В примечаниях, как правило, отмечены случаи расхождения с текстом, опубликованным в Собрании сочинений; в некоторых случаях приведен для сравнения немецкий оригинал. Публикатор пользуется своим приятным долгом — выразить свою благодарность С. И. Панову за помощь в работе.
Гете (с указанием тома римскими цифрами и страниц — арабскими) — Гете. Собрание сочинений: В 13 т.: Юбилейное издание / Под общ. ред. Л. Б. Каменева, А. В. Луначарского, М. Н. Розанова. М.; Л.: ГИХЛ, 1932–1949. (При упоминании также — ЮСС.)
Дневник 1929 — Кузмин М. Дневник 1929 года (окончание) / Публ. и коммент. С. В. Шумихина// Наше наследие. 2010. № 95.
Дневник 1931 — Кузмин М. Дневник 1931 года / Вступ. ст., публ. и прим. С. В. Шумихина // Новое литературное обозрение. 1994. № 7. (Текст дневника на с. 170–193.)
Переписка Габричевского и Кузмина — Переписка А. Г. Габричевского и М. А. Кузмина: К истории создания юбилейного собрания сочинений И.-В. Гёте / Вступ. ст., публ., прим. Т. А. Лыковой и О. С. Северцевой // Литературное обозрение. 1991. № 12. С. 58–75.
РГАЛИ — Российский государственный архив литературы и искусства.
СПб ГТБ — Санкт-Петербургская государственная театральная библиотека.
ЦГАЛИ СПб — Центральный государственный архив литературы и искусства Санкт-Петербурга.
ЮСС — см. Гете.
Переписка
<Таруса. 17.06.1929>.
Глубокоуважаемый Михаил Алексеевич!
Не ответил Вам сразу[154], ибо только теперь окончательно оформляются детали издания Гёте. Как будто, сегодня, наконец, подписывается договор. Всё то, что Вам передал Мих. Александрович[155], предназначается именно Вам, и мы горячо радуемся, что Вы охотно беретесь за предложенное и довольны выбором. Теперь позвольте Вас информировать о плюсах и минусах, возникших в последнее время, т. е. после моего посещения. За стихотворную строку ГИЗ постановил платить не 60, а только 50 коп. (рифмованные стихи) и 40 к., как и предполагалось, за белые. Сроки оплаты — по типовому договору, однако ГИЗ заверяет, что в виду некоторой неопределенности самого выхода книг, на практике срок последней уплаты будет, наверное, снижаться. Конечно, мы, переводчики, поставлены этими обстоятельствами в менее выгодные условия, чем [мы] предполагали. К плюсам же относится то, что срок представления материала по тому лирики отодвинут до 1 февраля 1930 года, и можно будет работать не спеша. Очень может быть, что мы Вам предложим перевести и еще кое-что, но об этом снесемся особо[156]. Кстати: фамилия нашего редактора Вами «украинизирована». Она в подлиннике звучит Габричевский, Александр Георгьевич[157] (адрес его: ул. Герцена, здание 1 Моск. Гос. Университета, кв. проф. Северцева). Ему было очень приятно, что сделанный им выбор стихов Вам пришелся по сердцу.
Отлично, что Вы собираетесь в Москву[158]. Только отложите приезд до октября. В сентябре я рассчитываю еще быть на Юге. Не огорчайте меня и приезжайте в октябре прямо ко мне. Очень надеюсь, что Вы так и сделаете. Желаю Вам всякого благополучия.
Преданный Вам С. Шервинский.
Габричевский пришлет Вам официальное письмо-предложение, и Вы ему должны официально же ответить. Этим исчерпывается формальность.
17 Июнь <так. — П.Д.> 1929 г.
<Таруса. 7.07.1929>.
Глубокоуважаемый Михаил Алексеевич!
Получил письмо Ваше с опозданием: оно было переслано мне в Тарусу, где я нахожусь с начала Июня. Я тотчас же послал телеграмму Григорию Исааковичу Ярхо[160], который сейчас, по доверенности уехавшего Габричевского, ведет дела по Гёте. Узнал я стороной, что договор еще не подписан, как будто, Луначарским, и поэтому происходит задержка с официальными письмами; но эта задержка, конечно, чисто-механическая. Очень боюсь, как бы из-за этого не задержалось бы исполнение и Вашей, столь скромной, просьбы. Во всяком случае, уверен, что Г. И. Ярхо сделает все возможное, чтоб ускорить получение денег при первой же возможности. Но госиздатские «невозможности», конечно, тоже дело обычное и нам всем знакомое. Я лично уже приступил к Buch Zuleika[161] и довольно напряженно работаю по утрам, на свежую голову. Не могу сказать, чтоб это было легко…
Бывали ли Вы когда-нибудь в Тарусе? — Милое, живописное, захолустное окское место, с обилием ягод и цветов. Мой адрес, на всякий случай: Таруса, Калужской губ., ул. Урицкого, 2.
