. Объясни мне это все, товарищ полковник…»
А ведь в июне 1996 года и Ясуси Акаси [861] в эксклюзивном интервью немецкому агентству ДПА подтвердил, что существование секретного сообщения, согласно которому взрыв на Макале не был делом рук сербов, «никогда не было тайной». Однако никто из членов ООН или СБ не потребовал расследования и объяснений, хотя первой это могла и должна была сделать Россия. Заняв твердую и последовательную позицию, безупречную с точки зрения международного права, она могла бы предотвратить второй и еще более откровенно провокационный взрыв в Сараево [862], ставший непосредственным поводом к бомбардировкам. О нем, однако, речь пойдет впереди, но уже и в февральский 1994 года взрыв на Маркале одной из своих важнейших целей имел «экспериментальную проверку» реакции России, в том числе уже и на прямые угрозы применения силы по отношению к сербам. Результат оказался более чем удовлетворительным, и новый этап развития боснийского кризиса показал, что теперь Запад уже перешел к активному режиссированию спектаклей о «сербах-нацистах», прямой целью которых являлась подготовка общественного мнения к его прямому военному давлению на сербов.
Решающая роль на этом этапе принадлежит узлу событий вокруг Горажде, небольшого, но стратегически исключительно важного анклава, населенного, в основном, мусульманами. Горажде, оказавшись анклавом на территории, которой завладели боснийские сербы, позволял, с одной стороны, поддерживать связи Сараево с населенными мусульманами Санджаком в Сербии, а с другой, в случае развития военных успехов мусульманской стороны, открывал путь на Черногорию. Кроме того, Горажде стал одним из опорных пунктов моджахедов, а затем — экспериментальным полем прямого соединения их действий с военно-воздушной мощью НАТО, что в таком виде происходило впервые. В годы пребывания ОКСВ в Афганистане прямое военное вмешательство Запада, конечно, исключалось, и в этом смысле Горажде, будучи концентрированным выражением всего, что происходило в Боснии, непосредственно предвосхищал не только разгром Республики Сербской летом 1995 года, но и весну-лето 1999 года в Косово.
Для сербов овладение этим анклавом было необходимо в еще большей степени, нежели овладение Сребреницей, ибо как раз в силу большого сосредоточения здесь моджахедов, он служил плацдармом для набегов на сербские села, а также был постоянной угрозой для границ Сербии и Черногории. Боевики действовали отрядами по 15–20 человек, чрезвычайно хорошо обученных и вооруженных [863], и, что немаловажно, с марта 1993 года, когда мусульмане начали превращать Горажде в военый центр, и перебрасывает сюда значительные силы, «многие сторонники сил боснийских мусульман прибыли в анклав под защитой гуманитарных конвоев ООН» [864] Об этом в июне 1994 г. сообщила в своем досье, переданном также и агентством ТАНЮГ, специальная комиссия по терроризму и незаконному ведению войны Республиканского исследовательского центра при американском представительстве. Возможным это оказалось потому, что пособником выступил также и Верховный комиссариат ООН по делам беженцев, потребовавший отхода боснийских сербов из района непосредственной близости к дороге, соединяющей Сараево и Горажде.
Резко возросший в силу этого поток военных поставок боснийским мусульманам позволил им в конце апреля 1993 года прорвать осаду, которую сербы возобновили летом, что, однако, не помешало в течение всего 1993 года боснийским мусульманам заниматься контрабандой оружия через каналы ООН. При этом последняя цинично прикрывалась интересами мирных жителей. Так, например, восстановление в Горажде завода «Победа» по производству боеприпасов обосновывалось тем, что его резервуары с водой используются для водоснабжения самого города, восстановление химзавода [865] было будто бы необходимо для производства удобрений и т. д. В действительности же шло [866] превращение Горажде в центр событий, которые позволили бы перевести военное вмешательство НАТО на Балканах на качественно новый уровень.
Сам состав мусульманских войск в Горажде показывает, какое значение придавалось этому анклаву. «Главным подразделением боснийских мусульман в Горажде, — сообщается в досье, — была Вторая бригада [867], непосредственно подчинявшаяся Первому корпусу, также известному под названием Первая Боснийская оперативная группа в Сараево. Сараево также разместило в Горажде некоторое количество моджахедов и исламских командос, действовавших под командованием Первой тактической группы. Кроме того, в Горажде было направлено несколько единиц специальных сил, ставших наилучшей частью подразделений «Дельта» и «Ласта». Все эти силы дополняли отряды, составленные из местного населения. Их организовало МВД…» В целом, по оценкам специалистов, боснийское командование имело 12–15 тысяч вооруженных людей в Горажде и 8 тысяч солдат, организованных в три бригады.
