1 января 1918 года вышел декрет Совнаркома об аннулировании государственных займов: новая власть объявила, что не будет платить по долгам прежних правительств России, разорвав тем самым преемство финансовой ответственности. Тогда же Ленин внёс проект декрета о всеобщей национализации производства. «Да, мы грабим награбленное», – провозгласил он, добавив, что в этом и заключается суть большевизма.
В декабре 1917 года были запрещены сделки с недвижимостью. В апреле 1918 года была запрещена купля-продажа предприятий, в мае отменены права наследования, 28 июня объявлена национализация всей крупной промышленности. В августе 1918 года городская недвижимость (то есть дома, квартиры и земля под ними) была объявлена большевиками государственной собственностью. Владельцы домов и квартир превратились в арендаторов у государства. По воле власти аренда легко расторгалась и недвижимость частично или полностью отбиралась.
Оказавшись без собственности, граждане России потеряли какую-либо независимость от власти, завладевшей всей их собственностью. Из свободных людей они тут же стали рабами, служащими за подачку, за кров и за харч. Собственность движимая и недвижимая, отобранная большевиками, не возвращена законным владельцам и их наследникам до сего дня.
22 июня 1918 года был издан декрет, по которому «виновники в сбыте или в хранении для сбыта в виде промысла продуктов питания, монополизированных республикой, лишаются свободы на срок не менее 10 лет с принудительной работой и конфискацией всего имущества». 21 ноября 1918 года вся внутренняя торговля была объявлена государственной монополией, частные торговцы превратились в спекулянтов. Рыночные отношения частных лиц замещались административным распределением продуктов и товаров из единого государственного центра по карточкам. В России всю Мировую войну продукты (за исключением сахара, использовавшегося в самогоноварении) не нормировались – и голода не было. Бунт в феврале был вызван случайным сбоем в поставках продовольствия в Петроград, так как на складах муки было достаточно. С ноября 1918 года все продукты были только по карточкам.
Распределение продуктов было крайне неравномерным. Рабочим военных заводов выдавали в месяц 24 фунта муки, 1–4 фунта крупы, 1–2 фунта сахара, 3–6 фунтов мяса. Граждане из бывших эксплуататорских классов получали от 50 до 250 граммов хлеба в день и более ничего. Множество людей голодало и умирало от истощения, особенно зимой и весной 1919 года. Но по специальным карточкам большевицкие руководители и нужные им люди получали всё что угодно. Так, за ноябрь 1920 года (вспомним голодный и холодный кошмар, в котором жила тогда практически вся Россия) семье Ленина из трёх человек с прислугой было отпущено 24,5 кг мяса, 60 яиц, 7,2 кг сыра, 1,5 кг сливочного масла, 2 кг зернистой чёрной икры, 4 кг свежих огурцов, более 30 кг муки и круп, 5 кг сахара, 1,2 кг монпансье, 1 кг сала и 100 папирос[37].
Если в 1918–1919 годах человеку удавалось из «Совдепии» перебраться в некоммунистическую часть России – будь то Украина, Сибирь, Финляндия или даже Архангельская губерния, он сразу же попадал в мир изобилия пищи и бытовой устроенности – от истощения здесь никто не умирал, коммунальные службы работали, хотя жизнь, разумеется, была нелёгкой. И это свидетельствует, что голод и холод в большевицкой части России были не стихийным бедствием и даже не результатом экономических ошибок (ошибки можно было легко исправить, закупая, скажем, продовольствие у крестьян на награбленное в банках золото), но целенаправленной политикой.
Тот, кто не имеет пищи, не имеет сил сопротивляться. Он или умирает, или идёт служить тому, кто будет давать ему кусок хлеба. В этом и был весь нехитрый расчёт большевиков – смирить голодом народ, только что напившийся допьяна революционной вольностью, и, смирив, а также оболванив его направленной и жёстко контролируемой пропагандой, утвердить навсегда свою власть над ним. К голоду как к действенному политическому оружию большевики будут прибегать всегда, когда их власть над обществом становится ненадёжной.
Правительствующий Сенат, последнее государственное учреждение старой России, о котором, кажется, на время забыли большевики, 22 ноября (5 декабря нового стиля) 1917 года в общем собрании вынес решение о незаконности создания Совнаркома и, соответственно, о неправомочности всех его декретов, равно как и декретов, принятых ВЦИК Советов.
Решение Сената рабочие сенатской типографии отказались набирать для печати, а Совнарком, спохватившись, издал в тот же день декрет № 56 «О суде», отменивший в России право. Право и суд заменила революционная целесообразность. Все судебные учреждения, в том числе и Сенат, распускались. Их заменили устанавливаемые Советами «народные суды» и «революционные трибуналы». Они могли следовать «законам свергнутых правительств лишь постольку, поскольку таковые не отменены революцией и не противоречат революционной совести и правосознанию». В ноябре 1918 года любое применение старых законов было запрещено. Всё законодательство российского государства, складывавшееся многие столетия, было отменено одним росчерком большевицкого пера. Оно было заменено полным беззаконием или, как любили говорить сами большевики, «правом революции». До настоящего дня этот декрет остаётся в силе и действие русского законодательства не восстановлено. В России продолжают действовать советские «законы» в той мере, в какой их ещё не заместили новые законы Российской Федерации, считающей себя «продолжательницей СССР».
