С 1976 г. это первое поколение бойцов обучало молодое пополнение, прибывавшее в Анголу из ЮАР после Соуэто. Эту молодежь назвали «поколением Соуэто». Джеймс Нгкулу, один из «поколения Соуэто», ставший видным комиссаром Умконто, вспоминал: «В то время наши инструкторы были в основном из числа тех товарищей Умконто, которые учились в Советском Союзе. Они отдавали приказы по-русски. Это производило впечатление, хотя и вело к непониманию». Здесь было и «раз-два», что по словам Нгкулу, хорошо подходило к маршу, и «направо», «налево» и «кругом». И даже наблюдавшие за подготовкой инструкторы кричали: «По-русски, таварищи!» Русский язык вообще играл заметную роль в жизни лагеря. Мясные консервы, которые в основном поставляли из СССР, назывались «Слава» (по названию производившей их фабрики), а распространявшиеся порой среди бойцов слухи – «kolikov» (по названию антенны советского полевого радио) [634] .
Базовый курс своей подготовки в СССР подробно описал Токьо Сехвале. В СССР он учился в 1976 г. под именем Чайна Лебуру, а в Танзании одной из его кличек была кличка Калашников. Сехвале и его группу обучали подрывному делу, топографии, тактике, «конспирации или военной боевой работе», политологии, русскому языку, видам оружия. Сехвале был, очевидно, прекрасным студентом: изложение одного только содержания курса подрывного дела занимает в его «Заявлении», написанном после его ареста, 9 страниц. Здесь все – от видов взрывных устройств, их функций и схем подрыва до методов их хранения и перевозки, обращения с ними в разных условиях и т. д., и все это – для четырех армий: советской, американской, английской и западногерманской. Пере-сказ содержания всего курса базовой подготовки занимает 25 страниц машинописного текста. Вот, например, его пересказ содержания курса по конспирации:
«Этот предмет включал в основном тактику городской партизанской войны и подпольной работы. Мы изучали организационную структуру подпольных групп – ячеек, начиная с центрального комитета партии. Провинциальных, региональных, городских и районных. А также организационную структуру рабочих на фабриках, подразделявшую их на следующие группы: боевые группы, саботаж, разведка, шпионаж, логистика, безопасность, транспорт, медицина, финансы, работа политкомиссара. Мы также изучали методы рекрутирования подпольных групп, рекрутирования и инфильтрации агентов в систему безопасности противника».
Курс политологии включал изучение примитивных обществ, рабства, феодальных обществ, капиталистического общества, империализма, распада капиталистического общества и появления социалистического, истории коммунистических партий мира, социалистических стран и стран социалистической ориентации, коммунистического общества. Курс по изучению оружия включал 13 видов оружия, которое использовалось в советской и иностранных армиях. Практикой подрывного дела руководили инструкторы. В мае 1976 г. группа отправились в Севастополь для практических занятий по топографии, тактике и ведению партизанской войны [635] .
Курс военно-боевой работы, который Сехвале назвал «конспирацией», другой курсант расшифровал его как курс по «созданию подпольных армий» [636] . В. Г. Шубин писал, что он предназначался для подготовки организаторов вооруженного подполья [637] .
По словам Сехвале, некто Дэвид рассказывал ему, что его подготовка в СССР тоже сосредоточивалась на партизанской войне в городских условиях. Он изучал камуфляж, криптографию, фотографию и прошел расширенный курс тактики партизанской войны в городе [638] .
В военном лагере в Сходне на командирских курсах, предназначавшихся для тех, кто уже прошел базовую военную подготовку, Табо Мбеки (не проходивший базовой подготовки, но сразу попавший на курсы командиров, причем в ранге командира южноафриканской группы из 25 человек) изучал командование партизанскими отрядами, организацию подполья, радиокоммуникационную связь, подрывное дело, топографию, разведку и обеспечение безопасности. Занимались и физической подготовкой [639] .
В это же время подготовку в СССР проходил Мвези Твала, позже порвавший с АНК и осужденный им. Его рассказ об обучении в СССР далеко не во всем достоверен. Например, он пишет, что обучался в «военной академии КГБ». Но такого учреждения в СССР не было. Судя по описанию, это был обычный курс военной подготовки, хотя Твала называл его «командирским». Твала изучал военно – боевую работу, разведку, тактику, стрелковое оружие, военную топографию, саботаж, партизанскую войну, взрывное дело, коммуникации. «Под Москвой, – Твала пишет в Раздорах, – занятия начинались в 7.30 утра, заканчивались в 16.00 с получасовым перерывом на обед. Объем работы был таков, что приходилось заниматься чуть ли не до утра, в том числе и в воскресенье» [640] .
Была еще и полевая практика. Две недели он провел в Крыму (Твала объясняет, что «… Крым – это к югу от Москвы»), где его обучали, среди прочего, назначению разных видов военной техники: танков, ракет, мортир, гаубиц и др. И еще какое-то время – в Путятине, как пишет Твала, «… примерно в 80 км к северо-востоку от Москвы, по направлению к Ленинграду». У автора были, видимо, проблемы с географией, хотя в Путятине он и его коллеги учились как раз ориентировке на местности и практике организации и защиты партизанских баз [641] .
