На фоне сохраняющегося и даже возрастающего значения АТР в среднесрочной перспективе можно ожидать, что США перейдут к постепенному сокращению вовлеченности в ситуацию на Ближнем и Среднем Востоке. Предпосылкой к этому должно стать повышение самостоятельности Вашингтона в энергетической сфере. Кроме того, несмотря на заявления об обратном, на практике идет деградация американо-израильского альянса. В случае прихода к власти в 2016 году республиканской администрации этот процесс, вероятно, затормозится, тем не менее полностью повернуть его вспять возможно вряд ли.
Снижение внимания США к Ближнему и Среднему Востоку может также привести к ослаблению их связей с Саудовской Аравией и другими монархиями Залива, получит закрепление наметившаяся тенденция снижения уровня взаимодействия с Турцией и Египтом. При этом возможна частичная нормализация отношений с Ираном. Вместе с тем восстановления тесного партнерства с Тегераном (которое имело место до 1979 г.) при сохранении нынешнего режима в Исламской Республике ожидать нельзя.
Несмотря на снижение обязательств в отношении Ближнего и Среднего Востока, в среднесрочной и даже долгосрочной перспективе США сохранят потенциал реагирования на кризисные ситуации, подобные возникновению Исламского государства. Борьба с терроризмом продолжит оставаться составной частью стратегии США, в то же время приоритетность противодействия различным исламистским группировкам будет меняться. В этой связи нельзя исключать интенсификации борьбы с исламистскими силами в «черной Африке».
В среднесрочной перспективе продолжится постепенное снижение вовлеченности в ситуацию в Афганистане. США будут стремиться обеспечить сохранение в стране нынешнего умеренного режима, прежде всего с помощью инструментов экономической и экспертной поддержки. В то же время военное присутствие Соединенных Штатов в стране будет оставаться несущественным либо вообще может быть свернуто в среднесрочной перспективе.
На фоне сокращения собственных обязательств на Ближнем и Среднем Востоке США могут попробовать переложить часть ответственности за поддержание стабильности в этом регионе на европейских и региональных союзников. Одним из весомых компонентов американской политики останется побуждение их к более равному разделению расходов в военной и политической сфере.
В то же время все больший акцент США будут делать не на многостороннее партнерство в рамках НАТО, а на двусторонние каналы отношений. Расширение Евро-Атлантического сообщества за счет балканских стран и государств постсоветского пространства продолжит оставаться периферийной задачей американского руководства, которое будет стремиться делегировать ее решение Европейскому союзу. В целом можно ожидать сокращение вовлеченности США в европейскую проблематику. При этом возможно дальнейшее смещение военного присутствия в Центральную и Восточную Европу.
В 2014 году кризис на Украине привел к обострению отношений с Россией и инициированию масштабной кампании давления на нее. Улучшение отношений с Москвой в ближайшую пару лет просматривается слабо. В то же время после смены правящей администрации можно ожидать попытки нормализации взаимодействия. При этом, вероятнее всего, Россия лишь эпизодически продолжит попадать в фокус внимания США. Отношения с ней не будут входить в число их внешнеполитических приоритетов, а будут носить инструментальный характер. Они определяются ее полезностью или способностью мешать американцам в контексте планов сдерживания Китая, борьбы с радикальным исламизмом, поддержания и укрепления Евро-Атлантического сообщества, противодействия распространению оружия массового уничтожения, региональных конфликтов.
В целом в американских взглядах на Москву сохраняется амбивалентность. С одной стороны, наряду с Китаем она воспринимается в качестве одного из противников американоцентричного миропорядка. С учетом отсутствия того объема экономических взаимосвязей, которые присутствуют в отношениях США и Китая, у Вашингтона развязаны руки к взаимодействию с Москвой с более жестких позиций.
С другой – значительная часть внешнеполитического истеблишмента в Вашингтоне убеждена, что подъем Китая приведет к расхождению его интересов с российскими. В этом отношении она рассматривает перспективу включения Москвы в американские конструкции сдерживания и ограничения КНР. В то же время в течение рассматриваемого временного горизонта такой вариант развития событий маловероятен.
Что касается содержательного наполнения взаимодействия с Россией, то стоит ожидать прежде всего активизации консультаций по вопросам стратегической стабильности и связанным с ней проблемам контроля над вооружениями. Кроме того, продолжится диалог в отношении региональных конфликтов, нераспространения и борьбы с терроризмом. Можно ожидать расширения сотрудничества в двустороннем и многостороннем форматах по вопросам кибербезопасности, значение которой для Вашингтона продолжит возрастать. На фоне такого взаимодействия высока вероятность сохранения значительной части санкционных мер, принятых США в отношении России, ее граждан и компаний в последние годы (начиная с Акта Магнитского и включая недавние ограничения, наложенные в связи с ситуацией в Крыму и на Украине).
