В Москве китайских коммунистов инструктировали: «Сейчас главное — война с японцами». Но Мао не хотел отказываться от борьбы за власть. Он знал, что Чан Кайши зависит от Советского Союза и не посмеет сейчас вести решительные действия против коммунистов. В Москве были им недовольны.
В январе 1941 года глава исполкома Коминтерна Георгий Димитров писал Мао: «Не вздумайте по собственной инициативе развязать гражданскую войну».
Димитров доложил Сталину:
«Китайские товарищи бездумно ведут дело к расколу. Мы решили обратить внимание товарища Мао Цзэдуна на его неправильную позицию…»
Сталин выразился еще резче в послании Мао:
«Мы не считаем, что раскол является неизбежным. Вы не должны стремиться к расколу. Наоборот, вы обязаны сделать все, что возможно, для предотвращения гражданской войны. Пожалуйста, пересмотрите свою теперешнюю позицию по этому вопросу».
После нападения нацистской Германии на Советский Союз, в июне и сентябре 1941 года Исполком Коминтерна просил ЦК компартии Китая перебросить части Красной армии и партизанские отряды в Южную Маньчжурию, чтобы в случае вступления Японии в войну против СССР незамедлительно развернуть в японском тылу боевые действия.
ЦК КПК ответил отказом:
«Не исключено, что мы будем разбиты и не сможем упорно отстаивать партизанские базы в тылу противника».
Несколько раз советские представители обращались с призывом к Мао Цзэдуну активизировать Красную армию, чтобы сковать основные силы японской армии и не позволить ей присоединиться к Гитлеру. Мао был весьма практичен и видел, что Советский Союз ему очень полезен. Когда фашистская Германия напала на Советский Союз, он очень боялся поражения Москвы. Но не откликнулся на призыв Сталина и не спешил помогать Советскому Союзу и разворачивать широкие действия против японцев. Советским представителям он рекомендовал отвести войска за Урал и развернуть партизанскую войну.
Удивительным образом Сталин не обиделся на Мао, понимал: для вождя китайских коммунистов его собственные цели важнее всего. В этом смысле они были очень похожи.
После разгрома нацистской Германии американцы просили Москву присоединиться к боевым действиям против Японии. Условием вступления в войну Сталин делал возвращение России всех прав и территорий, утраченных в неудачной русско–японской войне 1904–1905 годов, восстановление в Порт–Артуре военной базы, а также передачу Советскому Союзу права управлять Китайско–Восточной и ЮжноМаньчжурской железными дорогами.
Президент Франклин Рузвельт принял все условия Сталина и взялся убедить Китай пойти навстречу Москве. Летом 1945 года в Москву приехала китайская делегация. Чан Кайши не хотелось, конечно, принимать советскую военную базу на своей территории. Но Сталин убеждал китайцев: все это нужно только для того, чтобы в будущем держать в руках Японию:
– Япония не будет разорена, даже если она подпишет безоговорочную капитуляцию. После Версаля думали, что Германия не поднимется. Прошло пятнадцать–двадцать лет, и она восстановилась. Нечто подобное случится и с Японией, даже если ее поставят на колени.
Он объяснял, почему Советскому Союзу нужны Курильские острова и военные базы на океане:
– Мы закрыты. У нашего флота нет выхода в Тихий океан. Необходимо сделать Японию уязвимой со всех сторон: с севера, запада, юга и востока. И нам нужны Дальний и Порт–Артур на тридцать лет — на случай, если Япония восстановит свои силы. Мы могли бы ударить по ней оттуда.
Договор, подписанный наркомом Молотовым и Ван Шицзэ, министром иностранных дел в правительстве Чан Кайши 14 августа 1945 года, был крайне выгоден нашей стране. Одновременно заключили три соглашения — о Китайской Чанчуньской дороге (она стала общей собственностью СССР и КНР), о совместном использовании военноморской базы Порт–Артур в течение трех десятилетий, об объявлении Дальнего свободным портом, причем директором порта становился советский гражданин.
Китайским коммунистам договоренность Москвы с Чан Кайши была неприятна.
В военные годы Мао Цзэдун пытался найти опору не только в Москве, но и в Вашингтоне. Мао и его ближайший соратник Чжоу Эньлай втолковывали американцам, что у них превратные представления о коммунистах:
– Коммунизм для нас не означает немедленного уничтожения частного капитала, поскольку в Китае капитализм уже почти не существует. Он не означает диктатуры пролетариата, поскольку пока нет пролетариата. Не означает коллективизации сельского хозяйства, поскольку политическое воспитание крестьян еще не преодолело в них примитивного индивидуалистического стремления обрабатывать собственную землю…
В августе сорок пятого Советский Союз вступил в войну с Японией. Советские танковые клинья стремительно рассекали Квантунскую армию, располагавшуюся на севере Китая, и японцы оказывались в окружении. Отступавшим тоже некуда было деваться: их родина осталась за морем, а японский флот уже перестал существовать. Война с Японией была совсем недолгой, но в плен попала практически вся Квантунская армия.