Патрик Ндабенхле Мсоми учился в СССР с декабря 1976 до середины 1977 г. в составе группы, в которой были Нксумало Мзала (в будущем – известный автор работ по национальной проблеме ЮАР и о партии Инката) и Джой. Группа изучала тактику, ручное оружие, топографию, военно-боевую работу, инженерное дело, политологию, азбуку Морзе, организацию и оборудование военной связи, а также проходила элементарные курсы радио– и электротехники [642] .
Сечаба Алоис Сетсуби (Чарльз) учился в «северном лагере» в 1975–1976 гг. Его обучали тактике, саботажу, инженерному делу, военно-боевой работе, теории марксизма [643] .
Андиле Нгкаба прибыл на учебу в СССР в 1980 г. Он специализировался по военным коммуникациям и изучал, по его словам, «радарную, спутниковую связь, связь на подводных лодках, слежку – все» [644] .
В мае 1983 г. была проведена реорганизация органов руководства Умконто и созданы новые отделы, в частности Политико-военный совет, и учрежден Институт военной разведки. Это потребовало дополнительной подготовки их руководителей. Несколько групп таких руководителей прошли подготовку в Москве. Главой военной разведки был назначен Ронни Касрилс. В октябре 1983 г. он отправился в СССР для прохождения специального курса вместе с Бобби Пилэем (Сонни Сингх), Питером Пателем (Рэймонд Лала), Бриджет Штракан и Глори Седибе (который позже был арестован и работал на южноафриканские спецслужбы). В 1985 г. для прохождения этого же курса в СССР поехала вторая группа. В ней были Джеймс Нгкулу, Дэн Хатто, Сипо Матшатше, Оупа Машиго (Рокс Машинини), Бил Андерсон, Джайа Джози и некто Флоренс [645] .
Курс был предназначен для высшего командования и назывался «бригадным». Вели его старшие офицеры Советской армии и специалисты по разведке в военно-боевой работе. Нгкулу вспоминал:
Мы жили в квартире на улице Горького в Москве в 800 метрах от Красной площади, рядом со станцией метро и автобусной остановкой «Пушкинская». Лекционные занятия проводились в квартире. Нас обучали всем элементам подпольной работы, сбору разведданных на высшем уровне, наблюдению и контрнаблюдению. Для практических занятий мы выезжали в большой парк, где нас учили ставить «мертвые почтовые ящики» и находить их и при этом не быть обнаруженными силами противника. У нас также была практика по наблюдению и контрнаблюдению, причем наши инструкторы использовали людей, которых мы никогда прежде не видели [646] . После этого мы собирались в парке для разбора ошибок и обсуждения проблем.
На практические занятия по стрельбе и подрывной работе мы ездили в лагерь под Москвой. Вместе с нами тренировались товарищи из Чили. Это была самая увлекательная часть подготовки. В отличие от Анголы мы стреляли по движущимся целям и по целям, которые появлялись и исчезали. Мы тренировались также в ориентировке на местности, развивая способность обнаружить и уничтожить противника, определить позиции как «дружественных» сил, так и сил «противника», развертывать наступление и отступать. Мы стреляли из всех возможных видов оружия, – как западного, так и восточного, – включая пистолеты, карабины, автоматы Узи и ружья.
Вернувшись на квартиру, мы занимались тайнописью, кодированием и раскодированием. Пользовались мы чернилами, книгами, журналами и другими предметами. Эти занятия предназначались для того, чтобы подготовить нас к службе офицерами в любой армии, а также к тому, чтобы справляться с трудностями борьбы дома [647] и проникать в вооруженные силы противника. Нам читали подробные лекции о рекрутировании агентов и обращении с ними, о различных источниках информации и их анализе. Инструктор по разведке всегда подчеркивал, что при разговорах с агентом необходимо обязательно обсуждать политические моменты, хотя бы пять минут, чтобы с течением времени росла его сознательность и укреплялась дисциплина. Исключением были те агенты, которые подвергались шантажу или работали за деньги…
Во время политических дискуссий мы разбирали международную ситуацию, изучали марксизм-ленинизм и философию…
В пригородах Москвы нас обучали также вождению. Инструкторы начинали с осмотра машины, учили менять воду и масло и проверять давление в шинах, прежде чем садиться за руль. Поскольку в России левостороннее движение, сначала было трудно, но мы быстро освоились и научились различным методам обращения с машиной, которые нужны бойцу-подпольщику [648] .
В 1985 г. в Москве была и другая группа, проходившая тот же или сходный курс. В нее входили Сипиве Ньянда (он стал потом первым чернокожим главнокомандующим южноафриканской армией), Чарльз Нгакула и Носививе Маписа-Нгакула. Они тоже слушали лекции на конспиративной квартире на улице Горького и проходили практику в Подмосковье. В курс входило изучение военно-боевой работы, связи, подпольной работы (слежка, тайнопись, организация тайных вст