28 ноября 1917 года произошёл первый вызов, первое столкновение уже избранных депутатов Учредительного собрания с большевиками. В Петрограде, в здании Синода, которое занимали тогда бастующие государственные служащие (после захвата большевиками власти государственные служащие объявили всеобщую забастовку), в окружении чиновников эти первые 60 делегатов Учредительного собрания провели заседание. Они рассказывали о будущем Учредительном собрании чиновникам, о том, как всё надо будет организовать. Тут ворвались солдаты Военно-революционного комитета. И вечером 28 ноября все депутаты были арестованы, их всех продержали до конца декабря 1917 года, а приехавших кадетов вообще не выпустили, их судьба была печальна. Тех, кого арестовали, амнистировали 1 мая 1918 года. Но им, кроме кадетов, позволили, по ходатайству Штейнберга, участвовать в работе Учредительного собрания.
В тот же день 28 ноября Ленин подписывает указ об объявлении Конституционно-демократической партии вне закона. Кадеты получили довольно много голосов на выборах. Кадеты имели партию, имели фракцию из 15 депутатов в будущем Учредительном собрании, но они были объявлены вне закона. То есть они не только не могли участвовать в деятельности Учредительного собрания, их просто арестовали бы тут же, и они должны были уйти в подполье. Кадетская газета «Речь» была закрыта. Сталин в это время сказал: «Мы определенно должны добить кадетов, или они нас добьют». Вроде бы размеры фракций не сравнимы – у большевиков и левых эсеров 206 мест, у кадетов – 15. Но Сталин и Ленин ясно сознавали, что 15 умных, образованных и красноречивых людей, опытных в политике, а именно такими были избранные в Учредительное собрание представители КДП, могут сплотить все демократические силы и пресечь большевицкую авантюру. Декрет о запрете кадетской партии, подписанный Лениным 28 ноября 1917 года, назывался «Декрет об аресте вождей гражданской войны против революции». Ещё никакой гражданской войны не было, ещё только шёл ноябрь 1917 года, но уже для большевиков гражданская война была.
29 ноября Совнарком запретил частные собрания членов Учредительного собрании, то есть до созыва Учредительного собрания члены Учредительного собрания теперь не имели права собираться. В ответ на это эсеры создали Союз защиты Учредительного собрания. 30 ноября 1917 года так называемый Верховный главнокомандующий армией, большевик прапорщик Крыленко в обращении ко всем солдатам революционной армии и флота объявил: «Это то Учредительное собрание, через которое лжедрузья народа, предатели и изменники народных интересов, предавшиеся американским капиталистам, и бывшие революционеры стремятся задушить власть рабочих и крестьян».
Интересно, что большевицкая фракция в Учредительном собрании в значительной степени была против его разгона. 11 декабря 1917 года Ленин добился переизбрания бюро фракции, чтобы назначить надёжных людей. Фракцию возглавил Бухарин. 12 декабря 1917 года Ленин составил тезисы об Учредительном собрании, в которых заявил, что «всякая попытка, прямая или косвенная, рассматривать вопрос об Учредительном собрании с формальной юридической стороны в рамках обычной буржуазной демократии вне учёта классовой борьбы и гражданской войны является изменой делу пролетариата и переходом на точку зрения буржуазии. „Вся власть Учредительному собранию!" – это лозунг калединцев».
19 декабря Зиновьев заявил: «Под лозунгом „Вся власть Учредительному собранию!" кроется лозунг „Долой Советы!"». То есть большевики уже в декабре чётко взяли курс на разгон Учредительного собрания. Но тем не менее это нельзя было сделать явно. Была дискуссия. Троцкий призывал вообще его не созывать. Но Ленин решил собрание собрать. Тем более что в партии была довольно большая фракция сторонников Учредительного собрания.
20 декабря Совнарком постановил открыть заседание Учредительного собрания 5 января 1918 года. 22 декабря это решение утвердил Всероссийский центральный исполнительный комитет Советов. Одновременно большевики готовили всероссийский съезд Советов. Они предполагали, в случае необходимости, подменить Учредительное собрание Советами, которые постепенно всё больше и больше брали под свой контроль.
23 декабря Совнарком под предлогом угрозы со стороны немцев ввёл в Петрограде военное положение. Запрещены митинги, собрания, шествия. Чтобы не было поддержки Учредительному собранию. Большевики понимают, что Петроград в значительной степени против них, за КДП.
1 января 1918 года происходит очень странное покушение на Ленина. Ленин выступал в Михайловском манеже. Когда он после этого сел в автомобиль и отъехал, по машине началась беспорядочная пальба из ружей. Но эта пальба, хотя она и пробивала машину и продырявила даже ветровое стекло навылет, хотя стреляли сзади, никого не ранила и не убила. Пули чуть-чуть поцарапали швейцарского коммуниста Фрица Платтена, которому было суждено в день рождения Ленина 22 апреля 1941 года быть застреленным в концлагере под Няндомой.