На фоне исчерпания политического потенциала левопопулистских и даже левоцентристских режимов в Латинской Америке США получают возможность восстановить отчасти свои позиции в Западном полушарии. Открытие каналов взаимодействия с Кубой, а также ухудшение экономической базы левых «углеводородных» режимов на континенте создают предпосылки в этом отношении. В случае изменения внутриполитической ситуации в Венесуэле и других странах «боливарианского пояса» (Боливия, Никарагуа, Эквадор) велика вероятность их сближения с США. В то же время в этом регионе США будут сталкиваться с растущим влиянием Китая и Бразилии. Укрепление позиций первого в экономической сфере, а второй – в политической создает ограничения американского преобладания в регионе.
В целом основой внешнеполитической стратегии Соединенных Штатов на среднесрочную перспективу продолжит оставаться стремление обеспечить свободу рук. Подспорьем в этом отношении может выступить реалистская стратегия «удаленного балансирования». Подобное положение позволит им, не связывая себя новыми дополнительными обязательствами и экономя силы, вмешиваться в процессы в различных регионах в случае обострения противоречий между местными игроками и возникновения угроз, затрагивающих принципиальные экономические и политические интересы США. Постепенно отказываясь от роли «международного полицейского», они все больше будут стремиться выступать в качестве «мирового судьи последней инстанции». Подобное положение позволит сохранить основу американской мощи, в то же время оно открывает Китаю и другим амбициозным державам возможности для наращивания собственного потенциала.
Альтернативой такого базового сценария может стать усиление тенденции к неоизоляционизму США. Структурной предпосылкой к этому может стать снижение зависимости американской экономики от внешних поставок сырья и рынков сбыта, а также сравнительная стабильность мировой системы. Следование изоляционистской стратегии приведет к ослаблению институциональных и идейных основ американского преобладания, будет означать сворачивание их мирополитического влияния. В то же время оно может позволить повысить благосостояние Соединенных Штатов и реформировать экономику в соответствии с вызовами научно-информационного общества.
Другой альтернативой может стать агрессивная реакция на дальнейшее сокращение американского преобладания. Она будет выражаться в попытках жестко остановить дальнейшее укрепление Китая и других «восходящих» держав, в то время пока США еще сохраняют существенные рычаги влияния и опережают их по совокупной мощи. Такая политика будет означать существенное ужесточение американского курса, новую волну расширения вмешательства в проблемные регионы, постановку задачи демократизации России и Китая, усиление политики их сдерживания и изоляции.
Подобная стратегия может даже привести к достижению ряда заметных успехов (например, на Ближнем и Среднем Востоке и в АТР). В то же время она практически гарантированно означает перенапряжение американских материальных ресурсов. При этом не очевидна готовность союзников и партнеров Соединенных Штатов следовать за ними в проведении столь активного преобразовательного курса. Наконец, достижение ее финальной цели (устранение конкурентов) уже сегодня выглядит весьма сомнительным. Реализация этой стратегии будет означать обострение международно-политической и даже военной конфронтации в глобальном масштабе.
Глава 11Латинская Америка. Возвращение «большого брата»
Мирзаян Геворг Валерьевич – журналист-международник, кандидат политических наук (2009). Ведущий аналитик агентства «Внешняя политика». Корреспондент отдела мировой политики журнала «Эксперт», научный сотрудник Института США и Канады РАН. Его публикации посвящены внешней политике США, проблемам безопасности в Латинской Америке, на Ближнем Востоке и в Восточной Азии, а также внешней политике России на постсоветском пространстве.
На ближайшие пять лет регион Латинской Америки с большой долей вероятности продолжит находиться на периферии мировой политики. Несмотря на то что он полон ярких лидеров (возможно, в странах к югу от Рио Гранде их больше, чем во всем остальном мире вместе взятом), однако для рывка вперед или хотя бы для начала поступательного экономического развития нужны государственные институты, бизнес-климат, прорывные экономические и технологические решения, социальная стабильность и мощный средний класс. Такого комплекса активов у стран Латинской Америки нет, поэтому до 2020 года они будут оставаться сырьевыми экспортерами с невысоким уровнем государственных институтов. Стагнация в экономике большей части стран Латинской Америки сохранится в 2015 году, а возможно, также и в 2016 году. Экономический рост в регионе до 2020 года не превысит 2,5 %.