В отличие от печенегов и половцев, у монголов было крепкое государство, построенное на идеологии божественного происхождения имперской власти. Несомненным в этой идеологической конструкции было влияние китайской имперской идеи[332] (известно, что монголы очень много восприняли у Китая – в знаниях, технике, ремеслах и т.д.). За счет своей идеологии Монгольская кочевая империя, в сравнении с другими подобными государствами, оказалась более устойчивой.
Однако наибольшую роль в устойчивости Монгольской империи и ее наследниц сыграла способность создать «симбиоз» кочевой и оседлой цивилизаций. Включение в состав империи стран с земледельческо-городской экономикой требовало принципиально иных способов управления завоеванными народами. Для этого нужно было создать государственный аппарат по подобию завоеванных земледельческих цивилизаций и хотя бы частично перевести этот аппарат на оседлость. Афористично эту проблему выразил китаец Елюй Чуцай – знаменитый советник первых двух монгольских ханов – в словах, обращенных к сыну Чингисхана Угэдэю: «Хотя [вы] получили Поднебесную, сидя на коне, но нельзя управлять [ею], сидя на коне»[333].
Чингисхан поделил свою империю на большие регионы – улусы, которые уже в середине XIII в. стали независимыми государствами из-за амбиций потомков великого хана, возглавлявших эти регионы. Русь оказалась в соседстве с самым западным наследником Монгольской империи – улусом Джучи[334], известном как Золотая Орда.
Хотя у золотоордынцев сохранился круглогодичный способ кочевания[335], тем не менее, вольно или невольно руководствуясь заветами Елюй Чуцая, Орда стала совмещать в себе кочевничество и оседлость. М.Г. Крамаровский сделал вывод о наличии особой золотоордынской цивилизационной модели, основанной на взаимодействии кочевнической и оседлой (городской) культур[336]. (Однако отметим, что сосуществование кочевничества и оседлости до того уже было отмечено и в Хазарии, где в VI—VII вв., в период становления каганата, шло интенсивное оседание кочевников в степях Приазовья[337]. Хазары предпочитали торговлю войне, а также построили себе столицу – город Итиль в дельте Волги[338].)
В Золотой Орде строительство стационарных поселений и городов на всем пространстве от Нижнего Поволжья до Днестро-Прутского междуречья стало целенаправленной политикой[339]. При хане Берке (1312—1341) в степных городах осела значительная часть ордынской элиты. Хотя глубинное содержание городской культуры Орды определялось степной цивилизацией[340], появление городов свидетельствовало о влиянии оседлых соседей на изначально кочевых ордынцев[341].
Первой формой «симбиоза» кочевой и оседлой цивилизации в Орде была политико-административная. Сочетание кочевой и оседлой культур породило своеобразную административную структуру Золотой Орды. Каждый ее улус имел «две формы бытия» – территорию (т.е. «оседлую» характеристику) и народ[342] (который мог быть и кочевым, и оседлым).
Во-вторых, кочевническо-оседлый «симбиоз» проявился и в экономике Золотой Орды, для которой было характерно сочетание скотоводства и земледелия. В Орде, в том числе в Поволжье, было много возделанных земель[343]. При этом земледелие не было случайностью или приложением к основному типу хозяйства: основной статьей экспорта в Золотой Орде была пшеница, торговля которой в том числе была фактором расцвета этого государства[344].
Третьей формой «симбиоза» была этническая. Так, кочевыми этносами, проживавшими в Золотой Орде, были, например, монголы и кипчаки (половцы), а оседлыми – волжские булгары, хорезмийцы, народы Северного Кавказа, русские.
Ордынско-русский «симбиоз» имел несколько вариантов. Во-первых, русское население проживало непосредственно в Золотой Орде, составляя значительный процент в городах этой страны[345]. Во-вторых, этот «симбиоз» существовал в пограничных, буферных зонах со стороны Орды, которые появились со второй половины XIII в. и имели русское население, но управлялись монгольской администрацией. Эти зоны находились в районах Южного Буга, Днестра, Поднепровья южнее Киева, на Верхнем Дону, в Прихоперье, нижнего течения р. Воронеж, на р. Битюг. (Интересно, что там же кочевали и половцы, мирно уживаясь с русскими[346].) Здесь русское и кочевое население Орды имели тесное соседство и активные контакты. Наличие русских поселений в этой приграничной зоне опровергает бытовавшие ранее представления о том, что между Золотой Ордой и южнорусскими территориями была «пустынная территория»[347]. В-третьих, «симбиоз» существовал и в буферных зонах со стороны Руси. Там с ордынскими кочевниками произошло то же, что ранее с черными клобуками: часть их осела в южнорусском пограничье и постепенно стала ассимилироваться[348].
Золотая Орда оказала важное воздействие на государственное строительство на Руси. Г.В. Вернадский говорил о принятии Великим княжеством Московским монгольской модели власти, которая в дальнейшем сохранилась в России[349]. Ф.И. Леонтович сделал вывод о значительном влиянии монгольской правовой системы на русскую[350]. Х. Дьюи отмечал, что монголы повлияли в том числе на сохранение у русских системы коллективной ответственности (поруки), тогда как в Западной Европе она постепенно угасла[351]. Эта система очевидно исходила из особенностей родовой структуры кочевого общества.
