Разговоры Мао в его резиденции прослушивались в надежде выяснить подлинные намерения китайского вождя. Вести переговоры с Мао поручили Андрею Януарьевичу Вышинскому, который сменил Молотова на посту министра иностранных дел. Разносторонне одаренный человек, профессиональный юрист и златоуст, Вышинский умел быть обаятельным и убедительным. Но столкнулся с крепким орешком. Такого трудного партнера у Андрея Януарьевича еще не было.
Вышинскому Мао твердо сказал:
– Я все более прихожу к убеждению о необходимости заключения нового договора о дружбе и союзе между Китайской Народной Республикой и Советским Союзом. Необходимость заключения нового договора между нами вытекает из тех совершенно новых отношений, которые сложились между КНР и СССР после победы народной революции в Китае… Кроме того, определенная часть китайского народа, как известно, выражает недовольство существующим сейчас между Китаем и СССР договором.
Вышинский возразил: пересмотром договора могут воспользоваться американцы или англичане, чтобы нанести ущерб интересам и Советского Союза, и Китая:
– Это нежелательно и не должно быть допущено. Мао неопределенно ответил:
– Это обстоятельство, несомненно, должно быть учтено при определении формулы для решения данного вопроса.
Он понимал, что не Вышинский принимает решения в Москве. Все это была проба сил. Сталин и Мао прощупывали друг друга, проверяли на крепость, ждали, кто уступит первым…
В декабре 1949 года в Москве пышно отмечали семидесятилетие советского вождя.
После войны Сталин ежегодно проводил на юге три–четыре месяца. В Москву возвращался обыкновенно к 21 декабря, ко дню рождения. Высокопоставленные чиновники загодя получили приглашение, украшенное государственным гербом СССР:
«Товарищ…
Правительство Союза ССР приглашает Вас на прием, посвященный Семидесятилетию со дня рождения Великого вождя и учителя Коммунистической партии и советского народа товарища И. В. Сталина.
Прием состоится 22 декабря 1949 г. в Большом Кремлевском Дворце в 9 час. вечера».
Когда Мао, которого в мире еще совершенно не знали, как дорогой гость сидел рядом со Сталиным, во всем мире с надеждой или со страхом следили за тем, что теперь произойдет. После победы Народного Китая советские и китайские коммунисты сообща владели уже третьей частью мира. И судьба всего человечества зависела от того, как складываются отношения Сталина и Мао. Что они замышляют вдвоем?
Но и в самой Москве мало кто знал, о чем они договорились. И договорились ли вообще? Ходили слухи, что Сталин не очень доверяет слишком самостоятельному Мао Цзэдуну, что он поддерживал совсем других людей в руководстве китайской компартии, а Мао намерен держаться наособицу, потому что он сам великий вождь.
Матьяш Ракоши, тогдашний руководитель компартии Венгрии, во время концерта оказался в ложе между Сталиным и Мао Цзэдуном. Вспоминал, как вел себя Мао:
«Из отдельных номеров на сцене его не интересовали сольные певцы и декламаторы, а больше привлекали хоры и танцы. А когда вышли фокусники, показав множество самых различных увлекательных трюков, Мао совершенно изменился: он напряженно следил за их работой, провожал взглядом каждый жест фокусника и после каждого удачного номера весело, чуть ли не самозабвенно смеялся.
Китайский посол рассказывал, что Мао, находившийся к тому времени в Советском Союзе уже несколько недель, целыми днями мог смотреть один советский фильм за другим, так как считал, что это самый простой и самый быстрый способ познакомиться с советскими условиями».
Мао искренне называл советского вождя своим учителем. Сталин с конца двадцатых поддерживал Мао и помог ему подняться на вершину власти.
Исходил из того, что компартия Китая нуждается в жестком и властном правителе. Да Сталин и не мог позволить себе поссориться с Мао, за которым стоял огромный Китай. Победа коммунистов в этой стране была самым ярким свидетельством успеха общего дела.
Вечером на дачу к Мао приехали члены политбюро Вячеслав Михайлович Молотов и Анастас Иванович Микоян. Оба считались большими дипломатами. Они сообщили китайскому вождю: Советский Союз готов заключить новый договор.
Китайский вождь был счастлив — настоял на своем. Начальник его личной охраны Ван Дунсин пометил в дневнике: у Мао «особенно хорошее настроение».
Договорились, что советский военный флот остается в Порт–Артуре, но Москва отказывается от прав на порт Дальний. Железной дорогой временно будут руководить совместно советские и китайские работники. Потом все советское имущество перейдет к Китаю.
Мао провел в Советском Союзе два месяца, пока готовился текст документа. 14 февраля 1950 года министр иностранных дел Андрей Вышинский вместе с главой китайского правительства Чжоу Эньлаем в присутствии Сталина и Мао Цзэдуна подписали договор о дружбе, союзе и взаимной помощи.
