В 1918—1919 гг. бóльшая часть астраханских и ставропольских калмыков не принимала участия в боевых действиях. Тем не менее часть калмыков сражались в рядах белогвардейских сил[961]. Глава калмыцких буддистов (Шаджин-лама) Ч. Балданов, прозорливо усмотрев в Октябрьской революции разрушительную для буддизма силу, поддержал Белое движение, назвав генералов М.В. Алексеева и А.И. Деникина «спасителями калмыцкого народа». Белогвардейцев поддержал и Багша-лама донских калмыков М. Борманжинов. В 1919 г. А.И. Деникин назначил багша-ламу Манычского улуса Б. Кармакова назначен Верховным ламой калмыцкого народа[962].
Однако это заигрывание не помогло белым ввиду их национальной политики, которая велась под лозунгом «за единую неделимую Россию». Советским властям, несмотря на неблагоприятные условия, в годы Гражданской войны удалось мобилизовать на службу в Красную армию гораздо больше калмыков[963], чем их служило у белых. После водворения советской власти глава калмыцких буддистов Б. Кармаков, хотя он и занимался только духовной деятельностью, за свою связь с белыми был арестован и в апреле 1920 г. расстрелян[964].
В июле 1917 г. в Оренбурге была образована казахская партия «Алаш». Хотя стройной и проработанной автономистской программы у ее лидеров не было, стержнем их деятельности была идея модерного национального, хотя и не моноэтнического государства[965]. В программе партии «Алаш» важное место занимал аграрный вопрос, который был более чем актуальным для Казахстана. Представители казахской элиты хорошо понимали, что всерьез говорить о национальной государственности в условиях кочевого образа жизни основной части казахов было невозможно. Поэтому они намечали целый ряд мер для скорейшего перехода кочевников к оседлости, прежде всего в земледельческой зоне – на севере и западе Казахстана. Для этого, в частности, предлагалось срочно прекратить приток новых переселенцев из Центральной России и перераспределить земельный фонд в пользу казахского населения[966].
Однако меры по выселению русских и других переселенцев приняты не были. Т.И. Тугай отмечает, что лидер партии «Алаш» А. Букейханов, исполняя обязанности тургайского областного комиссара Временного правительства, весной 1917 г. отправил в исполкомы аулов несколько телеграмм, в которых требовал «не ссориться с русскими, жить в ладу» и предупреждал, что «в противном случае казахи будут наказаны». Другой лидер партии «Алаш», А. Байтурсунов, на съезде в Оренбурге в апреле 1917 г. убедил казахских делегатов не добиваться у властей выселения русских переселенцев, т.к. их опыт мог принести существенную пользу казахскому хозяйству[967]. Партия «Алаш» пребывала у власти в Казахстане до марта 1920 г., когда контроль над регионом перешел в руки красных.
На территории бывшего Туркестанского края после революции была образована Туркестанская АССР под властью красных. В ходе Гражданской войны она оказалась отрезана от основной территории России, контролируемой большевиками. В 1918—1919 гг. в Туркестане формировались красные «мусульманские части» – в основном стихийно. Однако предпринятая в 1919 г. на Закаспийском фронте попытка организации «мусульманской армии» была неудачной. Причинами этого были плохая организация приема вербуемых в армию, отсутствие надлежащего командного состава и снабжения. Была также сделана попытка создания Туркменской кавалерийской бригады из перешедших на сторону советской власти басмачей, но и она не дала значительных результатов. В 1920 г. в Туркестане был объявлен первый принудительный набор в армию коренного населения региона. Было намечено призвать в РККА 30 тыс. чел. Этот набор также закончился неудачей. Во второй половине 1919 г. Красная армия, пришедшая из Центральной России, прорвала блокаду Туркестанской АССР[968].
В Горном Алтае в феврале 1918 г. был созван «учредительный съезд», на котором была избрана Каракорум-Алтайская окружная управа. Впоследствии она выступила в поддержку правительства А.В. Колчака. Интересно, что алтайцев желал переманить к себе на службу и Р.Ф. Унгерн[969]. Тем не менее к концу 1919 г. в регионе была установлена советская власть. В апреле 1920 г. было издано обращение Горно-Алтайского районного ревкома о необходимости установления интернациональной солидарности между русскими и алтайцами.
В районах Севера в ходе Гражданской войны произошло катастрофическое ухудшение положения малых народов. Для ситуации в этом регионе были характерны сильное падение всех отраслей хозяйства коренных народов, истребление и угон оленей, изъятие пушнины, оружия и боеприпасов, уничтожение хлебозапасных магазинов, расхищение промысловых ресурсов. Пресеклись товарные связи Севера с южными снабжающими районами Сибири. На Север шел усиленный наплыв самовольных переселенцев, которые захватывали и опромышляли угодья коренного населения. Так, потеряли свою неприкосновенность родовые угодья ямальских ненцев, которые были захвачены богатыми оленеводами. Поголовье оленей на полуострове Канин Нос сократилось с 53 тыс. до 20 тыс. голов, на Охотском побережье – с 60 до 20 тыс. голов, в Якутии уцелело лишь 35 % довоенного поголовья. Эвенки и селькупы пережили голод и эпидемии[970].
