альнейшее ужесточение критики в адрес израильского руководства со стороны международного сообщества. В среднесрочной перспективе можно ожидать новых военных провокаций между Газой и Израилем, обостряющихся до открытого вооруженного противостояния, и попыток Турции и Катара занять место главного посредника при последующих переговорах о перемирии. Наименее вероятным развитием событий представляется проведение через СБ ООН палестинского плана-ультиматума о создании международно признанного палестинского государства в границах 1967 года.
В среднесрочной перспективе стабилизации Ближнего Востока и Северной Африки не предвидится, хотя при благоприятном развитии событий можно ожидать появления некоторых симптомов стабилизации региона к 2020 году. Важнейшими факторами, стимулирующими турбулентность политических процессов, будут оставаться кризис политического ислама, слабость национальных государств и деструктивное вмешательство региональных и внерегиональных сил во внутренние дела арабских стран.
Глава 7Южная Азия. Замедление роста на фоне конфликтов
Топычканов Петр Владимирович – индолог, пакистановед, кандидат исторических наук (2009). Старший научный сотрудник Центра международной безопасности ИМЭМО РАН, научный сотрудник программы «Проблемы нераспространения» Московского центра Карнеги, участник Программы Оценок Стратегической Стабильности (POSSE, Технологический Университет Джорджии (США), участник «Южно– и Центральноазиатского Проекта» Йоркского Центра Азиатских Исследований (Канада), член редакционной коллегии журнала «Ядерный клуб». Соавтор книги «Сила и слабость Пакистана» (2013).
Перспективы развития Южной Азии в наибольшей степени связаны с будущем крупнейших стран региона – Индии и Пакистана, а также ролью внешних сил, прежде всего Китая.
Предыдущий год был ознаменован выборами в основных странах региона. Парламентские выборы прошли в Бангладеш, Индии и на Мальдивах. В начале 2015 года прошли президентские выборы на Шри-Ланке. Наибольшее внимание привлекли выборы в Индии, которые принесли победу «Бхаратия Джаната Парти» (БДП) и ее лидеру Нарендре Моди. Есть основания предполагать, что сложившаяся к настоящему времени политическая карта региона сохранится на ближайшие несколько лет, хотя отдельные ее элементы могут быть изменены из-за вероятных внутриполитических кризисов, прежде всего в Бангладеш и Пакистане.
В военной области в Южной Азии вероятны конфликты между Индией и Пакистаном, Индией и Китаем, Пакистаном и Афганистаном, а также трения на индийско-бангладешской границе. Опасность первых двух видов конфликта усугубляется вероятностью их эскалации вплоть до применения ядерного оружия. В принципе, возможно достижение договоренностей между Индией и Пакистаном в области мер доверия и даже некоторых ограничений ядерного оружия, поскольку между этими государствами есть отношения взаимного сдерживания и относительный паритет сил. Однако таким договоренностям будет мешать политическая напряженность между Индией и Пакистаном, а также фактор Китая. Индия вынуждена учитывать ядерную угрозу не только со стороны Пакистана, но и Китая.
Изменение миссии НАТО в Афганистане в конце 2014 года создало условия для роста нестабильности в этой стране, что неминуемо скажется на регионе Южной Азии. В случае развития ситуации по худшему сценарию, в соответствии с которым режиму в Кабуле не удастся удержать власть даже при помощи ограниченного международного контингента, Пакистан и Индия будут вовлечены в борьбу за афганское будущее (в соответствии с собственным пониманием этого будущего). Такой сценарий может значительно повысить риски терроризма в Южной Азии.
Уже сейчас для региона характерно ухудшение ситуации в области безопасности. Терроризм становится более жестоким и непредсказуемым. В наибольшей степени это коснулось Пакистана и Индии. В результате терактов в Пакистане в 2014 году погибло более 1760 человек, в Индии – более 410. Наибольший резонанс вызвала кровавая бойня, которую в начале декабря члены «Техрик-е Талибан Пакистан» (ТТП) устроили в школе в Пешаваре, главном городе пакистанской провинции Хайбер-Пахтунхва.
Регион Южной Азии испытывает в полной мере последствия изменения климата. В результате наводнения, вызванного муссонными дождями, в Индии к концу сентября погибло около 300 человек, в основном в штатах Ассам и Джамму и Кашмир. В целом в результате наводнения пострадало более 25 тыс. человек в Ассаме и более 200 тыс. человек в Джамму и Кашмире. В Пакистане наводнения в связи с муссонными дождями вызвали гибель более 300 человек, коснулись 1,8 млн человек. Ливневые дожди и оползни стали причиной более 200 смертей в Непале. Более 170 тыс. человек пострадало в этой стране. На Шри-Ланке в результате ливней и оползней погибло почти 70 человек, пострадало более 106 тыс. Наводнения в Бангладеш коснулись 3,2 млн человек. Случаи смертей если и были, то всего несколько. На ближайшую и отдаленную перспективу можно ожидать увеличения количества жителей региона, которые пострадают от природных катаклизмов.
Широкой известностью пользуется утверждение о том, что Индия – это великая держава XXI века. Действительно, к такому статусу Индия приближается в среднесрочной и долгосрочной перспективах. Людские, природные, экономические, военные ресурсы дают Индии все основания для ее превращения в важный геополитический фактор. Своеобразным «манифестом» новой Индии является статья Раджи Мохана «Индия и политическое равновесие» в журнале Foreign Affairs в 2006 году, которая начинается со слов: «После нескольких десятилетий обманутых ожиданий Индия сегодня стоит на пороге превращения в великую державу». Автор считает, что успех и сроки реализации этой возможности зависят от готовности западных стран сотрудничать с Индией на ее условиях.
Очевидно, что главное условие индийского успеха, названное Раджей Моханом, выполняется. Для многих государств становится приоритетом развитие связей с Индией. У ряда стран с Индией установились стратегические отношения. Помимо России, традиционного партнера Индии, к таким странам относятся Израиль, США и Франция и др.
Однако современное положение Индии, ее внешняя и оборонная политика вызывают не только ожидания, но и сомнения. Так ли прочна и эффективна индийская модель роста в долгосрочной перспективе? Готова ли Индия к желанной роли мировой державы? Какую политику стоит ждать от нее другим государствам, ее партнерам и прежде всего России – ее «естественному союзнику»?
Необходимо помнить, что дважды за историю независимой Индии ее экономика оказывалась в глубоком кризисе – в 1967 и 1991 годах. Ответом на каждый из кризисов была девальвация рупии и частичное открытие экономики. Наиболее серьезные реформы были проведены после кризиса 1991 года, поставившего Индию на грань банкротства. Благодаря этим реформам Индии удалось добиться среднего роста около 6 % ВВП в 1990–2000 годы (в первом десятилетии XXI века среднегодовой рост составил около 8 %). Высокий экономический рост – главное средство от бедности (около трети населения страны живут меньше чем на доллар в день).
В последние годы это «средство от бедности» становилось менее эффективным ввиду замедления темпов роста ВВП: 7,9 % (2004), 9,3 % (2005), 9,3 % (2006), 9,8 % (2007), 3,9 % (2008), 8,5 % (2009), 10,5 % (2010), 6,3 % (2011), 3,2 % (2012). Изменения показателей экономического роста были обусловлены не только мировым кризисом 2008 года, но и внутренними причинами. Исчерпан потенциал роста, заложенный в сфере услуг, включая информационные технологии (один из главных двигателей роста ВВП). Дальнейшему росту экономики мешает неспособность властей стимулировать развитие промышленности, для чего необходимы реформы трудового и земельного законодательства. Провести такую реформу в рамках предыдущего коалиционного правительства и при наличии сильных оппонентов в парламенте и штатах было крайне непросто. Сегодня, когда партия БДП контролирует центральные и многие штатовские парламенты, это кажется более реальным.
Вместе с тем замедление роста не означает, что Индия приближается к краю пропасти экономического кризиса или социального взрыва. Консервативная банковская и финансовая системы сохраняют устойчивость. В обществе существует ряд механизмов снижения напряженности, включая внутреннюю и внешнюю миграцию (согласно опросам Центра Гэллопа в 2013 году, 10 млн индийцев заявляли о желании жить в США).
Одним из таких механизмов стали выборы, во время которых в 2013–2014 годах Индийский Национальный Конгресс (ИНК) потерпел поражение в пользу БДП. Последняя получила простое большинство в парламенте и сформировала однопартийное правительство, а также получила контроль над рядом ключевых штатов. Победа БДП и ее лидера Нарендры Моди дала позитивный сигнал экономике.
Вопрос о готовности Индии к роли мировой державы во многом связан со стратегическими целями Индии и способами их достижения. Цели индийской политики распределены между тремя приоритетами: среди своих непосредственных соседей Индия добивается первенства и возможности предотвращать вмешательство со стороны третьих стран. В отношениях с государствами расширенного соседства и всей акватории Индийского океана Индия стремится уравновешивать влияние других государств и не допускать ущемления своих интересов. В глобальном масштабе Индия стремится к статусу великой державы.
Внешнеполитический опыт независимой Индии свидетельствует о ее балансировании между Moralpolitik и Realpolitik, обеспечивающем сохранение независимости и максимально возможную свободу рук. Порой это осложняет сотрудничество с Индией даже для такого «естественного партнера», как Россия, а в будущем может привести и к ограничению индийско-российского сотрудничества, если в Дели вдруг посчитают, что ценность России как партнера снизилась.