И при этом спешил обзавестись собственной бомбой.
Мало кто знал, что в те годы он чуть ли не каждое заседание высшего руководства страны открывал словами сожаления о том, что «у нас нет атомных бомб». Когда в провинции Гуанси нашли большие запасы урана, Мао пожелал увидеть образцы драгоценной руды.
«Я разложил урановую руду на столе, — вспоминал министр геологии Лю Цзе, — и провел над ней счетчиком Гейгера. Счетчик затрещал. Председатель Мао рассмеялся как ребенок, и сам взял счетчик, провел над рудой, слушая его треск. Когда я уходил, Мао задержал мою руку в своей и сказал: «Ах, Лю Цзе! Я хочу, чтобы вы знали: вы сделали то, что решительно изменит нашу судьбу!»
Созданием ядерной бомбы занимался специальный комитет под руководством главы правительства Чжоу Эньлая. Мао боялся превентивных мер со стороны Соединенных Штатов: а вдруг американцы попытаются силой остановить китайскую ядерную программу?
Американцы следили за ходом работ с помощью самолетов–разведчиков У-2.
1 августа 1963 года президент Джон Кеннеди предупредил мир: сталинистский Китай, нацеленный на войну с ядерным оружием, представляет самую большую опасность для мира со времен Второй мировой войны. На совещании в Белом доме Кеннеди попросил своих генералов обсудить идею превентивного удара по китайским ядерным объектам. Летчики доложили, что это практически неисполнимо. После убийства Кеннеди новый президент Соединенных Штатов Линдон Джонсон обсуждал со своими помощниками другую идею: сбросить тайваньских диверсантов над китайским ядерным полигоном Лоп–Нор, чтобы они там все взорвали. Этот полигон в пустыне Гоби был изолирован от остальной страны. Рабочие и инженеры, участвовавшие в ядерном проекте, годами жили здесь в глиняных хижинах и палатках и не видели своих семей. Что такое отпуск, в Китае не знали. Но и идея Линдона Джонсона отпала.
Весной 1964 года подчиненные доложили Мао Цзэдуну, что осенью можно будет провести первое испытание. На всякий случай он хотел заручиться поддержкой Советского Союза. Он написал неожиданно теплое поздравление Хрущеву по случаю его семидесятилетия, призвав к солидарности:
«В случае мирового кризиса мы встанем плечом к плечу против нашего общего врага… Пусть империалисты и реакционеры дрожат перед нашим союзом».
Вот тут американцы оценили возможности разведывательных спутников. Директор ЦРУ Джон Маккоун объехал руководителей европейских государств, чтобы их предупредить — вскоре Китай испытает ядерную бомбу. Он вспоминал: «Я рассказывал им, что Китай может взорвать свою бомбу в течение ближайших месяца–двух. Китайцы провели испытание через месяц. Европейцы смотрели на меня, как на пророка».
Первая бомба взорвалась 16 октября 1964 года на полигоне Лоп–Нор в пустыне Гоби.
Первое ядерное испытание вызвало у китайцев невероятный восторг. Солдат без колебаний бросили прямо в эпицентр взрыва, чтобы доказать: китайская армия готова к войне с применением ядерного оружия. Испытание китайской бомбы сделало баланс сил еще менее предсказуемым. В Вашингтон прилетел премьер–министр Японии Эйсаку Сайто. Его приняли президент Линдон Джонсон и министр обороны
Роберт Макнамара. Сайто умолял Соединенные Штаты в случае войны Японии с Китаем прийти на помощь и пустить в ход ядерное оружие. Совершенно счастливый Мао сочинил короткое стихотворение:
Атомная бомба взрывается по приказу. Какая безграничная радость!
По странному стечению обстоятельств именно в эти дни в Москве убрали главного оппонента Мао — Никиту Хрущева. В Пекине это восприняли как двойной подарок…
– Советский Союз захватил слишком много земель, — заявил в 1964 году председатель ЦК коммунистической партии Китая Мао Цзэдун.
Слова Мао прозвучали как прямое обвинение. У Китая есть территориальные претензии к Советскому Союзу. И сразу возник вопрос: не намерен ли Мао силой решить этот спор?
В июле 1964 года Мао Цзэдун принимал представителей социалистической партии Японии. Гости из Токио поинтересовались у Мао, что он думает относительно давнего конфликта между Японией и Советским Союзом из–за Курильских островов. Он ответил неожиданно резко:
– На Ялтинской конференции Монголии номинально предоставили независимость, номинально отрезали ее от Китая. Фактически же она находится под контролем Советского Союза. Мы в свое время ставили вопрос о том, нельзя ли возвратить Монголию Китаю. Они нам отказали.
Они отрезали от Румынии кусок, называемый Бессарабией, отрезали от
Германии кусок Восточной Германии. Они еще отрезали кусок и от Финляндии. Они отрезали все, что можно было отрезать. Более ста лет назад они отхватили земли к востоку от Байкала, включая и Хабаровск, и Владивосток, и полуостров Камчатка. Этот счет не погашен, мы еще не рассчитались с ними по этому счету.
