К зиме 1498/1499 г. обстановка на границе стала угрожающей. Магистру снова стали поступать сведения о подготовке русскими нападения на Ливонию. «Хотим дружески довести до вашего сведения, — писали в Ревель ратманы Нарвы, — настораживающее известие из России, что послы нашего милостивого господина магистра все еще остаются в Новгороде и, пока новгородские старшины направили гонца к великому князю Московскому, послы томятся и ждут ответа. Великий князь приказал со всех сторон своей земли направить на помощь большое число народа, а псковичам приказано с каждых 6 гаков («сох») предоставить по коню и всаднику, которые должны быть готовы к тому времени, как придет его грамота. Господин Иоганн Менгеде велел нам крепить оборопу (werenen) с помощью посланий, а тем временем пришло сообщение, которое доставили нам лазутчики, что великий князь намерен отдать приказ об осаде Дерпта и Нарвы силами двух войск, в то время как третье должно проследовать через всю страну, грабя и сжигая все на своем пути. По этой причине, почтенные господа, мы, помятуя о нашей дружбе, почтительно и смиренно просим вас переговорить с купцами, которые имеют обыкновение держать здесь [в Нарве] свои товары, чтобы они побеспокоились о солдатах, которые могли бы защитить и уберечь их добро»[1151].
Слухами и предположениями дело не ограничивалось, хотя, судя по содержанию ливонской корреспонденции, новый этап массированных набегов начался лишь летом 1499 г. В начале июня обеспокоенный магистр в очередной раз объявил в стране всеобщую боевую готовность («первое послание»), и вся Ливония вновь замерла в тревожном ожидании. «Мы из года в год вместе с несчастным народом должны пребывать в таком смятении и страхе, что, с одной стороны, не знаем, как нам со всем этим быть, а с другой — не в состоянии, опираясь на доверие (nach geloven), поддерживать прочный мир, — сетовал Плеттенберг в письме к верховному магистру. — В соответствии с этим мы должны заниматься пустяками (der dinge nicht tho geringe vorslaen) и жить в абсолютной уверенности относительно их гнусного, коварного предательства (erer snoden achterlistigen vorrederie), а потому предписали всей стране находиться настороже (wachhafftich) и в боевой готовности, чтобы, коли допустит Господь и они [русские] этим летом нападут на страну, мы сумели соединить все силы, которыми располагаем, отбросить их и с помощью Всемогущего Господа выбить за пределы страны»[1152].
Спустя три недели в послании в Пруссию Плеттенберг дополнит картину: «Как вашей милости известно, мы вынуждены были писать великому князю Московскому, чтобы положить конец многочисленным нападениям и насилиям, которые причиняются нашим [подданным], поскольку терпеть подобное больше невозможно, и таким образом, имея серьезную причину для возмездия, мы все-таки пытались избавиться от этого посредством многочисленных посланий и посольств. Но все это нам не помогает; города настаивают на свершении правосудия по всем подобным делам. Но как бы нам ни хотелось того, мы должны будем соблюдать условия мирного договора еще три года, пока не минует юбилейный год, когда мы сможем обратиться за помощью к Римскому престолу, а тем временем мы обеспечим себя всем необходимым для ведения войны. Только потом мы осуществим над ними возмездие, что должно предполагать открытую войну против них, к которой мы, да смилуется над нами Господь, к сожалению, еще не готовы, поскольку страна бедна, а недостаток в хлебе таков, какого не бывало за последние сто лет. Но чтобы страна к моменту истечения срока мирного договора не подверглась нападению безжалостных русских, нужно добиваться заключения союза между наисветлейшим королем Датским и нашим орденом, чтобы впоследствии с помощью его королевского величества и Швеции мы бы избавились от опасности, оказывая один другому дружескую помощь»[1153].
Плеттенберг был твердо намерен начать войну с Московским государством, но не собирался следовать по стопам магистра Берндта фон дер Борха, без должной подготовки развязавшего в 1480 г. войну с Псковом, которая затем дорого обошлась и Ливонскому ордену, и Ливонии. «Осторожная мудрость» Плеттенберга требовала тщательно взвесить шансы на успех, и выводы, которыми он поделился с главой Немецкого ордена, его явно не утешали. Ливония была не готова начать боевые действия, а потому магистр полагал необходимым, продолжая подготовку к войне, изо всех сил сохранять хотя бы видимость мирных отношений с Московским государством вплоть до истечения срока действия десятилетнего мирного договора 1493 г. Вместе с тем он опасался, что беспокойный сосед не даст ему возможности завершить задуманное и, как следует из вышепредставленного письма, вплотную занялся поиском союзников.
Глава 2Дипломатия Плеттенберга в 1499–1501 гг.