Советские войска заняли Маньчжурию. Кампания августа сорок пятого обеспечила Сталину военные базы в Китае, контроль над северной частью Корейского полуострова, возвращение Южного Сахалина, получение Курильских островов и свободный выход в открытый океан для советских боевых кораблей.
Чан Кайши потерял популярность в стране, где царили голод, разруха и коррупция. Деятельная помощь Советского Союза позволила Мао Цзэдуну сформировать мощную армию, способную противостоять правительственным войскам.
Столицей тогда был город Нанкин, там и находились иностранные посольства. 24 января 1949 года Чан оставил пост главы государства.
Новое правительство перебралось в Гуанцин (Кантон). Из всех послов за правительством последовал только советский — к изумлению коллегдипломатов. Вот уж от советского представителя они этого не ожидали. Все остальные посольства, в том числе США и Великобритании, остались в Нанкине…
История с переводом посольства, видимо, означала, что Сталин не верил в окончательную победу коммунистов и не хотел рвать с Чан Кайши. Китайские коммунисты победили в гражданской войне, чего от них не ожидали в Москве. Войска Мао Цзэдуна взяли Пекин. Советское представительство получило личное сталинское указание «на время прекратить выполнение официальных функций». Общаться с чиновниками коммунистической власти Сталин позволил только консулам.
Чан Кайши бежал на остров Формоза (ныне Тайвань). 8 декабря 1949 года объявил, что отныне Тайвань — столица страны. В Соединенных Штатах это восприняли как собственное поражение. И это ощущение многие годы определяло американскую политику в китайских делах.
25 апреля 1950 года закрылось последнее дипломатическое представительство Соединенных Штатов в континентальном Китае — генеральное консульство в Шанхае. Правительство США опубликовало документы, связанные с политикой в Китае. Но президент Гарри Трумэн напрасно пытался прекратить истерию, охватившую страну. Особую роль играло «китайское лобби» — влиятельные группы, особенно среди республиканцев, которые утверждали, что Америка потеряла Китай и виной тому неправильная политика Вашингтона. Среди тех, кто атаковал Трумэна за Китай, был молодой конгрессмен Джон Кеннеди…
Мао Цзэдун 1 октября 1949 года провозгласил создание Китайской
Народной Республики. Советский генеральный консул Сергей Леонидович Тихвинский (будущий академик) получил приглашение на торжественную церемонию и запросил Москву, как ему быть. Заместитель министра иностранных дел Андрей Андреевич Громыко ответил, что генконсул может присутствовать на церемонии, «но не должен выдвигаться на передний план». Точно исполняя указание центра, Сергей Тихвинский попросил китайцев выделить ему место во втором ряду.
Мао Цзэдун вновь сделал столицей Пекин. А сам разместился в огромном императорском комплексе Чжуннаньхай. Как когда–то вожди большевиков обосновались в Кремле. Всех выселили, и за стенами Запретного города обитал сам вождь китайской революции, обслуживающий персонал и охрана.
«Культурная революция». Хунвэйбины и цзаофани
«Культурная революция» — феномен, полного объяснения которому не найдено и по сей день. Она кажется китайской экзотикой. В реальности — это неотъемлемая часть жизни в тоталитарном обществе.
Если бы эти молодые люди знали, чем все закончится для них самих… Если бы им дано было предвидеть будущее… Они бы не стали в этом участвовать. Не потому, что разрушили страну, а потому что сломали собственную жизнь.
Но все начиналось так упоительно! Они ощутили себя повелителями судеб. Они бесцеремонно усаживались за стол вместе с сильными мира сего и требовали своей доли. И мысленно уже делили высшие посты и должности…
Информированные люди, занимавшиеся экономикой, видели, что указания Мао губят страну. Когда в стране исчезло мыло, потому что весь жир Китай экспортировал, Мао сказал, что мыло и не нужно: он сам давно моет руки без мыла.
Второй человек в стране председатель КНР Лю Шаоци выступил с резкой речью:
– Людям не хватает еды, одежды и других необходимых вещей. Сельскохозяйственное производство вовсе не выросло, а, наоборот, снизилось, причем не немного, а чудовищно. Мы скатились в пропасть…
На Лю Шаоци сильно подействовала встреча с сестрой, которая жила в деревне. Глава государства привез ей гостинцы: два с половиной килограмма риса, килограмм печенья, килограмм конфет, девять яиц и банку свиного сала. Сестра рассказала, что ее муж умер от голода. Потрясенный увиденным Лю Шаоци извинился перед крестьянами:
– Я глубоко поражен тем, как сурова жизнь моих земляков. Я чувствую ответственность за причиненные вам страдания и должен попросить прощения.
Глава правительства Чжоу Эньлай и его заместитель Дэн Сяопин пытались наладить экономику. Крестьянам разрешили брать землю в аренду у коммуны. Это была идея Дэн Сяопина, который произнес фразу, ставшую знаменитой: