, как казалось всем, завершиться со дня на день. И мало кто воспринимал это ощущение как трагическое. Подавляющее большинство людей верило, надеялось на то, что вот совсем скоро, за горами, и не такими высокими, скорее, за холмами нас ждёт светлое будущее, когда всё станет великолепно. Всё то, что было плохо в повседневности – в политической, в экономической, в социальной, – всё это чудодейственно будет исправлено, и Россия окажется в мире всеобщих радости и счастья. Поэтому отношение к власти, которая управляла страной, было всё более и более негативным. Власть была помехой на пути к этому светлому будущему («светлое будущее» было расхожей, обычной фразой и в интеллигентных, и в полуинтеллигентных домах), власть казалась преградой на пути к счастью. А на самом деле и сама власть, за исключением отдельных её представителей, тоже мечтала об этом светлом будущем. Конечно, она его видела более рационально, она его видела в некотором изменении институтов, законов, но всё равно считала, что всё должно стать другим – новым и прекрасным. И вот в этом двойственном состоянии Россия жила в феврале 1917 года, сто лет назад.