6 ноября: «На стройке населенного пункта Борзой найден в шоковом состоянии рядовой одного из полков 42-й дивизии, отсутствовавший в подразделении более суток. На его теле обнаружены вырезанные полумесяц и звезда».
7 ноября: «В Грозном боевики более 10 раз открывали огонь по подразделениям и объектам федеральных сил… По оценкам военных, группы боевиков действуют практически во всех населенных пунктах республики. В Грозном насчитывается более 400 экстремистов.
Федеральная авиация нанесла 9 ударов по позициям боевиков в Веденском и Ножай-Юртовском районах» [1405].
На протяжении ноября картина событий не претерпевает существенных изменений. А к 1 декабря глава руководства Чечни Ахмед Кадыров делает весьма двусмысленное заявление: «Если ситуация с финансированием Чечни в ближайшие 5–6 месяцев не изменится, то обстановка в республике может стать неуправляемой».
Между тем к этому времени в республику уже были перекачены огромные деньги, и Счетная палата РФ зафиксировала бесследное исчезновение 1,5 млрд бюджетных рублей. Образовалась огромная задолженность федерального правительства как российским военнослужащим, принимающим участие в том, что официально продолжало именоваться контртеррористической операцией, так и чеченским учителям. Однако одновременно продолжали фонтанировать и гореть нефтяные скважины, и, по оценке генерала Ивана Бабичева, на них ежедневно сгорает около 8 млн долларов. По его же словам, надежную охрану нефтедобычи организовать не удалось. О причинах остается только догадываться — так же, как и о том, почему, как сообщил в своем уже упоминавшемся интервью газете «Завтра» генерал Шаманов, по дорогам Чечни, вопреки изданным распоряжениям, продолжают свободно перемещаться средства «повышенной проходимости». В том числе — и «Уралы», на которых происходит большая часть подрывов.
Разумеется, генералам известно о причинах всего этого больше, нежели рядовому гражданину, к которому они, в своих интервью и заявлениях, находят нужным обращаться с риторическим вопросом: «Почему?» Рядовые граждане могли бы с полным правом переадресовать его обратно; однако и без того ясно, что коль скоро скважины не охраняются, а «Уралы» свободно курсируют по всей Чечне — «значит, это кому-нибудь нужно». И что длящийся кровавый хаос в республике — есть хаос управляемый и направляемый.
8 декабря, вскоре после предупреждения Кадырова, в этот «хаос» был введен новый мотив: террористические акции стали целенаправленно метить теперь уже и в гражданское население Чечни и представителей чеченской администрации, сотрудничающих с федералами. Страшный взрыв, прогремевший в тот день у мечети в Алхан-Юрте и сопровождавшийся многочисленными жертвами, произвел впечатление шока как на жителей Чечни, так и на армию. Первые ощутили, что присутствие армии отнюдь не защищает их от самого страшного; что же до самой армии, то ее смятение более всего сказалось, пожалуй, в прозвучавшем тогда же заявлении начгенштаба Анатолия Квашнина о необходимости размещения, в целях защиты населения от бандитов, военных гарнизонов в более чем двухстах из трехсот пятидесяти семи населенных пунктов республики.
Это заявление вступало в кричащее противоречие с недавно прозвучавшими заявлениями министра обороны и президента РФ о близком выводе войск и было тогда же жестоко раскритиковано специалистами. Последние возразили Квашнину, предложившему разместить гарнизоны небольшой численности, что взвод будет тотчас же вырезан боевиками, да недолго продержится и рота. Стало быть, гарнизон, способный устоять в крупном чеченском селе, по численности должен быть не менее батальона — к тому же и «со средствами усиления».
«Если будет реализован этот план, армия окончательно разложится, заявил экс-министр МВД Анатолий Куликов. — Войска перейдут к круговой обороне и передадут всю инициативу бандформированиям».
Нельзя не видеть и другого: то «гарнизонное присутствие» России, к которому она в начале ХХI века переходит на давно освоенных и обжитых, ставших ее органической частью территориях, в недалекой перспективе свою эфемерность, непрочность особенно резко обнаружит и уже обнаруживает в Чечне. Исход отсюда русского и русскоязычного, равно как и ориентированного на Россию и интегрированного в русскую культуру автохтонного населения возвращает новую актуальность словам горцев, которые историк Кавказской войны записал еще в ХIХ веке:
«Укрепление — это камень, брошенный в поле; дождь и ветер снесут его; станица — это растение, которое впивается в землю корнями и понемногу застилает и охватывает все поле».