Вольтер фон Плеттенберг продолжил линию предшественников на обеспечение Ливонии внешней поддержки. Берндт фон дер Борх обращался к Швеции и Литве, а Иоганн Фрайтаг фон Лорингхофен пытался сблизиться с Империей, хотя и понимал, что в политике Габсбургов Ливонскому ордену и Ливонии уготована роль разменной монеты. Плеттенберг возлагал надежды на поддержку Ганзы и верховного магистра Иоганна фон Тифена, однако к концу 90-х гг. их тщетность стала очевидной. Через руководство Немецкого ордена магистр обратился к Римской курии, но получить право продажи крестоносных индульгенций не удалось. Последней ставкой магистра остался проект 1497 г. альянса балтийских государств.
Осуществить этот план в одиночку Плеттенбергу было не под силу. Круг правителей, с которыми он в 1494–1498 гг. вел переписку, не отличался широтой: кроме великого князя Московского Ивана III, в него входили лишь великий князь Литовский Александр и наместник Швеции Стен Стуре. Субординация предписывала ливонскому магистру обращаться к папе, императору и наиболее могущественным из европейских государей только через главу Немецкого ордена. Удачей для него оказалось то, что новый верховный магистр Фридрих Саксонский полностью разделял замысел Изенбурга и имел возможности его осуществить.
Шел к концу 1498 и начинался 1499 г. Близился юбилей, а потому Фридрих Саксонский обратился к своему отцу герцогу Альбрехту Саксонскому с просьбой направить к датскому королю посольство и посодействовать сближению Дании и Ливонии. В ответ старый герцог выразил сомнение в успехе подобной затеи, о чем верховный магистр сообщил Плеттенбергу. «Поскольку мой милостивый господин герцог Альбрехт знает, что этот самый король [Дании] и Русский [государь] находятся в хороших отношениях (in gutem willen sein) и полном взаимопонимании, — значилось в письме верховного магистра, — он опасается отказа. Однако указанному посольству все же следует над этим поработать и проявить усердие при [дворе] его королевского величества Датского [короля], чтобы его королевское величество не воспрепятствовал или даже советом поспособствовал тому, чтобы подвести файду и противостояние главного гебитигера [ливонского магистра] и Русского к прочному договору о мире. Как предполагает его княжеская милость герцог Альбрехт, его королевское величество будет склонен это сделать и подобающими средствами приведет длительную файду к примирению и миру (in sunę und freed)»[1154]. Альтернативное решение верховному магистру пришлось по душе, и он поспешил узнать о нем мнение Плеттенберга, чтобы сразу же уведомить о том герцога и не задержать начало важных для ордена и Ливонии переговоров. Весной 1499 г. в план Изенбурга по созданию антирусской коалиции были внесены существенные коррективы. Юхану Датскому Предлагалось использовать свое влияние на Ивана III для посредничества в переговорах между Россией и Ливонией.
Плеттенберг выразил признательность верховному магистру и герцогу Саксонскому, но от прямого ответа воздержался. По его мнению, «в этих делах существуют некоторые препоны (etlige gebrechen), которые мы не можем открыть вашей милости в посланиях так же хорошо, как это требуется»[1155], и они не позволяют ему принять предложение главы Немецкого ордена без предварительного согласования. Плеттенберг не хотел доверять свои мысли бумаге и решил направить в Пруссию посольство, которое ожидалось там ко Дню св. Георгия (23 апреля 1499 г.). Ливонский магистр настаивал, чтобы Фридрих Саксонский просил отца задержать отправку посольства в Данию до приезда ливонцев[1156]. Принять датское посредничество Плеттенберг был не готов.
Фридрих Саксонский обратился к старшему брату Георгу, готовившему посольство в Данию, с просьбой дождаться ливонского посольства[1157]. Только в мае из Ливонии выехал декан ревельского капитула Лаурентиус Маттеи, чтобы изложить главе Немецкого ордена позицию Плеттенберга[1158].
Между тем в конце апреля 1499 г. король Юхан Датский направил Плеттенбергу послание с сообщением о своем прибытии в Швецию и намерении в ближайшее время отправить посольство в Москву. Но прежде датский государь считал необходимым обсудить положение дел в Швеции и Ливонии с посланцами ливонского магистра, которых следовало прислать в Стокгольм «ради пользы и блага всех подданных этого нашего королевства, а также вашей страны и ваших людей, чтобы укрепить у них хорошее управление, а кроме того, поддерживать их в мире и согласии (bestände und eindracht)»[1159]. Для конфиденциальной беседы с Плеттенбергом был направлен «служитель» (dener) короля Бранд Бернер, что указывает на наличие у датского короля серьезного интереса к сближению с Ливонией.