В августе 1917 г. Временное правительство подтвердило протекторат России над Урянхайским краем (Тувой). В марте 1918 г. съезд русского населения региона провозгласил установление советской власти. В июне того же года на еще одном русском съезде было провозглашено право тувинцев на свободу от российского протектората. В июле 1918 г. в регионе была ликвидирована советская власть и объявлено о поддержке Временного сибирского правительства П.В. Вологодского. Осенью того же года в край вторглись китайские войска под командованием Ян Шичао, а затем вошли монголы под командой Х.-Б. Максаржава[971]. Тем не менее белые продолжали контролировать основную часть территории региона.
Политическое положение Тувы было сложным. Кроме России, на нее претендовали Китай и Монголия (последняя сама находилась в «подвешенном» состоянии полунезависимости от Китая). Население этого региона разделилось на четыре течения – тяготевших к монголам, китайцам, красным и белым соответственно. Последнее течение фактически возглавило руководство буддийской конфессии Тувы[972].
Белые, в свою очередь, пытались заигрывать с местным населением. В декабре 1918 г. комиссар Временного сибирского правительства в Урянхайском крае А.А. Турчанинов направил рапорт министру внутренних дел того же правительства А.Н. Гаттенбергеру, в котором предлагал назначение на должности в тувинской администрации сопровождать щедрой раздачей наград и чинов в той форме, которая ценилась местным сообществом на протяжении нескольких поколений, – серебряными деньгами или царскими купюрами[973].
В 1919 г. была издана инструкция, которая предписывала комиссару Урянхайского края «оказывать туземному населению содействие в организации учреждений на основании его обычного и иного местного права». МИД колчаковского правительства в том же году высказывал мнение, что «так как самым острым вопросом для урянхов[974] является вопрос земельный и их главное недовольство укреплением русской власти в крае основывалось на опасении за целость своих земельных угодий, то в вопросе о водворении новых переселенцев следует соблюдать особую осторожность»[975].
В Туве для колчаковского правительства пришлась кстати инициативность местной буддийской конфессии. Ламы стремились заручиться помощью России в лице А.В. Колчака. Лидер тувинских буддистов, настоятель Верхнечаданского хуре Лопсан Чамзы Ондар в марте 1919 г. при участии А.А. Турчанинова составил заявление на имя русских властей, в котором подчеркнул, что тувинцы «единодушно пришли по обсуждению создавшегося положения к тому, что единственное спасение… в тесном сближении с Россией и ее покровительстве». В июне 1919 г. Лопсан Чамзы был избран и затем утвержден указом А.В. Колчака на должность главы тувинских буддистов – Бандидо-Камбы-ламы[976]. Он поставил своей целью учредить в Урянхайском крае правительство, подчиненное высшему представителю русской власти в регионе[977].
Для решения этого вопроса Лопсан Чамзы отправился к А.В. Колчаку в Омск. В архивных документах сохранилось интересное описание этой поездки от лица одного ламы, принимавшего участие в этой поездке. В июле 1919 г. Камбы-лама и сопровождающие за три дня добрались из Чадана в Хем-Белдир[978], где их встретил А.А. Турчанинов и поселил в своем доме. Там они пробыли трое суток. А.А. Турчанинов дал Камбы-ламе двух переводчиков – русских, которые знали монгольский язык. Затем они отправились по Енисею на плоту и через трое суток прибыли в Минусинск, где сели на пароход «Сибиряк» и оправились в Красноярск. В этом городе их встретили представители властей, разместили на одни сутки и затем посадили на поезд.
В Омске ламам предоставили отдельный дом, выдали денег на продукты. В колчаковской столице они пробыли три недели, в течение которых Лопсан Чамзы несколько раз встречался с А.В. Колчаком и другими представителями правительства, и при этом «были решены все вопросы». После этого ламы отправились обратно на родину. Однако пока они ехали, начались военные действия, которые отрезали путь в Туву. Ламы направились в Бурятию, затем – в Монголию. Им помогало то, что у них было сопроводительное письмо от А.В. Колчака, поэтому белые их не тронули[979]. (Вернулись на родину они только в начале 1920-х гг.[980].)
Во время пребывания Камбы-ламы в Омске в июле 1919 г. в предоставленной ему квартире было организовано Междуведомственное совещание по делам Урянхайского края, которое утвердило в том числе «Временную инструкцию по управлению духовными делами буддо-ламаитов Урянхайского края». Согласно ей тувинским ламам были предоставлены определенные льготы[981]. Колчаковские власти поддержали план автономии тувинских буддистов от Монголии, однако не приняли предложения Лопсан Чамзы закрепить за Камбы-ламой статус светского правителя Тувы[982]. Власть в регионе осталась за Россией в лице омского правительства.