С марта по июнь большевики, используя деньги, которые присылают из Германии, наладили издание «Правды» тиражом 85 тысяч экземпляров в день, «Окопной правды», «Голоса правды», «Солдатской правды» тиражом 75 тысяч экземпляров. Весной 1917 года войскам отправлялось до 100 тысяч экземпляров большевицких газет каждый день. Газеты попадали в каждую роту. В начале июля общий ежедневный тираж большевицких газет и листовок составлял уже 320 тысяч экземпляров в день. В день!
Вот мы говорим о зомбоящике, мы говорим о наших Киселёвых и так далее, тогда не было этих ящиков, но поверьте, что это был аналог этих ящиков, и он работал очень хорошо. С марта по август практически вся солдатская масса России была полностью охвачена именно ленинской пропагандой. Ни меньшевики, ни эсеры ничего подобного предоставить не могли, у них денег таких просто не было. У Ленина были деньги, практически немереные, для всего этого.
Но вернёмся в Петроград. Мы остановились в апреле. Апрельский кризис разразился практически сразу же за приездом Ленина в Россию и декларацией его Апрельских тезисов. 20–21 апреля, когда Милюков огласил декларацию Временного правительства о верности союзникам и войне до победного конца, Совет (ещё весь Совет, не Ленин только, а весь Совет) объявил, что это ошибочная декларация.
Совдеп требует, чтобы Милюков ушёл из правительства, и объявляет, что необходим мир без победителей и побеждённых, на основании Циммервальдской платформы 1915 года. Совдеп опубликовал Циммервальдскую платформу и фактически потребовал прекращения войны так, как будто бы не было этих двух с половиной лет войны, этой крови, страданий и гибели миллионов людей. Мир не просто без аннексии и контрибуции, а мир без победителей и побеждённых – такова была формулировка.
Совдеп вывел на улицы Петрограда под лозунгами «Долой министров-капиталистов!», «Мир без аннексий и контрибуций!» до 100 тысяч людей. В основном это были вооружённые солдаты Петроградского гарнизона. Тогда Петроградским гарнизоном командовал назначенный уже Временным правительством генерал Лавр Георгиевич Корнилов. Генерал Корнилов тут же предложил Временному правительству сделать то, что, собственно говоря, за два месяца до того должен был сделать Государь. Он предложил снять с фронта войска, вести их в столицу и разогнать эту демонстрацию. Но Временное правительство обошлось без этого. Оно, правда, пошло на компромисс. Но оно вывело, оно призвало сторонников войны до победного конца выйти на контрдемонстрации, и вышло намного больше людей.
В апреле вышло намного больше людей под лозунгами «Война до победного конца!», «Вся поддержка Временному правительству!». И совдеповское движение захлебнулось, но был достигнут компромисс. Милюков и Гучков 5 апреля вышли из правительства, и военным министром вместо Гучкова становится Керенский, а министром иностранных дел – Терещенко.
Генерал Корнилов, которого не послушались министры Временного правительства, подаёт в отставку с поста командующего Петроградским гарнизоном и просится на фронт. Его отправляют на фронт. В конце мая происходят выборы районных Дум Петрограда, и на этих выборах троцкисты и большевики уже выступают вместе. На первом съезде Советов 3 (24 июня) троцкисты и большевики также выступают вместе.
Кстати говоря, наверное, вам будет интересна характеристика Ленина на Первом съезде Советов. Её дал член Петросовета философ Федор Степун в своих воспоминаниях «Бывшее и несбывшееся». Это взгляд на Ленина с другой стороны. Степун был сторонником Керенского, сторонником демократии и потому – противником Ленина. Что же пишет Федор Степун о том Ленине, который именно во время Первого съезда Советов произносит свою великую фразу – «Есть такая партия!».
«Первое впечатление от Ленина было впечатление неладно скроенного, но крепко сшитого человека. Небрежно одетый, приземистый, квадратный, он, говоря, то наступал на аудиторию, близко подходя к краю эстрады, то пятился вглубь. При этом он часто, как семафор, вскидывал вверх прямую, не сгибающуюся в локте правую руку. В хмуром, мелко умятом под двухэтажным лбом русейшим, с монгольским оттенком лице, тускло освещённом небольшими, глубоко сидящими глазами, не было никакого очарования. Было в нём даже что-то отталкивающее. Особенно неприятным был жёсткий, под небольшими подстриженными усами брезгливо-презрительный рот. Говорил Ленин немузыкально, отрывисто, словно топором обтёсывал мысль. Преподносил он свою серьёзную, марксистскую учёность в лубочно-упрощённом стиле… Ленин был на съезде единственным человеком, не боявшимся никаких последствий революции и ничего не требовавшим от неё, кроме дальнейшего углубления. Но этой открытостью души всем вихрям революции Ленин до конца сливался с самыми тёмными, разрушительными инстинктами народных масс. Не буди́ Ленин ухваткой своих выступлений того разбойничьего присвиста, которым часто обрывается скорбная народная песнь, его марксистская идеология никогда не полонила бы русской души с такою силою, как оно, что греха таить, всё же случилось»[21].
