От ливонской делегации магистр хотел добиться четкости и согласованности действий, для чего начиная с мая 1497 г. провел серию консультаций с представителями Ревеля, Риги и Дерпта. Подобные совещания организовывались в Ливонии с XIV в. и играли столь заметную роль в судьбе страны, что заслужили у историков название «ганзетагов малого масштаба»[1059]. В преддверии встречи, на которой ливонцам и «заморским» ганзейцам предстояло выступить сплоченными рядами, такого рода съезды обрели особое значение. Последний из них магистр собрал в Вендене за две недели до начала переговоров, 20 января 1498 г.; во время его работы самому пристальному изучению подверглось содержание всех договоров Ливонии с Новгородом и Псковом за предыдущие сто лет[1060]. Затем последовало совещание в Ревеле, в котором участвовали посланцы Любека[1061].
Переговоры с русской стороной начались в Нарве 2 февраля. Благодаря документированию ливонской стороной (по установке педантичного Плеттенберга), мы имеем возможность представить содержание взаимных претензий. Дополнением к официальным документам служит хроника Раймара Кока из Любека. Русские летописи на этот счет молчат: дела торговые вершились без монаршей воли и мало интересовали летописцев, и что 2 февраля посланцы ливонских городов прибыли в Нарву. Ревельскую делегацию представляли бургомистры Иоганн Ротерт и Иоганн Коллерт, ратманы Маркворт Бретольд и Иоганн Геллинкхузен. Из Дерпта были направлены ратманы Никлас Фикенхузен и Томас Шрове, который, будучи непосредственным участником событий 1494 г., мог оказаться полезным в качестве свидетеля. Из Риги прибыли два бургомистра, но они, как и посланцы Любека, особой активности в ходе переговоров не проявили. Интересы Ливонского ордена должны были защищать комтур Феллина Веннемар фон Дельвиг, комтур Ревеля Иоганн фон дем Рекке, фогт Везенберга Людвиг Кренгель и фогт Нарвы Корд Штрик. Съехавшись в замке Нарвы, гебитигеры провели последнее совещание с представителями городов и, как заметил Кок, «обговорили, как надлежит действовать»[1062].
Состав новгородской делегации неизвестен. Псков был представлен на самом высоком уровне: в Нарву прибыли князь Александр Владимирович, оба посадника и по два боярина от каждого городского конца. Возможно, делегация от Новгорода была не менее внушительной и возглавлялась обоими наместниками. Косвенно это подтверждается хроникой Кока: «Из России на границу в районе острова по названию Кифхольм (Kyffholm) прибыли два высокопоставленных господина в сопровождении 50 всадников»[1063]. Упоминание острова Кифхольм, где испокон веков ливонцы вели переговоры с новгородцами, заставляет думать, что любекский хронист имел в виду именно новгородское представительство.
В официальном отчете ливонской стороны говорится, что орденские гебитигеры предложили русским прибыть в Нарву для обсуждения вопроса об освобождении четверых граждан Ревеля и возврата имущества, конфискованного в 1494 г., но те категорически отказались, сославшись на то, что обычно такого рода встречи производились на острове Кифхольм. Предложение ливонцев, считавших необходимым сначала решить дело с возвратом конфискованного имущества ганзейцев, а потом приступать к разбору взаимных претензий, русской стороной также было отклонено. Решение дела отложили до приезда любекцев, появившихся в Нарве только 4 февраля, после чего русские предложили ливонцам встретиться на Кифхольме в День св. Доротеи (6 февраля). Стороны должны были представить по 60 человек, однако орден насторожило, что их партнеры по переговорам не захотели назвать точное число людей из сопровождения. «Комтуры ордена, — пишет по этому поводу Кок, — не пожелали этого разрешить, поскольку знали корысть (nuсkе) и хитрость русских и поскольку ордену стало известно, что русские хотят всех (немецких. — М. Б.) посланцев пленить и увести в Россию. По этой причине орденские чины категорически отказались начать переговоры на острове под одной крышей с русскими»[1064]. Те времена, когда Кифхольм казался ливонцам безопасным, прошли. Общение с Иваном III и печальная судьба ревельского посла Готшалька Реммелингроде, которого не защитили от плена и разорения охранные грамоты, научили их осторожности. Опасаясь засады или провокации, ливонцы наотрез отказались от встречи вне своей территории, русские же не захотели ехать в Нарву. Каждая делегация оставалась на своем берегу Наровы, а связь поддерживали, вероятно, служащие ордена и русские приставы. Стороны только обменивались документами, что чрезвычайно затрудняло тщательное обсуждение обвинений против ганзейцев.
