1 октября 1946 года был оглашен приговор. Все подсудимые, кроме Шахта, Фриче и фон Папена, были признаны виновными в предъявленных обвинениях и приговорены: Геринг, Риббентроп, Кейтель, Кальтенбруннер, Розенберг, Франк, Фрик, Штрейхер, Заукель, Йодль, Зейс-Инкварт и заочно Борман – к смертной казни через повешение; Гесс, Функ и Редер – к пожизненному заключению; Ширах и Шпеер – к 20 годам, Нейрат – к 15, Дениц – к 10 годам тюрьмы.
Трибунал признал преступными организациями СС, гестапо, СД и руководящий состав нацистской партии. Прошения осужденных о помиловании были отклонены, и в ночь на 16 октября 1946 года приговор был приведен в исполнение. Лишь Герингу удалось избежать виселицы. В ночь перед казнью он покончил жизнь самоубийством. Тысячелетний рейх сделал свои последние 12 шагов на эшафот.
Когда Германий стало две
Мы никогда не примем Аденауэра как представителя Германии. Если снять с него штаны и посмотреть на его задницу, то можно убедиться, что Германия разделена. А если взглянуть на него спереди, то можно убедиться в том, что Германия никогда не поднимется.
Германия лежала в руинах. Но промышленность можно восстановить – было бы желание. Его у немцев всегда в избытке. Еще и многим европейским странам осталось бы. А как быть с растоптанным и униженным национальным сознанием? Вся нация стала воспринимать себя синдикатом убийц. Выяснилось, что за 12 лет существования Третьего рейха не было вообще ничего положительного. Только бесконечные зверства. Жить с такой мыслью невероятно тяжело. Германии срочно понадобились новые национальные герои.
История осмысления кровавого пути Третьего рейха и поиск подлинных героев гораздо занимательнее и поучительнее, чем германский экономический подъем, вступление в НАТО и следование в фарватере США. Об этом написаны уже десятки книг. Сложно добавить что-то новое. Поэтому я предлагаю вам взглянуть на идеологическое содержание процесса на примере трех человек: Клауса фон Штауффенберга, Рудольфа Гесса и Романа Редлиха. Каждый из них становился субъектом пропаганды в годы холодной войны. И если про покушение на Гитлера, совершенное одноруким полковником, сегодня многие слышали (другой вопрос, что исключительно послевоенные мифы), то две другие знаковые фигуры противостояния России и Германии нынче во многом несправедливо забыты.
Если в Германской Демократической Республике после окончания войны закономерно возник культ Эрнста Тельмана, то в Федеративной Республике Германия объектом всеобщего поклонения стали участники событий 20 июля 1944 года. Да, возникала значительная сложность. Офицеры изменили присяге, данной лично Гитлеру. Ее текст гласил: «Я приношу перед Богом эту святую присягу быть беспрекословно послушным фюреру германского рейха и немецкого народа Адольфу Гитлеру. Готов как отважный солдат в любой момент отдать за него свою жизнь».
Казалось бы – положение безвыходное. Поэтому немецкому обществу была предложена такая трактовка: фюрер сам нарушил присягу. Совершенные нацистами и им самим преступления сделали ее недействительной. Тем паче что в церковных писаниях есть места, где недвусмысленно утверждается: присяга, принесенная тирану, не имеет силы закона. На том и порешили.
Сегодня, когда речь заходит о плане «Валькирия», все непременно представляют себе Тома Круза. О, волшебная сила кино! Для многих полковник фон Штауффенберг, вероятно, теперь уже навсегда будет ассоциироваться с этим голливудским актером. Дошло до абсурда. На обложке одной из книг, посвященных событиям июля 1944 года, красуется не полковник, а Круз в его образе. И хотя фильм дал значительно упрощенную картину тех событий – зрители убеждены, что именно так все и происходило. Но они ошибаются. Подлинная история «Валькирии» значительно интереснее.
К началу лета 1944 года стало окончательно ясно, что Третий рейх проиграл войну. Рабоче-крестьянская Красная армия выходила на границы Советского Союза, союзники готовились открыть второй фронт. Даже на Африканском континенте, где дела у Германии обстояли более-менее благополучно, наметился перелом. Понимали это и в Москве, и в Лондоне, и в Нью-Йорке. И лишь в Берлине были уверены, что все идет по плану и временные трудности будут преодолены. Но не все немцы уже свято верили Гитлеру и Геббельсу. Были и те, кто с риском для жизни боролся против национал-социализма.
В их число входили и высшие офицеры вермахта. Они понимали, что война проиграна, что единственный выход не только для Германии, но и для всего мира – немедленная капитуляция немецкой армии на всех фронтах и военный трибунал над главарями тысячелетнего рейха. Позже Гитлер охарактеризует этих людей соответствующим образом: «Подлая клика ничтожных предателей народа осмелилась сделать самое страшное – изменить присяге. Однажды Германия уже пала жертвой заговора негодяев – в ноябре 1918 года. Но сейчас мы полны решимости уничтожить всех этих подлецов, всех до одного».
Именно так, со злобной усмешкой, будут называть их в Германии в последний год коричневой империи – «подлая клика». Один из организаторов заговора войдет в историю благодаря трем емким фразам. 1939 год: «Этот идиот развязал войну!» 1941 год: «Что-то слишком много побед на счету этой гиены». 1943 год: «Смерть!» Этого человека звали граф Клаус фон Штауффенберг.
Сегодня, когда речь заходит о плане «Валькирия», все непременно представляют себе Тома Круза.
Потом к этим трем лапидарным пунктам, характеризующим повестку дня, добавится еще один: «Я сделаю это». Эти слова граф произнесет 28 июня 1944 года, фактически за месяц до событий. Его друг, полковник Генерального штаба Мерц фон Квирнхайм, в тот же день заметил: «Если кто-то и сможет спасти Германию, так это будет граф. Он один из немногих, кого пока пускают к этой гиене». И все-таки даже Штауффенберг не смог совершить задуманного. Гитлера спас случай – в который уже раз.
Минувший век вообще стал временем краха всеобъемлющих историософских доктрин; вместе с ними рухнуло и то, что в разные времена называлось современниками событий Божьим промыслом, самодвижением абсолютного духа или историческим разумом. История предстала как территория случайностей, ее смысл свелся к нагромождению совпадений. Во времена Третьего рейха это подавалось народу как сила провидения. Об этом неустанно говорил и сам Гитлер: «Я могу сказать, что никому Провидение не даровало больших успехов, чем нам. Чудеса, которых мы добились, противостоя целому враждебному миру, исторически уникальны. Особенно это касается преодоления кризисов, которые, естественно, у нас часто бывали за эти годы».
У фюрера тысячелетнего рейха действительно были все основания постоянно воспевать божественную силу провидения. Возможно, именно оно спасло Гитлера 8 ноября 1939 года, когда канцлер Германии покинул мюнхенский зал «Бюргерброй» за восемь минут до того, как адская машина, изготовленная столяром Георгом Эльзером и замурованная в основание столба, разнесла в щепки трибуну. Провидение спасло мудрейшего сына германского народа и 13 марта 1943 года, на пути из штаба войсковой группы «Центр» под Смоленском в Ставку в Восточной Пруссии. Тогда в самолете находились две бутылки из-под ликера «Куантро» – мнимый подарок одному офицеру в Ставке от полковника Хеннинга фон Трескова – со взрывчатой смесью. Бомба не взорвалась. Провидение позволило Гитлеру избежать смерти и спустя восемь дней, 21 марта, в берлинском Цейхгаузе на выставке трофейного русского вооружения. Барон Кристоф фон Герсдорф, штабной офицер из окружения генерала фон Трескова, должен был сопровождать фюрера. В кармане у него лежало взрывное устройство, которое должно было сработать через 10 минут. Но Гитлер очень спешил и неожиданно ретировался.
И это еще не все. За всю историю тысячелетнего рейха на фюрера было сделано 42 покушения. Вот лишь три из них: капитан Аксель фон дем Бусше вызвался взорвать себя и Гитлера во время демонстрации новых моделей форменной одежды для армии, но за день до покушения вагон с экспонатами был разбит при воздушном налете. Лейтенант Эвальд фон Клейст предполагал расстрелять фюрера во время совещания. По случайному поводу охрана в последний момент не пропустила Клейста на виллу. Ротмистр фон Брейтенбух не сумел выполнить свое намерение убить вождя, так как был задержан эсэсовцами из-за какого-то пустяка.
Кажется, Гитлер действительно был любимцем ее величества фортуны. Не случайно германская еженедельная кинохроника Die Deutsche Wochenschau передавала на весь мир в августе 1944 года: «Мы стали свидетелями удивительного явления – в одном человеке была одновременно и бесконечная доброта, и неумолимая жесткость. Эта жесткость, однако, проявилась лишь в крайнем случае, и только из-за любви к своему народу. Фюрер был уверен, что если не потребует от своих солдат невероятных, беспредельных усилий сейчас, то все одержанные прежде победы станут напрасными, станут бесполезными».
Заговорщики попытались еще раз обмануть судьбу, хотя многие из них уже отчаялись осуществить покушение на Гитлера и предлагали просто дождаться конца коричневой империи. Но Штауффенберг больше не мог ждать. Он прекрасно понимал, что каждый день промедления будет уносить жизни тысяч людей. В июне 1944 года граф твердо решил убить Гитлера. К этому моменту полковник уже был единственным из заговорщиков, кого еще пускали к фюреру. Полковник Мерц фон Квирнхайм, ставший одним из идеологов покушения, с горечью заметил: «Это ни в коем случае не должен совершить фон Штауффенберг. Он будет необходим будущей, свободной Германии. Но выбора у нас нет».
К июлю 1944 года Гитлер действительно ограничил свои контакты с внешним миром. Рейхсмаршал Герман Геринг, выступая по радио весной 1944 года, так объяснил его поведение: «Фюрер предпринимает все возможные усилия, заботясь о людях, люди тоже должны вести себя достаточно хорошо и прилично, осознавая действия руководства и доверяя ему. Для немецкого народа существенно то, что он должен во взаимном доверии выполнить гигантскую задачу – завоевать в борьбе свободу германской нации»