После победы в Китае революции 1949 г. Синьцзян был «торжественно передан» Сталиным КНР и включен в ее состав в качестве Синьцзян-Уйгурского автономного района.
С тех пор СУАР имеет репутацию одного из наиболее проблемных регионов Китая. Ситуация в Синьцзяне планомерно раскачивается – антиправительственные выступления уйгур происходят здесь с печальной регулярностью. Среди них – бои в 2007 г. между исламистами и полицией КНР в уезде Акто; череда терактов и антиправительственных акций на этнической почве в марте-августе 2008 г. – в Урумчи, Хотане, Кашгаре, Кучаре, Яманье (большинство инцидентов опять чудесным образом совпало по времени с началом Олимпиады в Пекине). Массовые беспорядки вспыхнули 5 июля 2009 г. в столице СУАР г. Урумчи. Бытовой конфликт, начавшийся на одной из игрушечных фабрик, перешел на улицы и превратился в настоящие боестолкновения, жертвами которых стали сотни человек. По заявлению председателя народного правительства Синьцзяна Нура Бекри, беспорядки были умышленными и организованными действиями, включавшими избиения, погромы и грабежи, инспирированными враждебными силами из-за рубежа.
Играя на этнических и религиозных противоречиях жителей Синьцзяна, американское руководство всерьез рассчитывает экспортировать в Китай «арабскую весну». И представители власти США заявляют об этом уже открыто. Чего стоит, к примеру, высказывание сенатора Джона Маккейна: «Я уже не раз говорил и скажу вновь: в Китай придет "арабская весна", и не существует способа полностью задушить это».
Последние годы Синьцзян находится в центре внимания таких террористических группировок, как «Аль-Каида» и ИГИЛ. Грезя о создании халифата, их лидеры видят его составной частью и Восточный Туркестан. Уже сегодня на его территории исламские экстремисты ведут активную работу, вербуя в ряды боевиков мусульман-уйгуров. Сотни из них уже прошли подготовку в тренировочных лагерях и имеют опыт боевых действий в Ираке и Сирии. В их планах – вернуться на родину и стать костяком боевой организации, которая отторгнет Синьцзян от Китая.
В 2014 г. технологии «цветных революций» Запад опробовал на Гонконге. С 1997 г. Гонконг (Сянган) – это специальный административный район (САР) в составе Китая; до этого он более 150 лет был английской колонией. На «плавную» интеграцию Гонконга с КНР отвели пятьдесят лет, и его особый статус отражен в девизе «Одно государство – две системы». У Гонконга свои визы, своя валюта, свой бюджет, свои демократические процедуры. В частности, выборы главы САР осуществлялись специальной коллегией из 1200 выборщиков, однако выдвинуть свою кандидатуру на высокий пост мог любой гражданин Гонконга, достигший 40 летнего возраста и проживающий в городе не менее 20 лет.
Из-за обилия зонтиков в толпе протестующих гонконгская акция гражданского неповиновения получила неофициальное название «революция зонтиков».
В сентябре 2014 г. пекинские власти объявили о планируемой реформе избирательной системы Гонконга. Выборы предполагалось сделать всеобщими, вместе с тем, баллотироваться на них смогли бы только те политики, чьи кандидатуры получили бы одобрение центральных властей КНР. Это решение стало поводом для начала массовых беспорядков. Мирный поначалу митинг перерос в акцию гражданского неповиновения, организованную по всем законам «цветных революций». Протестующие блокировали центральные магистрали и правительственные здания, в центре города вырос палаточный городок.
Ситуация грозила развитием по украинскому сценарию. О «вдохновляющей роли» протестов в Гонконге для населения Синьцзяна заявила президент Всемирного уйгурского конгресса Рабия Кадир, выразив надежду, что победа Гонконга воодушевит на борьбу и уйгуров. Поддержка – как минимум, организационная и моральная – гонконгского «майдана» Западом была более чем очевидна, и в начале октября министр иностранных дел КНР Ван И недвусмысленно предостерег США от попыток вмешательства в ситуацию в Гонконге, заявив, что она является внутренним делом Китая[125]. Ситуация разрешилась в июне 2015 г., когда Законодательный совет Гонконга отклонил избирательную реформу.
Чрезвычайно болезненной для народного Китая является проблема Тайваня. С 1971 г. Тайвань не имеет своего представительства в ООН и признается большинством стран мира составной частью КНР. Так называемая Китайская Республика, контролирующая лишь Тайвань и прилегающие острова, признана лишь двумя десятками государств, в основном, островных. С 1993 г. Китайская Республика пытается вновь вступить в ООН, но всегда получает отказ – в первую очередь, из-за противодействия Китайской Народной Республики.
Тем не менее, сказать, что Тайвань стремится к самоопределению, было бы неточным. Он не считает себя регионом, отколовшимся от «основного», исторического Китая – напротив, таковым, по мнению сторонников Гоминьдана, является именно КНР, узурпировавший права Китайской Республики как правопреемницы Цинской империи. До конституционной реформы 1991 г. Тайвань имел претензии на весь Китай, и даже на те территории, которые не принадлежат КНР, но входили в Цинскую империю, включая, например, российскую Республику Тыва. А независимость Монголии Китайская Республика признала лишь в 2002 г.