Мы не знаем, удалось ли получить Плеттенбергу список обвинений до начала переговоров. Известно лишь, что 9 февраля в 8 часов утра в Нарву была доставлена пространная грамота с перечнем жалоб русской стороны. Доставившие ее приставы «ничего не захотели слушать в оправдание, а напоследок сказали, что даже если они и выслушают, то ничего не передадут»[1065]. Лишь спросили, когда прийти за ответом; им сказали, что срок будет определен после изучения документа секретарями Риги, Дерпта и орденскими гебитигерами. Перевод на немецкий язык русских жалоб был помещен в ганзейском отчете:
«Магистр Ливонский посылал к новгородским наместникам [просить] нашего государя разрешить созвать съезд по поводу пленных послов и немецких купцов и отобранного у них имущества и о закрытии подворья; так и случилось.
И если Рига, Ревель и Дерпт совместно с другими 70 городами состоят с новгородскими наместниками нашего государя в мире и придерживаются крестоцелования, то равным образом и господин ливонский магистр и вся Ливония, [включая] Ригу, Ревель, Дерпт и Нарву и другие города, состоят с наместниками нашего государя и с его "отчиной" Великим Новгородом в мире и придерживаются крестоцелования. А между тем в Риге, Дерпте и Ревеле и прочих городах наши греческие церкви подвергаются насилию, "Русские концы" разоряются, а над купцами нашего государя творят произвол; вопреки крестоцелованию и мирному договору многих убили и избили, многим отрубили руки, вырвали бороды, а также обирали вопреки закону. А более всего творилось насилия над купцами нашего государя в Ревеле, где людей варили в котлах, не позволяли нашим [людям] освятить церковь и жить в их домах (in oren huszeren), а также ставить в них печь (аvеn).
И наместники нашего государя не один раз посылали к ним [в Ревель], однако они им в этих делах удовлетворения не дали (neyn recht gedan); в прошедшие времена [в 1489 г.] у нашего государя великого князя побывали послы Томас Хагенбеке и Ганс Хартвиг, и наш государь указал этим послам передать 73 городам, что они должны сотворить правосудие по всем жалобам новгородских купцов.
А кроме всего того, граждане Ревеля сотворили преступное деяние: в прошедшие времена они возвели вину на одного купца нашего государя Василия Зубарева без всякого основания, арестовали его и сожгли на окраине города. И когда они станут поступать в соответствии с мирным договором и по всем делам свершат правосудие, тем самым они искупят свою дерзость (spoth).
По той же причине наместники нашего государя приказали схватить ваших ольдерменов и хофескнехта с их сотоварищами, а имущество опечатать; они приказали арестовать Готшалька Реммелингроде с его людьми, поскольку он был из Ревеля, а большинство бесчинств в отношении людей нашего государя творится в Ревеле.
И когда прибыли к нашему государю от имени 73 городов Томас из Дерпта и его спутник Готшальк, так дерптского посла наместники нашего государя приказали отпустить подобру-поздорову вместе с его спутниками и имуществом. А почему были схвачены Готшальк из Ревеля и купцы, так то они 73 городам растолковали при посредничестве Томаса [Шрове], чтобы довести до их сведения, почему он был арестован. После того как господин магистр много раз посылал к нашему государю [просить] за пленных купцов и Готшалька, наш государь ради просьб магистра приказал новгородским наместникам выпустить купцов, а также Готшалька, что и было исполнено.
А вы должны осуществить правосудие по всем этим делам, поскольку вы даете удовлетворение согласно крестоцелованию: в соответствии с крестоцел ованием, содержать в чистоте Божьи церкви нашей греческой веры и Русские концы в ливонских городах, в Риге, Дерпте, Ревеле и других городах, и не чинить над ними насилия.
И что из церквей взято, вы должны возвратить и деревни (dorpe) при церквях очистить, церковь в Ревеле позволить освятить и ставить печи в горницах (in de dornitzen) и в них жить. И выдать злодеев, которые в Риге, Дерпте, Ревеле и Нарве и других городах Ливонии людей великого князя сжигали и в котлах варили и убивали и отрубали [им] руки и [виновны] в других делах, поскольку вы не давали управы, согласно крестоцелованию и мирному договору. Вы во всех этих делах свершите правосудие и по всем жалобам людей великого князя дадите удовлетворение. И как только вы во всех этих делах свершите правый суд и выдадите злодеев, тогда и мы вашим людям во всех делах дадим удовлетворение и освободим четырех ревельцев, которые все еще находятся в Новгороде в заключении, вместе с товарами»[1066].
Как следует из документа, ливонской стороне не удалось вести разбирательство в правовом поле мира 1487 г. Послы великого князя заявили, что считают ливонские города ответственными за соблюдение договора 1493 г., утвержденного магистром от имени всей страны. Н. А. Казакова предполагала, что для русской стороны эта ссылка имела принципиальное значение представить жалобы русских как продуманную, целевую и стратегически безупречную программу, направленную на создание благоприятных условий для развития русской торговли на Балтике