Помимо этих фактов имеются данные и о том, что Нахимов своими действиями обеспечил поражение русской армии в ходе Инкерманского сражения 25 октября 1854. Перед началом сражения Нахимову было поручено обеспечить строительство моста через Черную речку по которому должна была пройти группировка войск под командованием генерала Павлова, которая затем поднявшись на Киленбалочные высоты должна была там соединиться с группировкой генерала Соймонова.
После этого объединенная группировка войск многократно превосходящая по своей численности противника в лице английских войск должна была благодаря этому разгромить их в короткие сроки до того как к ним на помощь успеют подойти французы.
Однако этот план был сорван из — за того, что мост к началу сражения не был построен, и при этом об его отсутствии сухопутное командование не было предупреждено Нахимовым.
Поэтому группировка войск генерала Павлова была вынуждена наводить мост через Черную речку самостоятельно и не соединилась во время с группировкой генерала Соймонова.
В результате вместо стремительного разгромного удара получилось затяжное сражение в ходе которого на помощь англичанам пришли французы и заставили русские войска отступить.
Проигрыш Инкерманского сражения стал главной причиной последовавшего спустя 10 месяцев падения Севастополя, поскольку командование русских войск потеряло веру в свои способности проводить успешные крупномасштабные наступательные операции и сделало упор на чисто оборонительные действия.
Говоря о предательских действиях генералов и адмиралов — масонов нужно отметить что им было с кого брать пример. Еще в начале XIX века в Петербурге возникло несколько военных масонских лож: "Елизавета к Добродетели", "Военная верность" (1812; затем переименована в "Александр к "Военной верности""). Членом последней был брат императоров Александра I и Николая I — великий князь Константин Павлович, в дальнейшем наместник Царства Польского и в течении нескольких недель ноября — декабря 1825 года император Российской империи.[5]
Кроме восстановления европейского равновесия, Крымская война, по расчетам европейских банкиров должна была привести к проведению в России целого ряда либеральных реформ, способствующих проникновению европейского финансового капитала внутрь страны с целью эксплуатации ее природных, и трудовых ресурсов, и с другой заставить русское правительство прибегнуть к массированным внешним займам и с этой целью разместить свои ценные бумаги на европейских финансовых рынках.
Повышая или понижая стоимость русских ценных, бумаг на еврорынках, евробанкиры получили бы значительный рычаг влияния на внутреннюю и внешнюю политику русского правительства, что и происходило до ноября 1917 года.
Часть 1. Российская империя и европейские банкиры перед Крымской войной
Марионеточная зависимость режима императора Александра I от европейского финансового капитала, возникшая в период 1801–1814 гг., вызвала к середине 20-х гг. ХIX в. острый политический кризис. Росло количество недовольных политикой режима. Остро встал вопрос о смене курса развития страны.
Эта проблема смены курса, имела две альтернативы: революционную и консервативно-охранительную.
Попытка смены курса революционным путем, провалилась после подавления революционного военного восстания в Петербурге 14(26) декабря 1825. Победило консервативно-охранительное направление, нашедшее свое воплощение в режиме императора Николая I (1826–1855 гг.). Однако в силу своей консервативности, режим Николая I не мог коренным образом порвать ту финансовую удавку, которую накинули на Россию европейские банкиры в царствование Александра I
Главный представитель Ротшильдов в России, петербургский банкир Людвиг Штиглиц продолжал процветать не смотря на смену власти, и даже более того, в 1826 году он сразу после коронации Николая I, получил от него баронский титул, а в 1828 году должность придворного банкира.
Его услугами пользовались такие столпы николаевского режима, как министр финансов Канкрин, министр уделов Киселев, морской министр Меньшиков, министр иностранных дел Ниссельроде, шефы жандармов Бенкендорф и Орлов.[6]
Когда в марте 1843 Людвиг Штиглиц умер, то в день его похорон 11 марта с разрешения императора, в знак траура была закрыта Петербургская биржа, а на самих похоронах присутствовали многие министры и иностранные послы. Речь на могиле произнес редактор влиятельной полуофициальной газеты "Северная пчела" Н. И. Греч.
После похорон уговаривал сына покойного продолжить дело отца, сам император: "Колебание осиротелого Штиглица-сына, вызвало милостивое настояние императора Николая I, с сожалением представлявшего себе возможное прекращение дел столь знаменитого дома".[7]
Это "настояние" императора "подействовало" и дело отца продолжил Александр Штиглиц (1814–1884 гг.)