Тайвань многие века, даже находясь под юрисдикцией материкового Китая, был своего рода «отрезанным ломтем». Официально он был включен в состав Китая еще в XII в., однако первый китайский орган местной власти – Управление по надзору – был создан там лишь в середине XIV в. После маньчжурского завоевания Китая здесь обосновались беженцы, хранящие верность династии Мин и создали фактически независимое государство семьи Чжэн, изгнавшее с острова голландских колонизаторов и просуществовавшее более 20 лет – с 1661 по 1683 г. С 1895 г. Тайвань находился под управлением Японии, которой он был уступлен в результате поражения в китайско-японской войне. Полвека японского владычества не прошли даром, послужив культурному обособлению тайваньцев от материкового Китая.
По окончании Второй мировой войны Тайвань был возвращен Китаю. Таиваньцы поначалу встретили это событие с радостью, однако вскоре они оказались разочарованы: прибывшие с «материка» чиновники относились к местному населению как к людям второго сорта, грабили местных предпринимателей, уроженцам острова было запрещено занимать государственные посты. В 1947 г. недовольство переросло в массовые беспорядки под лозунгом «Тайвань требует самоуправления!» Переброшенные на остров части гоминьдановской армии начали кровавый террор; за три недели погибло более 30 тысяч тайваньцев. Местные власти стали зондировать возможность сделать остров независимым государством, в этом его поддерживали многие американские дипломаты.
В 1949 г. проиграв гражданскую войну, Чан Кайши с остатками войск отступил на Тайвань. Массовый наплыв беженцев с материка привел к тому, что коренные тайваньцы стали меньшинством у себя на острове.
Отношения между Пекином и Тайбэем переживали различные стадии напряженности; политика КПК по отношению к Тайваню менялась за последние 66 лет неоднократно. Поначалу речь шла о решении проблемы военным путем – об «освобождении населения Тайваня от гнета капиталистов и помещиков». Затем акценты изменились, и возник лозунг «мирного освобождения Тайваня». В 1950-х гг. Мао Цзэдун говорил, что «когда у КНР будет сто миллионов тонн стали, достаточно будет пошевелить одним пальцем, и вопрос о Тайване будет решен» и что «лучше не освобождать Тайвань, чем освобождать Тайвань». Однако тайваньский вопрос никогда не уходил с повестки дня.
С тайваньским вопросом связано происхождение знаменитого выражения «последнее китайское предупреждение». В 1964 г. в связи с началом войны во Вьетнаме США активизировали разведывательную деятельность по отношению к Китаю, регулярно нарушая воздушное пространство страны в районе Тайваньского пролива. На каждое такое нарушение Пекин неизменно реагировал «самым строгим предупреждением», не предпринимая, впрочем, никаких реальных действий. К концу года таких «последних предупреждений» было отправлено уже более девятисот[126], и все они были успешно проигнорированы Вашингтоном.
Разумеется, к настоящему времени в отношении Пекина и Тайбэя произошли значительные изменения. Ряд шагов к примирению был сделан уже вскоре после смерти Мао Цзэдуна. Со своей стороны правительство Тайваня с 1981 г. начало отход от политики «трех нет» — нет контактов, нет переговоров и нет компромисса с материком, в 1987 г. отменило военное положение и запрет на торговлю с материком, а в 1991 г. объявило о прекращении «мобилизации нации на подавление коммунистического бунта».
«Последовавшее быстрое развитие экономических взаимоотношений между Тайванем и материком в значительной мере облегчалось "общей китайской идеей", и результатом стало взаимное доверие, – пишет Самюэль Хантингтон. – Жители Китая и Тайваня … имеют настроение "свой своему поневоле брат" и гордятся достижениями друг друга»[127]. И даже непримиримое тайваньское правительство, заявлявшее на протяжении десятилетий, что является правительством всего Китая, постепенно отказалось от этих претензий и определило себя как правительство только Тайваня. Даже в паспортах местных жителей указывается, что они являются гражданами Тайваня, а не Китая.
Политические силы, стремящиеся к созданию на острове независимого государства вместо того, чтобы претендовать на всю Поднебесную, заявили о себе еще в 1980-е гг. В 1986 г. они объединились в Демократическую прогрессивную партию, а в 2000 г. ее лидер Чэнь Шуйбянь стал президентом Китайской Республики. Интересно, что в 2007 г. эта страна подала заявку на вступление в ООН уже под названием «Тайвань», а не «Китайская Республика», как раньше. И вновь получила отказ.
По поводу статуса Тайваня Чэнь Шуйбянь говорил уже без всяких экивоков: «На каждом берегу – суверенная страна. Мы не часть чего-то. Это неоспоримо». Однако за восемь лет президентства он так и не решился провозгласить Тайвань независимым государством, испытывая противодействие как со стороны КНР, так и партии Гоминьдан.