Договор требовал совместных военных действий только в случае нападения на Советский Союз или Китай Японии или другой страны, которая объединится с Японией. Поскольку после оглушительного разгрома Япония перестала представлять военную опасность, военная составляющая договора не имела практической ценности.
Договор не обязывал Советский Союз вмешиваться в случае военного столкновения Пекина с войсками Чан Кайши, которые укрылись на Тайване. А вот Соединенные Штаты взяли на себя прямое обязательство поддерживать правительство Чан Кайши, и это привело Вашингтон к длительному конфликту с Китаем из–за Тайваня.
Но в любом случае подписанный в Москве документ был выгоден Китаю, потому что подтверждал его суверенитет и обеспечивал экономические интересы. Зато решилась проблема Монгольской Народной Республики, которую признавал тогда только Советский Союз. На китайских картах Монгольская Народная Республика значилась как Внешняя Монголия. А Внутренняя Монголия входила в состав Китая… Мао со скрипом согласился признать независимость Монгольской Народной Республики.
Договору сопутствовало секретное соглашение, в соответствии с которым Китай обязался не допускать деятельность иностранных государств в Северо–Восточном Китае и Синцьзяне. Все права на экономическую деятельность передавались Советскому Союзу. Здесь добывались стратегически важные виды сырья — вольфрам, олово, сурьма. Мао впоследствии с раздражением говорил:
– Был один человек по имени Сталин, который взял у нас Порт–Артур и превратил Синьцзян и Маньчжурию в полуколонии…
Но Сталину не удалось заставить Китай предоставить Советскому Союзу право в случае необходимости перебросить войска на Дальний Восток через Синьцзян, Северо–западные и Северо–восточные провинции Китая. Мао в ответ попросил дать Китаю возможность перебрасывать свои войска в Синьцзян через территорию СССР. На этом обсуждение завершилось. Настаивать советские руководители не решились.
В ресторане «Метрополь» Мао устроил прием. На него — впервые в жизни, вождь не посещал иностранные приемы! — пришел Сталин.
Он провозгласил тост:
– Дорогие товарищи, мы должны быть благодарны истории за то, что она дала нам такого выдающегося марксиста–ленинца, неустрашимого коммуниста Мао Цзэдуна. За его здоровье и успехи! До дна, товарищи!
Уже заслуживший сталинскую премию композитор Вано Ильич Мурадели написал на стихи Михаила Максимовича Вершинина песню:
Русский с китайцем — братья на век, Крепнет единство народов и рас.
Плечи расправил простой человек,
Сталин и Мао слушают нас…
Вано Мурадели удостоился сталинской премии. Исполнял песню ансамбль песни и пляски Красной армии под управлением Александра Васильевича Александрова.
В начавшейся холодной войне Сталину было жизненно необходимо, чтобы Народный Китай оставался на его стороне. Но Сталин все равно не очень доверял Мао Цзэдуну. Опасался, что китайский вождь вслед за проявившим самостоятельность югославским лидером Иосипом Броз Тито тоже отдалится от Москвы и поладит с Западом.
Мао это чувствовал. В 1957 году рассказывал новому советскому министру иностранных дел Андрею Андреевичу Громыко:
– А ведь Сталин обвинял меня в том, что в Китае коммунизм является националистическим, что Мао Цзэдун, хотя и коммунист, но настроен националистически…
А еще через год приехавшему в Пекин Хрущеву он предъявил целый реестр обвинений в адрес Сталина:
– Его первая главная ошибка та, из–за которой одно время у китайской компартии оставалась одна десятая той территории, что была. Вторая его ошибка в том, что когда в Китае созрела революция, он нам не советовал подниматься на революцию и говорил, что если начнете воевать с Чан Кайши, это может грозить гибелью всей нации…
Секретный доклад
Как же получилось, что за десять лет ближайшие союзники, Москва и Пекин, превратились в злейших врагов, готовых помериться силой на поле брани?
Роль Мао Цзэдуна в социалистическом лагере сразу после смерти Сталина стала куда более значительной, чем прежде. Вот характерная история. По распоряжению тогдашнего главного редактора «Правды» Дмитрия Трофимовича Шепилова редакционные умельцы так отретушировали давнюю фотографию, сделанную еще во время подписания в феврале 1950 года советско–китайского договора, что новый глава правительства Георгий Максимилианович Маленков оказался рядом со Сталиным и Мао Цзэдуном. Они втроем образовали как бы руководящую тройку.
Георгий Максимилианович считал себя самым близким к Сталину человеком и его законным наследником. И воспринимался как новый хозяин страны. Шепилов решил сделать приятное Маленкову. Но товарищам по президиуму ЦК это не понравилось. 12 марта 1953 года президиум объявил главному редактору «Правды» строгий выговор за «произвольную верстку речей руководителей партии и правительства на траурном митинге» и за опубликование без ведома ЦК «произвольно смонтированного снимка на третьей полосе».
– Я считал, что основная проблема — это наша дружба с Китаем, — оправдывался Шепилов, — близость двух глав правительств — символ этой вечной дружбы, и я в этих целях так сделал.