Примите мой искренний привет.
Преданный Вам С. Шервинский.
7 Июля 1929 г.
Таруса — les Bains <купания (франц.)>.
<Приписка на левом поле письма снизу вверх.>
Адрес Ярхо: Москва, Садовая-Кудринская, д. 21, кв. 42.
— ″ — Габричевского: Крым, Коктебель, дача М. Волошина — Ал-дру Георг. Г-му[162].
<Москва, 13.11.1929>.
13 Ноября 1929.
Глубокоуважаемый и дорогой Михаил Алексеевич!
Я передал Александру Георгьевичу о Вашем опоздании с переводом[164]. Он просил передать с своей стороны, что двухнедельное опоздание не существенно, и чтобы Вы не беспокоились.
Как жаль, что Вы опять отложили посещение Москвы[165]; мне очень хотелось Вас видеть и оказать посильное для москвича гостеприимство. А, может быть, соберетесь зимой?
Если буду в Ленинграде[166], конечно, приду к Вам; это стало для меня необходимой и приятне<й>шей привычкой.
Желаю Вам всего хорошего.
Преданный Вам С. Шервинский.
Адрес Габричевского: ул. Герцена, д. 6, кв. 69.
<Москва, нач. февраля 1930>.
Заметки к предлагаемым изменениям.
Ст<их> 22. «колотить под брань» может вызвать представление об ударах палки по спине, а не молотка, ст. 32. непонятно, к чему относится предложение «чтоб остаться», которого, кстати, в подлиннике нет: это вносит неясность во всю мысль. Стих 31 терпит изменения вследствие изменения 32-го.
ст. 47. очень желательно в восклицаниях служанки сохранить обращение к гостю «на ты». Для этого приходится видоизменить и стих 46, где не совсем удачным представляется выраженье «впечатления новы», перебивающее динамичность действия.
ст.ст. <стихи> 59–60. точная мысль, — что служанка не может сдержать вздоха, отчего очертанье ее высокой груди становится еще прекраснее.
ст. 67. весьма существенно было б сохранить предвидение предстоящего использования кровати, что можно выразить лишь futurum’ом, либо условным предложеньем.
ст. 71. желательно было бы сохранить параллелизм «Hochgestalt» и «Wohlgestalt».
ст. 73. построение «Освободившись — выслушай немного!» вызывает сомнение относительно своей понятности. У Гёте просто «Sie macht sich los!».
ст. 86. в переводе получается неясность: как будто гость увидел «странность» в теле служанки.
ст. 87. большое сомнение вызывает слово «мастер» для передачи «meister». В слове «мастер», правда, сохраняется оттенок высокой квалифицированности Istius, но утрачивается та автономность, даже господство, которое содержит слово «Meister». М.б., слово «маэстро», применяемое и к игрокам высокой марки, и к дирижерам, и к учителям, было бы ближе к «Meister». Сначала отпугивающая итальянская форма слова имеет и свои преимущества: она поворачивает благоприятно угол восприятия поэмы; от слова «маэстро» должны протянуться нити к итальянской новелле, к духу XVIII-ro века, к «Итальянскому путешествию», к ottave rime и аббату Касти[168].
ст. 95. вряд ли можно согласиться с выраженьем «лаская зренье», когда зренье является субъектом, а не объектом действия. Ст. 96 в зависимости от 95-го[169].
ст. 107. едва ли допустимо сочетание видов совершенного и несовершенного «забиться» и «приходилось» в одном предложении. Кроме того, гость был прижат к стене, а не забит в угол.
ст. 120. в предыдущем стихе удобнее «как» понимать сравнительно; тогда в ст. 120 надо слово «Тогда» заменить словом «Когда».
ст. 128. терпит измененья, если принять «маэстро».
ст. 131. при сочетании «майский цвет», слово «украшенье» отрывается от принадлежащего ему по праву эпитета[170].
ст. 136. м.б., желательно либо сохранить «Iste» <этот, тот (лат.)>, либо заменить его каким-нибудь русским эквивалентом, например: «Имярек».
ст. 189. неясно, кто «бывали»; можно это отнести и к слову «рычаги».
<Москва. 28.02.1930>.
Глубокоуважаемый и дорогой Михаил Алексеевич!
Ваше молчание на письмо гётевской редакции крайне смущает Александра Георгьевича Габричевского. Он с болью в сердце начинает предполагать, что Вы разгневались на него за те перемены в Вашем тексте «Дневника»