В правительстве уже пять министров-социалистов. Большинство министров-капиталистов, но уже пять министров-социалистов, а не один, как до апрельского кризиса. И тем не менее ничего не меняется.
На выборах Центрального исполнительного комитета Совдепа на Первом съезде троцкисты и большевики выступают вместе, но неожиданно получают только 17 % голосов. Ленин обескуражен. Его пропаганда действует не так быстро, как бы он хотел. Он не может даже захватить Совдеп. И поэтому он начинает думать о захвате власти насильственным путём.
Ленин выбирает момент, когда в июне русские войска терпят неудачу на фронте. Новый военный министр Керенский объезжает войска, его нет в Петрограде. Министр-председатель князь Львов находится в полной прострации. Два сильных человека – Гучков и Милюков – уже вне правительства. Наступление на фронте, давно обещанное союзникам, оборачивается поражением. Из-за того, что войска распропагандированы Циммервальдской идеологией, они уже не хотят идти в атаку. Русские войска не стыдятся отступать. Сражаются одни ударные батальоны, наспех сформированные из действительно патриотически настроенных солдат и офицеров, в том числе и из инвалидов, вернувшихся на фронт. Но они не могут одни победить австрийскую армию. Они тоже отступают. Вот в этот момент продуманно начинает действовать Ленин. Он обещает всем всё. Принципы очень простые: земля крестьянам вся; контроль над фабриками, полный контроль над зарплатами, над длиной рабочего дня – рабочим комитетам; на фронте войны не должно быть, а должен быть мир без аннексий и контрибуций, мир без победителей и побеждённых, воевать не надо.
Ленин не действует наобум. Временное правительство понимает, что надёжных войск мало, и оно хочет лучшие военные части отправить на фронт, чтобы начать наступление. Под Ригу должен быть переброшен Первый пулемётный полк из Петрограда. Первый пулемётный полк абсолютно распропагандирован большевиками. Рижский выступ – тяжелейший участок фронта, где сражаются и погибают в это время те самые латышские стрелки, которые потом составят красу и гордость революции. Тогда латышские стрелки ещё были вполне антинемецки настроенные. Это потом они решат, что их Царь и Временное правительство обманывали, и переметнутся к Ленину.
Первый пулемётный полк не хочет идти на фронт, но он же не может сказать – «мы не хотим идти на фронт, потому что мы боимся, что нас поубивают». Там же умирают люди, так сказать нельзя. Солдаты прекрасно это понимают, и они выдумывают при подсказке людей из окружения большевиков очень убедительную формулу: «Мы готовы умирать за революцию, но мы не будем умирать за капиталистов. Если правительство будет не буржуазным, а советским (советским в старом смысле этого слова, совдеповским) – мы пойдём на фронт. А за нынешнее правительство капиталистов мы на фронт не пойдем».
4 июля большевики организуют 50-тысячную демонстрацию, в которой участвуют в основном военные Петрограда – Первый пулемётный полк, моряки Кронштадта, вооружённые рабочие. Ленин приветствует их с балкона дворца Кшесинской – там штаб большевиков. Дворец этот захвачен большевиками, так же как анархо-синдикалисты захватили дворец бывшего премьер-министра Александра Федоровича Трепова. Как мы видим, уже происходит вполне незаконная экспроприация имущества. Ленин приветствует эти 50 тысяч вооружённых людей и говорит, что надо свергнуть буржуазное правительство и социал-предательский Совет. «Совет социал-предателей». Вот тогда 4 июля Ленин использует эту формулу.
Большевики вызывают войска из пригородов Петрограда, приходит полк из Красного Села, но поскольку полк пришёл и не знает, куда идти, он направляется к Таврическому дворцу. Выходит член правительства меньшевик Дан и говорит: «Я, член Совдепа, приветствую вас». – «Мы пришли углублять революцию!» – «Отлично, – говорит Дан, – занимайте позиции вокруг Таврического дворца, потому что контрреволюция хочет нас захватить». Он имеет в виду Ленина. То есть начинается, казалось бы, схватка не на шутку. Ленин и Троцкий, повязав галстуки, чтобы казаться похожими на настоящих министров, приезжают в Таврический дворец и ждут, что власть упадёт им в руки. Гарнизон Петропавловской крепости переходит на сторону большевиков. Финляндский и Николаевский (ныне Московский) вокзалы захвачены большевиками. На Невском пулемёты, рассекающие города на части. Захвачена контрразведка. Думали уничтожить все документы, к тому времени накопленные контрразведкой о связи большевиков с немецким Генштабом, но умные контрразведчики всё унесли заранее. Поэтому контрразведку захватили, разгромили, но самых важных документов там не нашли.
Газеты захвачены все, большевики захватывают все редакции небольшевистских газет. Всё отлично отрежиссировано и спланировано заранее. Кем? Вряд ли Лениным. Это высокопрофессиональные действия, и за ними угадываются специалисты германского Генштаба. Ленин говорит в Таврическом дворце: «Советы должны взять всю власть в свои руки. Долой Временное правительство!»