Многие уверены, что СССР должен был пойти китайским путем: сохранить социалистический строй и развивать экономику. Но возможно ли это было?
В 1978 году китайское общество находилось в состоянии хаоса. «Культурная революция» закончилась полным разочарованием в марксизме. И партийно–государственный аппарат пострадал очень сильно, не мог и не хотел сопротивляться реформам. Советский аппарат все держал в руках и противился переменам… Дэн Сяопин, обладая огромным авторитетом, мог позволить себе решительные реформы. Горбачев, молодой политик из провинции, вынужден был маневрировать, действовать постепенно, шаг за шагом, оглядываясь на старую гвардию.
Восемьдесят процентов населения Китая составляли крестьяне, они хотели работать. Дэн дал им эту возможность: разрешил семейный подряд, позволил продавать излишки сельскохозяйственной продукции, и этого оказалось достаточно для того, чтобы сельское хозяйство страны стало доходным, чтобы страна смогла себя прокормить. Успех был огромным. Он позволил Дэну двигаться дальше, к реформам в промышленности.
Горбачев тоже пытался начать реформу в экономике. Но в СССР после десятилетий совхозов и колхозов осталось маловато желающих трудиться на земле. Да и перестраивать более современную экономику куда труднее. И Горбачев, повсюду упираясь в стену противостояния, в 1987 году приступил к демократизации, чтобы пробудить энергию народа. Демократизация привела к слому тоталитарного строя…
Китайские реформы ведут отсчет от третьего пленума ЦК КПК одиннадцатого созыва. Пленум был созван 18 декабря 1978 года для утверждения разработанного Дэном после кончины Мао плана реформ и открытости. Китайцам разрешили обогащаться.
— Как в деревне, так и в городе надо позволять части людей делаться зажиточными раньше других, — говорил Дэн в январе 1983 года. — Достигать зажиточности за счет честного труда законно. Разрешать части людей и районов переходить к зажиточной жизни — неплохое средство. Я одобряю появление крупных подрядных дворов в деревне.
Обогащайтесь! — это главный лозунг в Китае. Обогащайтесь — это тот самый партийный лозунг, который пришелся людям по душе. Мао считал, что бедность не порок. Дэн решил, что бедность — тяжкое бремя, от которого нужно избавляться.
Мао был реакционным утопистом, который тянул Китай назад к мотыге, к ручному труду, питал ненависть к интеллигентам. Дэн, напротив, повернул к научно–технической революции, он требовал от Китая уважать науку. Мао пытался изолировать Китай от мира, от внешнего влияния. Дэн избавился от этого железного занавеса.
Но главное состоит в том, что Дэн повернул Китай лицом к самому себе. Он заставил китайцев понять, что они живут в отсталой, нищей стране, которая отнюдь не идет в авангарде человечества, в стране, которую можно преобразовать только упорным трудом. Он заставил китайцев перейти от абстрактных идей к практическим делам. Он требовал, чтобы люди работали с полной отдачей и строили не утопическое царство, а реальный Китай. Мао обещал народу построить счастье за несколько лет. Дэн такие сроки не ставил. Он понимал, что сделать народ богатым в сжатые сроки невозможно. Для него минимальный срок — это сто лет.
Против реформ не высказались даже военные.
Во времена Мао армии приходилось снабжать себя всем необходимым. Революционная армия всегда обрабатывала землю и производила какие–то товары, чтобы накормить и одеть себя. С тех пор у нее осталась экономическая империя.
Двадцать тысяч военных компаний производили все — от запасных частей к автомобилям и катерам до игрушек и лекарств. Корпорация НОАК активно искала иностранных вложений и жаждала инвестиций. Иностранные компании, американские и японские, охотно вступили в долю с армией. Военные считаются хорошими партнерами. Они привыкли добиваться своего и не любят, когда им отказывают. Генералы–коммерсанты надежны в делах, им можно доверять, говорят иностранцы.
В Китае не всегда можно определить, кто же реальные акционеры, но часто известно, что тем или иным фармацевтическим предприятием или пятизвездочной гостиницей в центре Пекина владеет армия. Мировой производитель мороженого «Баскин–Роббинс» занялся своим бизнесом в Пекине с помощью агентства, которое управляет китайскими спутниками. Так что китайские военные помогают продавать мороженое.
В НОАК все было распределено. С разрешения Центральной военной комиссии генеральный штаб контролировал три крупные компании, которые занимались внешней торговлей и крупными транспортными проектами, телекоммуникациями и строительством гостиниц. Главное политическое управление руководило угольными шахтами, производством бытовой электроники и барами с караокэ. Главное управление тыла ведало производством лекарств и средств народной медицины, а также одежды, обуви и косметики. Завод начинал с выпуска военной формы, а потом стал шить одежду.
