Но в период ордынских усобиц сместились торговые пути, прошли через державу Тамерлана, Бухару и Самарканд. Сарайская и итальянская группировка мечтали вернуть пути в прежнее русло. А для этого надо было разрушить среднеазиатские города. Кроме того, во время замятни Тимур прибрал под свою власть Хорезм. Местным купцам очень не нравились порядки в его державе, хотелось вернуться в Орду. В 1383 г. город восстал, перебил воинов Тамерлана и передался Тохтамышу. Хан под влиянием своего окружения не отказался, принял.
Мало того, он начал набеги на Закавказье, принадлежавшее Тимуру, а в 1387 г. рать Тохтамыша, «бесчисленная, как капли дождя», вторглась в Среднюю Азию. Хорезм встретил ее восторженно, татары хлынули к Самарканду и Бухаре. Но города с каменными стенами устояли, подоспел из Персии Тамерлан с армией и жестоко разгромил непрошеных гостей. Столицу Хорезма, Ургенч, он взял штурмом и приказал сравнять с землей, а место перепахали и засеяли ячменем, чтобы о городе даже памяти не осталось.
В 1391 г. Тимур расквитался за нашествие. Сам выступил на север. Вот тут-то Тохтамышу пришлось расплатиться и за сожжение Москвы. Он призвал в строй всех подданных, вместе с русскими его войско должно было удвоиться. Великий князь Василий I дисциплинированно выступил по приказу хана. Но… стоило ли торопить лошадей? Чуть-чуть опоздали. В битве на притоке Волги р. Кондурче ордынскую армию смяли и рассеяли.
Казалось бы, теперь Тохтамыш, дважды битый, должен угомониться и сидеть тихо. Тамерлан в этом не сомневался. Без опаски перебросил войска на другие направления. Покорил Грузию, Армению, нацелился на Ближний Восток. Но ведь там располагались главные перекрестки и рынки международной торговли! Их надо было спасти, отвлечь Тимура. Купеческая и финансовая группировка при ханском дворе развила чрезвычайную активность. Убеждала Тохтамыша воевать. Так убеждала, что он понял: отказываться нельзя. Купцы выступили даже дипломатами, был заключен союз с мамлюкскими султанами Египта.
Татарские тумены снова ворвались в Закавказье. Тамерлан был просто поражен, поведение Тохтамыша выглядело глупым и нелепым. Тимур отписал ему: «С каким намерением ты, хан кипчакский, управляемый демоном гордости, вновь взялся за оружие?» Напомнил, что даже в собственном царстве он не смог укрыться от возмездия. Тем не менее Тимур предоставил ему выбор: «Хочешь ли ты мира, хочешь ли войны?» Но предупредил, что выбирать он может в последний раз, «на этот раз тебе не будет пощады».
Тохтамыш засомневался, колебался. В самом деле, за что было воевать? Но подобные настроения пресекли его собственные эмиры, «оказали сопротивление, внесли смуту в это дело». Заказывал музыку тот, кто платил, а эмиры исполняли заказ. Мог ли хан противиться всей ордынской верхушке? Он не только отказал, а «написал грубые выражения». Что ж, заказ был выполнен. Тимура отвлекли от Сирии и Египта. Но он развернул армии на север. В 1395 г. Тохтамыша вдребезги разгромили на Тереке. И сейчас Тамерлан этим не довольствовался. Он решил опустошить всю державу неприятеля.
Его полчища, сметая все на своем пути, прошлись от Кавказа до Днепра. Потом повернули на северо-восток. Уничтожили Курск, Липецк, Елец — ведь русские считались вассалами Орды. На Москву Тамерлан не пошел. По преданию, Русь спасло чудо, горячие молитвы перед Владимирской иконой Божьей Матери, принесенной в это время в столицу. Тимур повернул на юг, и здешние города Пресвятая Богородица не брала под защиту.
Разноплеменная купеческая колония Таны-Азова, генуэзцы, венецианцы, евреи, арабы поклонились Тамерлану, преподнесли богатейшие подарки. Но он знал, кто натравливал на него татар. Город разрушили до основания. Подчистую разорили Крым, прокатились по Северному Кавказу, а напоследок Тимур послал войска разграбить и разрушить Сарай и Астрахань. Удерживать здешние земли завоеватель не собирался. Он лишь наказывал своих врагов. Границу утвердил по Кавказскому хребту, а для татар стал назначать новых ханов, перебежавших на его сторону царевичей — у ордынцев-многоженцев их всегда хватало.
Тохтамыш еще пробовал возродить государство, собрать подданных. Но у него не было денег, Русь прекратила платить дань. А вчерашние друзья генуэзцы… отвернулись от него. Так же, как в свое время от Мамая. Теперь их деловые интересы требовали наводить мосты со ставленниками Тамерлана, ханом Темир-Кутлугом и полководцем Едигеем. Тохтамыш обиделся. Он-то считал, что купцы обязаны ему! Он добросовестно исполнял их указания, из-за этого пострадал, и что получил вместо благодарности? В 1397 г. рассерженный хан осадил Кафу. Но генуэзцы быстро прислали флот с подкреплениями. Подали весть и в Сарай. Изменившие мурзы подсказали Темир-Кутлугу и Едигею — Кафу надо выручать, вся Орда живет торговлей через нее. Новые властители поспешили в Крым, разнесли Тохтамыша в пух и прах.