Вернувшись домой, японцы опубликовали текст беседы с Мао. Вспыхнул скандал. Отношения между Советским Союзом и Китаем уже были испорчены. Но до этого дня спор двух компартий носил большей частью теоретический характер: кто большие марксисты? Мао же превратил идеологический спор в межгосударственный. Слова насчет того, «что мы еще не рассчитались», в Советском Союзе восприняли как прямую военную угрозу.
15 сентября 1964 года первый секретарь ЦК КПСС и председатель Совета министров Никита Хрущев тоже принимал японскую делегацию. Он дал публичный ответ Мао. В его голосе звучал металл:
— Конечно же, если нам войну навяжут, мы будем сражаться всеми своими силами и всеми средствами. А средствами войны мы располагаем достаточно мощными, я бы сказал неограниченными.
И если агрессоры развяжут войну, то они в ней погибнут. Я вынужден был вчерашний день потратить на осмотр новых видов оружия. Мне пришлось этим заниматься, потому, что пока в мире есть еще волки, надо обязательно иметь средства для того, чтобы защищаться от этих волков…
Что означали слова Мао Цзэдуна, сказанные японцам, о том, что
Советский Союз «захватил слишком много земель»? В Пекине с февраля 1964 года шли территориальные переговоры. Китайцы предложили упорядочить линию границы и заключить новый договор. Москва согласилась. Дипломаты работали вполне успешно. Но Мао, похоже, хотел подтолкнуть переговоры.
«Он не собирался требовать от Советского Союза возврата территорий, — считают сегодня историки. — Он стремился оказать давление на Москву, поставив ее перед суровым выбором: или результативное завершение переговоров о границе, или пугающая перспектива «получить к оплате» счет на полтора миллиона квадратных километров».
Мао промахнулся. Переговоры были прерваны. Вражда усилилась. Мао, похоже, сам испугался. Он объяснял гостям из Северной Кореи:
– Мы сейчас говорим некоторые пустые слова. Говорим, что правительство царской России отрезало у нас миллион пятьсот тысяч квадратных километров. Хотим ли мы требовать возвращения этих районов? Мы и не думаем требовать этого. Цель состояла в том, чтобы привести Советский Союз в напряженное состояние и благодаря этому добиться сравнительно рационального договора о границе. Примерно то же самое Мао повторил албанскому министру обороны:
– Мы стремились к тому, чтобы на пограничных переговорах находиться в наступлении. Возможно, вы считаете, что мы и вправду хотим возвратить миллион пятьсот сорок тысяч километров земель, захваченных царями. Мы отнюдь этого не хотим. Это и называется произведением холостых выстрелов. Хрущев такой человек, что если ты в него не произведешь несколько холостых выстрелов, то он будет чувствовать себя нездоровым…
Взаимная ненависть достигла предела
Новый руководитель страны Леонид Ильич Брежнев попытался использовать смещение Хрущева для сглаживания противоречий и нормализации отношений с Пекином (см. журнал «Исторический архив», № 5/2006).
Послом в Пекине был Степан Васильевич Червоненко. До войны он был директором средней школы на Украине, ушел на фронт и был тяжело ранен при форсировании Днепра. В 1949 году окончил в Москве Академию общественных наук при ЦК партии. В Киеве новоиспеченного кандидата наук принял хозяин Украины Хрущев и предложил должность заведующего отделом науки и вузов республиканского ЦК. Летом 1956 года Червоненко избрали секретарем ЦК компартии Украины, в октябре 1959 года отправили послом в Китай.
Степан Васильевич попал в Пекин в трудные годы, когда стремительно ухудшались отношения с Китаем и к советским дипломатам стали относиться враждебно.
Через несколько дней после отставки Хрущева посол получил шифровку из Москвы:
«Посетите т. Чжоу Эньлая и сообщите ему от имени ЦК КПСС и Советского правительства, что в Москве будут рады принять партийно–правительственную делегацию КНР на празднование 47‑й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Скажите, что в Москве согласны с тем, что поездка китайской делегации может послужить установлению контактов, обмену мнениями. Мы разделяем мнение ЦК КПК о том, что следует «делать шаг за шагом для улучшения советско–китайских отношений»… Исполнение телеграфируйте».
Член постоянного комитета политбюро ЦК КПК Чжоу Эньлай возглавлял правительство Китая и фактически был в стране вторым человеком после Мао Цзэдуна. Чжоу Эньлай ответил советскому послу, что принимает приглашение на празднование октябрьской революции, потому что «величайшее желание Мао» — улучшить отношения с Советским Союзом.
После снятия Хрущева и успешного атомного испытания в Пекине чувствовали себя увереннее, чем когда бы то ни было. Мао решил, что новые руководители в Москве помогут ему с ракетами. Бомба у него уже есть, но как ее доставить к цели?
Китайская делегация приехала. Но переговоры, продолжавшиеся четыре дня, оказались безуспешными. 14 ноября 1964 года Брежнев рассказал об этом на пленуме ЦК:
– Китайские товарищи отказались принять предложение о прекращении открытой полемики. Более того, они сказали, что если КПСС будет осуществлять курс ХХ съезда, следовать своей программе, то они не видят возможности для прекращения борьбы.