Для начала военные заводы осваивали гражданскую продукцию. Потом на их базе развивались самостоятельные производства, уже не имеющие отношения к армии, а потом юридически оформлялись гигантские концерны. Они приносили неплохой доход, который, судя по всему, частично попадал в карманы генералов. Генералы радовались прибыли, поэтому не было опасности, что армия станет на сторону твердолобых и помешает экономическим реформам в стране.
Со временем предприятия отберут у подразделений низкого уровня и передадут экономическому управлению армии, НОАК получала в год три миллиарда долларов чистой прибыли. Но сменивший Дэна на посту руководителя страны и партии Цзянь Цзэминь потребовал от армии прекратить всю экономическую деятельность. Цзянь считал, что вооруженные силы должны не деньги зарабатывать, а заниматься боевой подготовкой…
«Я купил бульдозер»
— Так что же ты купил, когда появились первые свободные деньги?
Задавая вопрос, я заранее знал ответ. Что тогда покупали китайские семьи? Радиоприемник–магнитофон–телевизор-видеомагнитофон… Или:
стиральная машина–цветной телевизор–видеокамера–японский холодильник…
Впервые прилетев в Китай в начале девяностых, я увидел, что страна переживает потребительский бум. Китайские магазины обилием товаров похожи на западные, а количеством покупателей на наши. В магазинах было все. И по разумным, приемлемым ценам. Некоторые экономисты даже боялись кризиса перепроизводства — полки ломятся, а заводы все производят и производят.
Так что же в первую очередь купил мой ровесник из деревни в юговосточном пригороде Пекина?
— Я купил бульдозер, — ответил он.
Чтобы работать еще больше.
Его зовут Ли Юэфу. Два года назад его выбрали бригадиром. В бригаде сто тридцать дворов. Умножить на трое и получится число жителей. В китайских семьях теперь, как правило, по одному ребенку — в борьбе за искусственное ограничение рождаемости государство одерживает победу.
Первая перепись населения, проведенная в 1953 году, установила, что население страны — 594 миллиона человек. Население Китая увеличивалось так быстро, что казалось: скоро почти все в мире будут китайцами. В 2010 году в Китае жило уже 1,34 миллиарда человек. Но за десять лет население увеличилось всего на 5,7 процента. В соседней Индии население растет в три раза быстрее, чем в Китае!
Китайские руководители ввели в действие самую жесткую демографическую политику в мире. Они разрешили иметь только одного ребенка в семье. За второго родителей били по карману, лишали пособий и медицинской помощи. Исключения делались только для представителей национальных меньшинств и сельских жителей.
Школьникам объясняют премудрости контрацепции, а вступающих в брак наделяют соответствующими средствами. Китайское общество еще не знает добрачной половой жизни, во всяком случае, как массового явления. Счастливые люди, у них все впереди…
Политика оказалась настолько успешной, что страну ждет совершенно необычный демографический кризис. Продолжительность жизни растет, а рождаемость сокращается.
Китай стареет. К 2030 году один из каждых пяти китайцев будет старше шестидесяти лет, и число работающих начнет сокращаться.
Иначе говоря, Китай постареет раньше, чем разбогатеет. В нынешнем столетии Китай станет самым старым государством в мире. Все больше стариков, все больше нужно пенсий. Скоро стариков некому будет кормить, слишком мало останется молодежи, чтобы работать. В Японии тоже происходит нечто подобное, но это богатая страна.
В Китае пенсия была роскошью, которая распространялась только на небольшую часть работающих в государственном секторе. Большинство стариков ничего не получали. Пенсии платит не государство, а предприятие. Так что о стариках в Китае заботились в основном семьи.
Сегодня ситуация с пенсией улучшилась, ее получает половина тех, кому она положена по возрасту. В основном это горожане. Поэтому китайцы привыкли откладывать на старость. Надежды на детей нет. Детей все меньше. Так что на селе власти закрывали глаза, если в крестьянской семье не один, а двое детей, особенно если первый ребенок — девочка.
Ограничение рождаемости привело к неожиданному результату. Горожане уже свыклись с тем, что в семье один ребенок. Но если можно иметь одного ребенка, пусть это будет мальчик! Абсолютное большинство предпочитает мальчиков — это будущий кормилец. Беременные женщины просят врачей с помощью УЗИ определить пол будущего ребенка и делают аборт, если выясняется, что ждут девочку. В результате на 100 девочек рождается 118 мальчиков. В развитых странах соотношение другое: на 100 девочек 107 мальчиков. Юношам просто не хватит невест. Появится поколение холостяков… Правда, иногда рождение девочки родители просто не регистрируют, чтобы иметь право родить еще и мальчика.
Сам Ли Юэфу и его жена выросли в больших семьях, но они совсем не огорчены тем, что у их единственного сына нет ни братьев, ни сестер.
— Ребенок должен быть один, — сказал мне Ли. — Тогда у него будет счастливое детство. Родители смогут послать его учиться, лучше всего за границу.