министр обороны Е. Шапошников и министр МВД СССР В. Баранников, которым соответствующие указания дал Горбачев, чего и не отрицал в разговоре с Хасбулатовым.
Не будь этого вероломства, события в Чечне могли бы пойти совсем иначе. Прибытие сюда 7 ноября 1991 года десантников первоначально вызвало панику, заставившую Дудаева и его сторонников покинуть занятое ими здание обкома партии. Улицы опустели, и все указывало на то, что республику можно было бы легко взять под контроль без малейшего кровопролития.
Однако, поскольку безоружный десант, сидя в аэропорту, по понятным причинам бездействовал, инициатива перешла в руки дудаевцев. И все окончилось позорным (по приказу из Москвы) отлетом российских солдат восвояси, под гогот и насмешки толпы, в которой, хорошо помню по телевизионным кадрам, было немало подростков - не они ли станут стрелять три года спустя?
Хасбулатов, по моему глубокому убеждению, кривит душой, когда пишет в своей книге: "Первый выстрел в Чеченской войне... прозвучал в Москве, в дни октябрьского переворота", - в противном случае его придется заподозрить в полном неведении относительно всего, происходившего в провозгласившей независимость Чечне на протяжении двух лет, протекших со дня разгрома ВС ЧИР Дудаевым в Грозном в сентябре 1991 года до разгрома и расстрела Съезда и ВС РФ Ельциным в Москве в октябре 1993 года. А это поставило бы под сомнение его компетентность и осведомленность как государственного деятеля очень высокого ранга, регулярно получавшего специнформацию.
Между тем из многочисленных общедоступных источников и документов, из рассказов свидетелей и очевидцев достаточно хорошо известно, что уже первые два года "независимой" жизни Чечни отчетливо показали:
- что в республике быстро формируется криминальный и резко выраженный этнократический режим, начавший массовый сгон и запугивание "инородческого", в подавляющей части русского населения;
- что Чечня понимает независимость весьма своеобразно - как свободу от каких-либо обязательств по отношению к федеральному центру, при этом вовсе не собираясь "отделяться" от общероссийской экономики, отношения с которой, однако, быстро переходили в сферу криминальную и теневую, в сферу параэкономики;
- что она при этом быстро наращивала международные связи такого же своеобразного типа, налаживая отношения с наркокартелями, террористическими центрами и иностранными спецслужбами;
- что общесоциальная жизнь в республике быстро регрессировала к безобразным, мутантным формам неофеодализма и что в ней, как одна из сфер параэкономики, быстро развивалась работорговля;
- что чеченцы вновь продемонстрировали то свое качество, которое когда-то побудило великого Шамиля прекратить борьбу (в ней чеченцев уничтожали не только русские войска, но и сами чеченцы): неспособность объединиться в государство;
- что, наконец, это криминальное образование, которое можно называть государственным лишь по аналогии, например, с пиратским алжирским королевством эпохи Сервантеса, быстро вооружается до зубов, захватывая и разграбляя военные склады, оставшиеся от СА, - неужели для того только, чтобы поубедительнее проиллюстрировать свое миролюбие?
Остановимся хотя бы вкратце на этом, прежде чем перейти к более подробному рассказу о событиях, имеющих уже самое прямое отношение к тем гробам, что идут сегодня из Чечни в российские города и веси.
* * *
Человек, которого трудно заподозрить в античеченских настроениях, в свое время - первый заместитель председателя КК ОКЧН и военный министр ЧР, то есть один из ближайших соратников Дудаева, председатель парламента Конференции народов Кавказа и прочая, и прочая, погибший в июле 2000 года в результате покушения Юсуп Сосланбеков, пишет в своей книге "Чечня (Нохчичьо) - взгляд изнутри": "События с 1991 года по 1995 год показали одну немаловажную особенность в характере чеченцев, в основной своей массе они не готовы служить общенациональному интересу и в решении жизненно важных вопросов руководствуются тейповыми, групповыми или личными интересами" (Курсив и пунктуация автора, Ю.С.). Очень быстро, рассказывает Сосланбеков, дудаевский тейп* (мялхистинцы) занялся сосредоточением власти, а также и богатств республики в своих руках. Штаб-квартирой, где формировалось правительство, в основном из представителей этого тейпа, стал дом брата Дудаева, Бекмирзы, что очень болезненно начало восприниматься остальными чеченцами.
Как видим, говорить о том, что антидудаевская оппозиция была марионеткой, созданной исключительно российскими спецслужбами и ни в коей мере не выражавшей интересы хотя бы части чеченского народа, нет оснований. И еще меньше было их для того, чтобы называть Дудаева общенациональным лидером Чечни - а ведь об этом в первую чеченскую кампанию кричала вся либеральная печать РФ. Сам же Дудаев отлично понимал необоснованность таких притязаний, и об этом тоже пишет Сосланбеков: "...Не в меру амбициозные политические лидеры использовали, каждый по-своему, и географическое расположение исторического проживания чеченцев - горной части, живущих вдоль Терека и плоскостных районов центральной части Чечни. Дудаев и его правительство использовали этот фактор для дестабилизации обстановки в республике, чтобы поддерживать своих сторонников в состоянии мобильности и укреплять свои позиции, поддерживая при этом ту или другую сторону.