Князь Иван Дмитриевич Шаховской заявил, что это он организовал покушение и даже дал солдатам полмиллиона рублей. То же самое сказал и подтвердил кадет Некрасов. Так что, по всей видимости, деньги дали, солдат подкупили, но солдаты Ленина убивать не хотели и стали стрелять так, чтобы в него не попасть.
Все понимали, что большевики готовят разгон Учредительного собрания. 3 января на заседании ЦК эсеров разбирался вопрос о том, защищать ли силой Учредительное собрание. А сила была. Солдаты гвардейских полков, расквартированных в Петрограде, – Семёновского и Преображенского и дивизион броневиков Преображенского полка заявили, что они готовы защищать Учредительное собрание. Но эсеры сказали, что нет, это несвоевременное и ненадёжное дело. Вооружённые демонстрации в день открытия Учредительного собрания были признаны нежелательными военной комиссией партии эсеров.
Вот как происходило дальнейшее. «Борис Петров и я посетили полк, чтобы доложить его руководителям о том, что вооружённая демонстрация отменяется и что их просят прийти на манифестацию безоружными, дабы не проливать кровь. Вторая половина предложения вызвала у солдат бурю негодования: „Да что вы, товарищи, в самом деле, смеётесь, что ли, над нами или шутки шутите? Мы не малые дети, и если пошли сражаться с большевиками, то делали бы это вполне сознательно. А кровь… крови, может быть, и не довелось бы, если б мы вышли целым полком вооружённые". Долго мы говорили с семёновцами, и чем больше говорили, тем становилось яснее, что отказ наш от вооружённого выступления воздвиг между нами и семёновцами глухую стену взаимного непонимания. „Интеллигенты, мудрят сами не зная что. Теперь видно, что между ними нет людей военных". Так отреагировали солдаты на своё желание защитить Учредительное собрание».
Троцкий потом в своих воспоминаниях отмечал: «Да, они отвергли помощь солдат. Но они тщательно разработали ритуал первого заседания. Они принесли с собой свечи на случай, если большевики потушат электричество, и большое количество бутербродов на случай, если их лишат пищи. Так демократия явилась на бой с диктатурой во всеоружии бутербродов и свечей».
Трагически сложилась в эти дни судьба двух видных арестованных членов ЦК кадетской партии, депутатов Учредительного собрания Фёдора Фёдоровича Кокошкина и Андрея Ивановича Шингарева[33]. Это были лучшие ораторы Конституционно-демократической партии. Кокошкин и Шингарев были арестованы тогда же, 28 ноября. Шингарев был земским врачом и писателем, Кокошкин – правоведом и издателем. Близкие и друзья уговаривали их не ехать в Петроград, догадывались, что большевики их арестуют, но они поехали. Фёдор Кокошкин сказал: «Я не могу не явиться туда, куда меня послали мои избиратели. Это значило бы для меня изменить делу всей моей жизни».
Они сидели в Петропавловской крепости. Их не отпустили на заседание Учредительного собрания. Сразу же после разгона Учредительного собрания, вечером 6 января, их перевели в Мариинскую больницу, где большевики планировали свести с ними счёты. Через несколько часов, в ночь на 7 января, они были зверски убиты. Около тридцати матросов флотских экипажей, кораблей «Ярославец» и «Чайка» охотно вызвались пойти с большевиком Басовым, чтобы разделаться с Шингаревым и Кокошкиным. С криками: «Вырезать! Лишние две карточки на хлеб останутся!» – разъярённая матросня ринулась к Мариинской больнице. Расставив на всякий случай посты на соседних улицах, около десяти матросов в полдесятого вечера подошли ко входу в больницу, стали стучать в дверь. «Сторож, открывай, здесь есть арестованные министры. Мы пришли на смену караула». Шингарев с Кокошкиным были министрами Временного правительства. Увидев толпу вооружённых матросов, перепуганный сторож Марков впустил их в больницу. Взяв у сторожа керосиновую лампу, Басов, зная расположение палат Кокошкина и Шингарева, повёл матросов на третий этаж. Сначала матросы ворвались в палату Шингарева. Тот готовился ко сну, сидел на краю кровати, прислонившись к стене. Здоровенный матрос эстонец Оскар Крейс схватил его за горло, повалил на кровать и стал душить. Шингарев попытался спросить: «Что вы, братцы, делаете?» Однако матросы, крича, что «убивают министра за 1905 год, довольно им нашу кровь пить», стали беспорядочно стрелять в него из револьверов и закалывать штыками. Затем убийцы направились в палату Кокошкина, который уже спал. Тот же Крейс схватил его за горло со словом «товарищ» и площадной бранью. А другой матрос, Матвеев, двумя выстрелами в упор в рот и в сердце убил его. И, исполнив свой классовый долг, матросы и красногвардейцы покинули больницу. Уходя, они в комнате Шингарева прихватили его кожаную куртку и подарили её Басову. Опьянённые совершённым убийством, они требовали от Басова, чтобы тот повёл их в Петропавловскую крепость, где намеревались расправиться с сидевшими там министрами. Слава богу, не повёл, приказа, должно быть, не было. Так закончили свою жизнь два члена ЦК кадетской партии, два депутата Учредительного собрания.