Он удрал в Литву, пробовал бороться за власть с ее помощью, но его песенка была спета. А Едигей пытался играть роль Мамая. Опирался на итальянцев, менял послушных ему ханов. Но Орда от погрома уже не оправилась, стала разваливаться на части. Она еще крепко досаждала русским, татары уже привыкли жить охотой за рабами и их перепродажей европейцам. Но в 1475 г. генуэзские колонии в Крыму захватили турки. А в 1480 г. в стоянии на Угре Русь окончательно пресекла потуги ханов восстановить владычество над нашим народом.
Впрочем, работорговцы возродили свой промысел и под эгидой Османской империи, в Крымском ханстве. От них зависели ханы, вельможи, воины. Еще почти три столетия выплескивались набеги на Россию, Украину, Молдавию, Кавказ. Бизнес есть бизнес. И только при Екатерине Великой невольничьи рынки приказали долго жить. Не стало ни ханства, ни работорговцев.
Эпоха Возрождения — чего?
При словах «эпоха Возрождения» (а еще заманчивее — «Ренессанс») невольно представляется яркий мир гениальных художников и поэтов, мудрых мыслителей, утонченных ценителей прекрасного. Хотя к действительности эта идиллия не имеет ни малейшего отношения.
Западный мир стал выползать из месива внутренних драк в XI в. и повел себя крайне агрессивно, ринулся в крестовые походы. Из стран Ближнего Востока и Византии в Европу хлынули награбленные богатства. Темные и безграмотные захватчики соприкасались с гораздо более высокой греческой и арабской культурой, видели красивые здания, удобства, произведения искусства. Правда, своих завоеваний они не удержали. Дикая жестокость и алчность европейцев поднимала против них местных жителей, их вышибли и из Палестины, и с Балкан.
Но из этих событий огромную выгоду извлекли итальянцы. Сперва обслуживали морские перевозки для крестоносцев, прибрав к рукам львиную долю трофеев. Потом нашли общий язык с мусульманскими властителями, опутали долгами разорившихся византийских императоров, устраивали фактории, приобретали колонии, монополизировав плавание по Средиземному и Черному морям. Везли в Европу русских рабов. Везли и восточные драгоценности, шелк, пряности. Эти товары стоили баснословно дорого. Для европейцев, почти никогда не мывшихся, шелковая одежда была единственным средством уберечься от вшей, а без пряностей было трудно заготовить впрок мясо.
Итальянцы гребли колоссальные прибыли, преумножали капиталы — если Генуя, Пиза, Венеция были торговыми республиками, то Флоренция стала банкирской, ссужала деньги королям, епископам, папам. А толчок к качественным переменам в жизни дала «черная смерть», эпидемия чумы в 1347–1351 гг. Она страшно опустошила Европу, в могилы легла треть населения, вымирали целые города, ужас вызывал массовые истерии — где-то топили страх в пьянстве и разврате, где-то толпами постригались в монахи, полагая, что настал конец света.
Но чума исчезла, и уцелевшие шалели от радости. Покатилось иное поветрие: если выжили, надо сполна насладиться жизнью, взять от нее все мыслимые и немыслимые удовольствия. Такие настроения лучше всех выразил Бокаччо в фривольном «Декамероне». Ломались устои былой религиозной нравственности, люди пускались во все тяжкие. А эпицентром новых взглядов стала Италия. Многие здешние толстосумы и князья одним махом умножили богатства, унаследовав состояния перемерших родственников. Раньше деньги копили за семью замками, тряслись над ними. Теперь это казалось глупым. Покойники тоже копили, и что толку? Богачи спешили воспользоваться своими состояниями. Изобретали балы побогаче и позатейливее, строили дворцы.
Сам термин «эпоха Возрождения» пустили в ход подхалимы. В Средние века часто говорили об упадке по сравнению с Древним Римом. Сейчас подразумевалось, что его величие возрождается. Итальянских князьков их приближенные сравнивали с цезарями и августами. Эти князьки, магнаты, банкиры ради пущего украшения своей жизни привлекали художников, архитекторов, скульпторов, поэтов, высоко платили. А спрос рождал предложение, итальянское искусство стало быстро развиваться и совершенствоваться.
Но стоит учитывать, что гениев в эту эпоху было всего несколько десятков. И со всеобщим процветанием «Возрождение» не имело ничего общего. Итальянские государства яростно соперничали. Между собой воевали свирепо, вырезая всех жителей захваченных городов. А властители выкачивали средства на красивую жизнь (и на войны) не только из международной торговли, но и из подданных. Чернь прозябала в нищете, вспыхивали озверелые бунты, и большая часть шедевров, созданных в эпоху Возрождения, тогда же и погибла.
Ну а в духовном плане казалось, что эпоха действительно «возродила» времена разложения Древнего Рима. «Декамерон» заменил людям Библию. Супружеская верность воспринималась смешным пережитком, а разница между знатными дамами и проститутками определялась только их ценой. Вельможи хвастались количеством побочных детей (рекордсменом был Никколо д’Эсте — более 300). От «возрождения» не осталась в стороне и католическая церковь. Она и раньше имела слишком сильную «мирскую» составляющую. Епископы и папы владели городами и землями, монастыри и церковные должности рассматривались в первую очередь с точки зрения доходов.