В свою очередь, лидеры оппозиции пытались использовать их промахи в межтейповых отношениях против них же, рассчитывая на поддержку и признание со стороны населения. Эти и другие противоречия между властными структурами и оппозиционными движениями, направляемые извне, стали содрогать общество" (пунктуация и стиль оригинала - К.М.).
Еще почти за полтора года до начала первой чеченской кампании, 11 декабря 1994 года, "содрогания" эти достигли такой силы, что 17 апреля 1993 года Дудаев издал Указ "О прекращении деятельности парламента ЧР"* , и ночью здание парламента было захвачено гвардейцами Дудаева. Причиной такого решительного шага было требование парламентской оппозицией (заметим, это уже парламент, созданный ОКЧН после разгона ВС ЧИР, выступает против Дудаева) проведения референдума по трем вопросам: о статусе республики, о доверии к власти ЧР и, что самое главное, об отношении к институту президентства. Непокорные, однако, не сдавались, и тогда против них было применено вооруженное насилие: 4 июня 1993 года здание городского Собрания, где обосновался парламент, было атаковано дудаевскими боевиками, с использованием бронетехники и самоходных орудий.
Москва, в лице ее руководства, то есть президента, этому не только не препятствовала, но даже, есть основания думать, мигнула "коллеге"** желтым светофором. Во всяком случае, в мае Дудаевым было написано Ельцину письмо с требованием привлечь к ответственности лидеров оппозиции. И хотя такая решительная просьба и не была удовлетворена, никакой внятной реакции на кровавые события 5-6 июня 1993 года также не последовало. А ведь боевики, ворвавшиеся в Центризбирком, не только уничтожили бюллетени так и не состоявшегося референдума, но и учинили кровавый погром среди депутатов: было убито (расстреляно танками) более полусотни человек. Так что, как видим, вопреки утверждению Хасбулатова, не октябрь 1993 года стал "дурным примером" для Дудаева; он уже был абсолютно свободен от каких-либо моральных табу. И почему бы ему было не продолжить в том же роде? Запад по поводу кровавой вакханалии отмолчался, как позже и ноты осуждения не прозвучит из его уст в адрес президента Ельцина, из танков расстрелявшего Дом Советов.
Москва тоже отмолчалась, и не только отмолчалась, но и продолжила строить особые финансовые отношения с теперь уже откровенно криминальным режимом.
Дудаевский переворот сопровождался грандиозным переделом собственности в республике - в этом сходятся как комиссия С. Говорухина, так и недолюбливавший Говорухина Юсуп Сосланбеков. Последний пишет: "Уже весной 1992 года, когда президент создал собственную команду в органах исполнительной власти, полностью отстранив парламент, ОКЧН и другие политические силы, власть перешла в руки узкого круга лиц. Взяв штурвал управления, именно они организовали радикальный передел собственности в республике, причем основной приоритетной сферой деятельности стали оптово-посреднические операции. В результате в экономике произошла резкая концентрация финансовых средств в непроизводственной сфере".
На этой основе родилась знаменитая афера с фальшивыми "чеченскими авизо", причинившая колоссальный финансовый ущерб России; вскоре пошли дела и более серьезные, но о них чуть позже. Массам же была брошена "кость" в виде разрешения открыто грабить и мародерствовать: нападения на поезда, как и в 1917 году, приняли систематический характер, было растащено и расхищено колхозно-совхозное имущество - трактора, машины, скот, земли. Но не для масс предназначался, конечно, едва ли не самый жирный кусок нефтекомплекс, который к 1991 году включал в себя 54 предприятия и выпускал, в частности, авиационное масло МС-20 (более 90% общего выпуска по Союзу).
В самой Чечне его безраздельным хозяином и распорядителем, за ширмой "независимости", сразу стал весьма узкий круг лиц, причастных к дудаевскому окружению. При этом именно в нефтебизнесе этот круг лиц не только не стремился утвердить декларированную независимость от России, но быстро образовал своеобразный симбиоз с весьма могущественными политическими и экономическими силами во властных и околовластных российских кругах.
Если свести воедино свидетельства самых разных - в том числе и оппозиционных по отношению друг к другу источников, - то получается любопытная картина. С приходом к власти Дудаева собственная нефтедобыча в Чечне начинает сокращаться, а специалисты (особенно русские и русскоязычные) - разъезжаться: за три еще довоенных года, сообщает Ахильгов, республику покинуло 30-40 тысяч их, причем, по большей части, это были профессионалы очень высокой квалификации. А вот северная нефть на нефтеперерабатывающие заводы Грозного продолжает поступать - в основном, из Запад