Но при всем своем почтении к европейскому финансовому капиталу и его представителям в России, Николай I все же предпринял ряд мер, чтобы ослабить финансовую зависимость России от Запада. Прежде всего, он прекратил брать новые займы у европейских банкиров и первую половину его царствования (1826–1840 г.г.) не было взято ни одного внешнего займа.
Результаты и причем, благоприятные, не замедлили сказаться. Вновь начинается бурный рост русской промышленности. В результате, уже в 1828 г. продукция русской промышленности была впервые представлена на международной промышленной выставке-ярмарке в Лейпциге, а в 1829 и 1831 гг. аналогичные выставки-ярмарки состоялись в Петербурге и Москве.
Темпы промышленного развития России в 30-е гг. ХIX в. были таковы, что вопросы промышленного развития страны, стали широко обсуждаться в русских газетах и журналах того времени. Очень большое внимание уделял в своих публикациях железным дорогам, паровым машинам, строительству новых фабрик, издаваемый Пушкиным журнал "Современник".
В 30-40-е гг. ХIX в. в России начинается промышленный переворот, ручные станки и механизмы, использующие энергию падающей воды, стремительно вытеснялись станками и механизмами, использующих привод от паровых машин. Ранее всего, этот процесс начался в текстильной и сахарной промышленности. В 1846 г. в России было 700 тысяч веретен, приводимых в движение паровыми двигателями. К 1859 г. их количество выросло до 1 млн.600 тыс. Б 1849 г. — 44 % производимого в стране сахара вырабатывалось с применением паровых машин. Всего в России с 1830 по 1860 гг. было произведено и ввезено из-за границы более 100 тысяч станков, машин и других видов промышленного оборудования.[8]
На металлургических предприятиях в этот период происходит замена кричного способа выплавки железа новейшими по тему времени технологиями "пудлингование" и "бессермерование".
Вслед за Европой в России появился и начал развиваться железнодорожный транспорт. В 1836 г. в России была построена первая железная дорога между Петербургом и Царским селом, протяженностью около 40 км. К 1851 г. были построены железные дороги Петербург-Москва и Варшава — западная граница, общей протяженностью 1500 км.
Промышленный переворот приводил к серьезным изменениям в структуре русского общества. Если к началу 30-х годов ХIX в. крепостной труд в русской промышленности составлял 45 %, то к началу 50-х гг. ХIX в. вольнонаемные составляли 90 % рабочих русской промышленности.[9]
Русская политическая полиция того времени, внимательно следившая за политической обстановкой в стране, быстро определила последствия происходившего в стране промышленного переворота. Так, в своем " Отчете за 1830 год"' III отделение "Собственной его императорского величества канцелярии", отмечала, что: "Вся Россия, с нетерпением ждет перелома, как в системе, так и в людях".
В связи с этим, III отделение призывало императора "вновь завести машину". Ключами для такого "завода", по мнению III отделения являлись "правосудие и промышленность", то есть III отделение предлагало установить в России режим буржуазного правового государства, опирающегося на промышленный капитализм.
В Отчете III отделения за 1839 г. этот призыв звучал еще более отчетливо: "Весь дух народный, направлен к одной цели — к освобождению", "Крепостное право есть пороховой погреб под государством".[10]
Однако, в силу своего консервативно-охранительного характера, опоре на земельную аристократию и сохранившихся связей с европейским финансовым капиталом, режим Николая I не мог осуществлять коренных преобразований в интересах российского промышленного капитала. Единственное, на что он оказался способен — это отдельные, частные реформы.
Так, в 1828–1829 гг. при Министерстве финансов создаются Мануфактурный и Коммерческий Советы, призванные регулировать промышленную и торговую деятельность в стране.
Была проведена министром финансов Канкриным денежная реформа, установившая серебряное обеспечение рубля. В 1837 г. по инициативе П. Д. Киселева, создается "Министерство государственных имуществ", которое занималось государственными крестьянами, "вольными хлебопашцами", иностранными переселенцами, кочевыми племенами, а также принадлежащими государству землями, лесами, водами.
В 1837–1838 годах данным министерством была проведена реформа государственных крестьян, одной из целей которой, было обеспечение промышленности рабочими руками. Распоряжениями правительства в 1835 и 1840 году были уничтожены остатки крепостнических отношений в российской промышленности. Начиная с 1831 года была установлена практика ежегодного проведения промышленных выставок попеременно в Петербурге и Москве.[11]
В 1832 году правительство выделяет промышленную буржуазию в отдельное сословие "почетные граждане'', получивших социально-политические права сравнимые с дворянскими. До этого представители промышленной буржуазии были разбросаны в сословиях купцов, мещан, государственных крестьян и даже крепостных.