В начальный период событий вокруг Горажде сербские силы уступали, и это позволило мусульманам развить наступление на полосу между Фоче и Чайниче [868], которая, будучи захваченной, могла бы стать плацдармом для вторжения в Черногорию; а и в Сербии, и в Республике Сербской были уверены, что стратегической целью наступления на Фоче-Чайниче является втягивание в войну Белграда, что создало бы условия для обоснования военных акций Запада против Югославии. Однако, как представляется, сербы, строя эти схемы, все же пребывали в иллюзиях ялтинско-потсдамского миропорядка, при котором прямая военная агрессия против суверенного государства считалось чудовищным эксцессом и, стало быть, для своего проведения требовала огромной политико-дипломатической работы по выстраиванию сколько-нибудь адекватной «интриги».
Но уже Панама показала, что с крушением второй сверхдержавы ситуация чрезвычайно огрубляется и упрощается. В Косово в 1999 году лишь обрело законченный вид то, что началось в 1989 году в Панаме, а в Боснии же происходила «доводка» метода.
В сущности, запоздалые, уже после Дейтона, сожаления Ратко Младича [869] можно считать косвенным признанием того, что, вплоть до событий в Косово, сербы не вполне отдавали себе отчет в масштабах и беспощадности совершившихся в мире перемен — и это, разумеется, не укор, а констатация. Будь иначе, военные успехи краинских и боснийских сербов, достигнутые в тяжелейшей ситуации полного одиночества, не оборачивались бы поражениями, как то случилось также и под Горажде.
К 28–29 марта сербы подтянули свои подкрепления к Фоче и Чайниче и, хотя и не имея еще достаточно пехоты, сумели блокировать мусульманский прорыв при помощи тяжелой артиллерии. 29 марта началось сербское контрнаступление в направлении Чайниче при совместных действиях артиллерии, танков и пехоты, в последующие два дня успех удалось развить, и с этого момента Сараево, понимая, что собственными военными силами ему Горажде не удержать, начинает, при поддержке западных СМИ, интенсивную информационно-пропагандистскую кампанию, своей целью откровенно имеющую побудить НАТО к прямому вмешательству в ход событий.
Главным здесь становится активнейшее раскачивание темы страданий гражданского населения и, особенно, детей; при этом не останавливались перед чудовищными, совершенно геббельсовскими фальсификациями, что подтверждают, в частности, и свидетельства военных представителей ООН. В особенности это относится к инциденту с госпиталем, который и послужил непосредственным поводом для нового и еще более жестокого натовского ультиматума.
Западные СМИ были переполнены сообщениями о том, что сербы жестоко обстреливают гораждинский госпиталь, переполненный тяжело больными и ранеными. Слухи оказались совершенно ложными — точнее, речь шла о преднамеренной дезинформации, так как сильно преувеличено было и число пациентов госпиталя, в чем смогли убедиться представители международных сил, вошедших в Горажде.
Истинная причина натиска Запада крылась в другом: в течение первых полутора недель апреля силы боснийских сербов, состоявшие в основном из частей Герцеговинского, Ужицкого и Сараевско-Романийского корпусов, а также специальных сил, прибывших из Ниша [870], быстро развивали свой успех, прорвали оборонительные линии мусульман на ряде направлений и подошли к Горажде на расстояние всего в несколько километров. Именно в этот момент сараевская пропаганда впервые выдвинула категорическое требование к Западу о спасении Горажде, притом что на уровне закулисных политических переговоров США, НАТО и командования сил ООН уже был согласован соответствующий план действий.
Его особое коварство заключалось в том, что, поскольку, в соответствии с существующими резолюциями ООН, военные акции могли быть предприняты только для защиты персонала ООН, 7 апреля ООН разместила в Горажде 8 солдат, чтобы иметь легитимный предлог для запланированных воздушных налетов. «Кроме того, 7 офицеров связи ООН также были размещены при силах боснийских мусульман в Горажде. Попытки разместить адекватное количество офицеров связи ООН при силах боснийских сербов предпринято не было», бесстрастно констатирует досье «Правда о Горажде».
К 9 апреля сербы, овладевшие стратегически важным плато на горе Градина и контролировавшие около 75 % территории гораждинского котла, имели полную возможность легко взять город, однако 10–11 на позиции боснийских сербов были совершены налеты НАТО, которыми руководили американские специальные силы по наведению. Цель этих бомбардировок ни у кого из мало-мальских объективных экспертов не вызывала сомнений: остановить