27 декабря 1917 года Совнарком декретом запретил созывать Всероссийский земский съезд, намеченный на 18 января 1918 года. Этим же декретом был учреждён специальный комитет, который должен был ликвидировать всю земскую деятельность в России. В январе 1918 года земства всех уровней были распущены большевиками: «Было бы вопиющим противоречием и непоследовательностью, если бы пролетариат, стремясь к своему господству, остановился в смущении, как перед святыней, перед существующими органами местного самоуправления», – говорил, вынося приговор земству, один из делегатов III Съезда Советов в январе 1918 года. Вместо самоуправления было введена жёсткая властная вертикаль от ленинского Совнаркома до последней деревни.
29 ноября была объявлена вне закона Конституционно-демократическая партия – Партия народной свободы. Все её руководители подлежали немедленному аресту, и все, кого удалось схватить большевикам, были арестованы даже за день до издания декрета – утром 28-го – и брошены в Трубецкой бастион Петропавловской крепости. Им было вменено в вину, что кадеты «отказались признать власть народных комиссаров». 6 января 1918 года два видных кадетских деятеля, члены ЦК КДП и министры Временного правительства Фёдор Фёдорович Кокошкин и Андрей Иванович Шингарев были зверски убиты матросами-анархистами в Мариинской больнице, куда их накануне под караулом перевели из крепости из-за сильного ухудшения здоровья. Убийцы, конечно же исполнявшие волю новой власти, не понесли никакого наказания.
После множества заявлений о том, что только их партия обеспечит выборы в Учредительное собрание, большевики не могли выборы отменить. Выборы в Учредительное собрание состоялись в различных избирательных округах 12–14-го и в последующие дни ноября, а также в декабре 1917 года и даже в начале января 1918 года. В написанном Лениным и принятом II Съездом Советов «Постановлении об образовании рабочего и крестьянского правительства» сказано: «Образовать для управления страной, впредь до созыва Учредительного собрания, временное рабочее и крестьянское правительство, которое будет именоваться Советом Народных Комиссаров». Такой же временный статус до соответствующих решений Учредительного собрания получили декреты о мире и земле. В соответствии с демократической процедурой партия Ленина была обязана передать власть социалистам-революционерам, которые победили на выборах. Альтернативой демократическому формированию правительства было удержание власти силой при полном пренебрежении демократическим принципом и с применением массовых репрессий. Большевики выбрали второй путь.
Однако просто запретить созыв Учредительного собрания Ленин с Троцким не решились. 5 (18-го нового стиля) января 1918 года на Учредительное собрание в Таврический дворец прибыло 463 депутата из более чем 700. Его председателем стал эсер В. М. Чернов, поддержанный 244 депутатами, за левоэсеровского лидера М. А. Спиридонову проголосовали 153 большевика и левых эсера. Чернов призывал к спокойной и последовательной работе. Он, оглядываясь на опыт большевиков, предупреждал, что социализм «не есть скороспелое приближение к равенству в нищете, не есть азартные и рискованные опыты на почве общего упадка, лишь ускоряющие разложение и разруху…». Дело шло к рассмотрению вопроса о власти, о создании легитимного правительства. Эсеры намеревались сформировать правительство во главе с В. М. Черновым, в которое приглашали представителей всех социалистических партий. Всероссийское учредительное собрание и законное правительство приступили бы к построению демократического политического порядка в России.
Ленин этого страшно боялся. И потому в ночь на 6 января 1918 года после 12-часового заседания Всероссийское учредительное собрание по указу лидеров-большевиков при поддержке левых эсеров было закрыто вооружёнными матросами, заявившими, что «караул устал». Демонстрации в защиту собрания в Петрограде, Москве, Калуге были разогнаны, сотни человек убиты. С парламентаризмом в России было покончено.
Вслед за разгоном Учредительного собрания Российская социал-демократическая партия (большевиков) на VII Съезде в марте 1918 года сменила название, став Российской коммунистической партией (большевиков), или РКП(б). Знаменательно, что определение «социал-демократическая» было заменено на «коммунистическая». Череда двух большевицких переворотов 25–26 октября 1917 года и 5–6 января 1918 года покончила с демократией в России. Теперь в стране утвердилась открытая диктатура небольшой группы людей, опирающихся на голое насилие. Сутью этой власти было присвоение себе прав на жизнь, свободу и собственность всех тех, на кого эта власть сможет распространиться. Это была не власть общества