На протяжении почти двухсот, если не более лет, Россия тщательно возделывала это поле. Сегодня оно вновь оголено, и, разумеется, программу возвращения в республику покинувшего ее русского населения, которую предлагает ответственный секретарь комиссии Госдумы РФ по Чечне Абдул-Хаким Султыгов*, нельзя не счесть утопичной. О каком возвращении русских может идти речь, если в Грозном, как и в 1996 году, вновь едва ли не каждую ночь убивают тех из них, кто еще остался здесь? А кроме того, идет истребление лояльных к федеральной власти чеченцев, программа которого одобрена лично Масхадовым и в которой особое место заняли убийства духовных лидеров не радикально-исламистского толка. Волне этих убийств предшествовало сорокаминутное выступление Масхадова по радиостанции «Чечня свободная», по которой то ли признаваемый, то ли не признаваемый российским руководством президент Чечни выходил в эфир неоднократно, но которую так и не смогли запеленговать.
В упомянутом своем обращении Аслан Масхадов довел до сведения населения решения так называемого высшего военного совета [1406], который состоялся в начале января. При этом он назвал фамилии чечнцев, которых считает виновными в происходящем. И что же — были приняты специальные меры по обеспечению их безопасности? Ничего подобного. «В администрации Чечни, — сообщает корреспондент газеты «Сегодня», — не смогли [1407] припомнить прозвучавшие имена, но не исключили, что среди них вполне могли быть упомянуты и фамилии погибших».
В феврале в селениях Сержень-Юрт, Автуры, Шали, Ведено, Ца-Ведено прошли антироссийские митинги с требованием вывода федеральных войск из Чечни — точный повтор алгоритма событий времен «украденной победы». Сходство усугубляется вновь зазвучавшими речами Абдулатипова о необходимости для России отказаться от «колониальных методов действия на Кавказе» — а между тем пресса сообщала, ссылаясь на специсточники, что боевиками удерживаются по меньшей мере еще 600 заложников.
Выступил, в уже давно привычном для него стиле, и Руслан Хасбулатов, который, не тревожа вопросами высшие эшелоны власти, в том числе и Главковерха, не жалеет черной краски для портрета «чудища обла, озорна и лайия…» — то бишь армии, которая будто бы одна, по собственному хотению, длит и длит войну. По его мнению, все профессиональные офицеры вообще, по природе своей, склонны мечтать о войне и глубоко наслаждаться ею, заражая тем же самым солдат, получивших шанс помародерствовать. Даже на общем фоне все более интенсивной и явно разворачивающейся по мановению некой дирижерской палочки новой антиармейской кампании статья Руслана Хасбулатова в «Независимой газете» [1408] заметно выделяется этой своей циничной и весьма избирательной «обличительностью». Хасбулатов ведь даже не упоминает о терактах боевиков против чеченцев!
Несомненно, есть вопросы и к генералам, и к офицерам [1409], есть много неприемлемого и непонятного в действиях военных, о чем, думается, достаточно сказано выше. Только вот обращаться с этими вопросами обличителю, принимающему смелую позу, все-таки следовало бы в другие инстанции. Это, однако, никак не входило в план, в сценарий, по которому, напротив, та самая, высшая инстанция в нужный момент должна выступить на авансцену и предложить решение, способное хотя бы отчасти ублаготворить в очередной раз «благородно-негодующую» общественность. Как отечественную, так и, что немаловажно, мировую.
Ибо не успело утихнуть малопонятное ликование российских депутатов по поводу возвращения России права голоса в ПАСЕ [1410], как пролился ледяной душ.
15 февраля 2001 года Европарламент принял резолюцию по ситуации в Чечне. В ней решение ПАСЕ о восстановлении полномочий российской делегации в ассамблее даже не упоминается, ничего не говорится об уважении суверенитета и целостности РФ [1411], не осуждаются террористы и их преступления. Зато говорится о «незаконном содержании гражданских лиц в концлагерях», имеется призыв к «обеим сторонам в конфликте объявить незамедлительное прекращение огня» и, самое главное, требование к президенту России начать переговоры с законными представителями Чечни в присутствии представителей международных организаций».
Как ни странно, именно 15 февраля замначгенштаба Валерий Манилов объявил о начале вывода войск из Чечни. Этому предшествовало подписание, 22 января, президентом Путиным Указа «О мерах по борьбе с терроризмом на территории Северо-Кавказского региона». И хотя всего месяц назад президент, в ходе церемонии награждения в Кремле военнослужащих, особо отличившихся в операции на Северном Кавказе, согласно официальной хронике, «подтвердил решимость российского руководства довести антитеррористическую операцию в Чечне до конца и восстановить законность и порядок на всей территории Чечни», теперь задувал другой ветер. А подлинную свою награду армии еще предстояло получить.
Указом от 22 января руководство операций в Чечне возлагалось на директора ФСБ Николая Патрушева, одновременно объявлялось о сокращении группировки федеральных сил. Объявлялось, что чисто контртеррористическая операция будет далее осуществляться силами ФСБ, МВД и спецподразделений Минобороны. Тем самым, комментировали иные наблюдатели, объявлялось и о неэффективности армейского командования. Объединенной группировке федеральных сил предстоит быть сокращенной вдвое; военное присутствие в Чечне ограничивается размещением здесь на постоянной основе 42-й мотострелковой дивизии и бригады внутренних войск.