Во второй половине XIV в. Русь начинает процесс освобождения от ордынской зависимости. Важнейшим событием русско-ордынских отношений стала победа русского войска в Куликовской битве 1380 г., которая показала Орде возможность Великого княжества Московского вести самостоятельную, непокорную политику. После ослабления и распада Орды в середине XV в. пришло окончательное освобождение Руси от ордынского сюзеренитета.
Таким образом, соседство с кочевой цивилизацией поменяло весь ход истории Руси, когда в XIII в. на нее из степей надвинулась Монгольская империя – созданное кочевниками самое большое государство мира. Но и Русь оказала на кочевую цивилизацию сильное воздействие: на ее рубежах в итоге закончилось многотысячекилометровое распространение империи Чингисхана на запад. Сопротивление Руси завоевателям в значительной степени обескровило крупнейшую в истории завоевательную миграцию кочевников.
Самый западный улус Монгольской империи – Золотая Орда – стал примером «симбиоза» кочевой и оседлой цивилизаций, хотя история Орды и была сравнительно недолгой: фактически она просуществовала менее 200 лет. Хотя Русь катастрофически пострадала от монгольского нашествия и от последующих набегов и карательных походов ордынцев, Орда и Русь приобрели и опыт сосуществования, взаимного проникновения культур, межэтнических контактов. Они дают пример своеобразной политической интеграции кочевой и оседлой цивилизаций, когда «оседлое» государство долгое время находилось в феодальном подчинении у «полукочевого-полуоседлого».
Соседство с иноэтничной, инорасовой и «иноверной» Ордой (в 1320-е гг. государственной религией в Орде стал ислам) стало для Руси колоссальным опытом формирования «нормальности» общения с представителями других рас и народов. Этот опыт впоследствии, когда Россия подчинила себе всю Северную Евразию, только укрепился. Характерно, что во время Великой Отечественной войны германские оккупанты с удивлением отмечали, что «русские по природе не шовинисты», «ненависть на национальной почве среди русских не популярна». Причиной этого, как внезапно «обнаружили» нацисты, было то, что российское «гигантское государство состоит из множества народов и рас, и общение с людьми других обычаев и культуры для них (русских. – Ф.С.) привычно»[352].
Присоединение «кочевых» регионов к России (вторая половина XV – конец XVIII в.)
Правление Великого князя Ивана III (1462—1505) стало переломным в отношениях России и Великой степи. Стояние русских и ордынских войск на реке Угре 1480 г. считается окончательным освобождением Великого княжества Московского от ордынской зависимости. К этому времени сама Орда распадается на множество независимых государств, в том числе Большую Орду (затем от нее отпало Астраханское ханство), Ногайскую Орду, Казанское, Сибирское, Крымское, Казахское, Узбекское ханства.
После этого Россия начинает движение в Великую степь. По мнению Г.В. Вернадского, экспансия на восток происходила с середины XVI в., и «первым шагом России было обеспечение контроля над всем течением реки Волги»[353]. Но можно сказать, что этот процесс начался раньше – в начале XVI в., когда Иван III отвоевал у Литвы Курск, Рыльск и прилегавшие к ним южные земли. Хотя это не был «восток» в географическом смысле, но это был выход на «Восток» в смысле цивилизационном – путь в Великую степь, на бывшую территорию Орды, на земли, где с самого начала своей истории Русь взаимодействовала с кочевниками.
В период правления Ивана IV (1533—1584) начинается присоединение к России земель, которые раньше не просто принадлежали Золотой Орде, но составляли ее «сердцевину», основу.
В 1552 г. к России было присоединено Казанское ханство. На восток от него располагались земли, населенные башкирами, которые занимались в основном кочевым скотоводством и охотой. Завоевание Иваном IV Казанского ханства произвело огромное впечатление на западных башкир, которые отрядили своих представителей к царскому воеводе в Казань. Приблизительно в 1554—1555 гг. западные башкиры официально были приняты в число российских подданных. Они остались под управлением своих властителей (биев), а подчинение царю в то время ограничивалось выплатой небольшого ясака. Узнав о столь необременительных условиях пребывания в составе Московского царства, примеру соплеменников последовали и некоторые племена Южной Башкирии. Режим их вступления «под высокую руку белого царя» оказался еще более выгодным. Царь закрепил за башкирами, по их прошению, брошенные ногаями кочевья, которые первые уже фактически к тому времени заняли. Таким образом, к 1558 г. бóльшая часть Башкирии перешла под власть России[354].
В 1556 г. к России была присоединена Астрахань. Формально Астраханское «царство», как и Казанское, не прекратило своего существования. Их правителем теперь считался московский царь, а вместо татарских династий ими стали управлять царские воеводы (эти «царства» были заменены губерниями в ходе административных реформ Петра I в начале XVIII в.). После бегства татарского населения треб