«Свобода» — или воля?
Свобода… Красивое слово. Гордое, звучное, манящее. Да и понятие «свободы» на первый взгляд кажется однозначным. Одна из высших ценностей, чуть ли не святое! Противопоставляется рабству. Разве не достойно защищать свободу, бороться за нее? Если понадобится, проливать кровь, а то и жизнь отдать. Ради такой цели жертвы представляются заведомо оправданными, героическими…
Стоп! Но если мы полистаем летописи, хроники, жития святых и прочие документы далекого прошлого Святой Руси, то вдруг обнаружим, что термином «свобода» пользовались крайне редко! Причем только в одном значении. Писали «слобонить» пленных или холопов. Или «слобонить» от налогов — отсюда и название «слобода». Поселение, не платившее податей в казну. Неужели русские люди настолько любили рабство, что даже слова «свобода» избегали? Вовсе нет. Защищали, отстаивали, порой и жизней не щадили… не за «свободу»! В ходу был иной термин. «Воля». Даже против завоевателей народ поднимался вовсе не за «свободу» — а «за веру и волю». Между прочим, и в Священном Писании понятие «воли» фигурирует постоянно, а «свобода» почти не встречается.
На Западе, наоборот, во главе угла ставилась «свобода». Феодалы боролись за расширение свобод от власти королей. Города — за свободы от власти феодалов. Некоторые преуспели в подобной борьбе, как венгерские бароны, польские паны. Правда, это оборачивалось анархией и в итоге привело к крушению Польши. Но зато какие свободы! Паны со своей колокольни постоянно насмехались над русским «рабством».
А потом на историческую арену вышли финансовые, торговые воротилы — и позвали бороться за свободу Тиллей Улленшпигелей. Бросили их в революционные драки, чтобы Улленшпигели отвоевали свободы для тех, кто их посылает. Для себя Улленшпигели в общем-то ничего хорошего не приобрели. Наоборот, они оказались в куда более глубоком рабстве, чем раньше, когда жили со священниками и феодалами. Новые хозяева распоряжались ими, как хотели, но не уставали напоминать, что теперь они юридически свободны, и это является величайшим достижением. Так сформировалась масонская идеология либерализма. От латинского «либералис» — «свободный».
Со временем европейские веяния стали широко проникать и в Россию. В том числе либерализм. Под его влияние попадали интеллигенция, чиновники, офицеры, купечество. А в результате в обиходе произошла подмена понятий. «Свобода» утверждалась широко и прочно, и именно в либеральном понимании, как одна из высших ценностей человеческого бытия. «Воля» постепенно оттеснялась в разряд архаизмов, в простонародный язык. Какая разница, если вместо «воли» культурный человек скажет «свобода»?
Хотя на самом-то деле эти слова совершенно разные! Они совпадают только в одном из значений, а в других расходятся. Если разобраться внимательно и непредвзято, то понятие «свобода» оказывается чисто механическим. Например, в физике говорят о «степенях свободы». Одна степень — способность частицы двигаться туда-сюда вдоль одной оси координат. Две степени — если тело может передвигаться по двум осям. Три степени — по всем направлениям. Четыре степени свободы — если тело вдобавок к перемещениям может вращаться вокруг одной оси. Пять степеней — вокруг двух осей, шесть — если оно способно перемещаться в пространстве и кувыркаться как угодно. Если система включает в себя не одно, а два тела, то количество степеней будет в два раза больше, у трех тел — втрое…
У людей количество «степеней свободы» неизмеримо больше. Это уже не только способность телепаться и крутиться в пространстве. Свобода — это возможность чего-либо. Сказать то или другое. Или не сказать. Сесть или встать. Поднять правую руку или пошевелить левой. Снять штаны или надеть. Или напялить их на голову. Или поесть. Или поспать. И когда поспать, сколько поспать, где поспать, с кем… Свободы многообразны, беспорядочны, безличны.
Существуют и определенные закономерности. Чем больше свобод приобретает система, тем больше она стремится получить еще. Одни возможности, уже достигнутые, открывают дорогу к каким-то следующим. Как в поле — идешь по проселку к горизонту, но видишь новые тропинки, разбегающиеся в разные стороны. Они манят, зовут. Хотя более правильным будет другое сравнение. Не столь соблазнительное. А именно с механизмом. Если ослабляются гайки и крепления, он разбалтывается дальше и дальше. В этом и состоит суть либерализма, в постоянной погоне за новыми свободами. Такой процесс можно было бы считать бесконечным, но… в реальных системах дело обстоит не так. Любой механизм, расшатавшись до определенного предела, просто разваливается. (Именно это получилось с Польшей. Это случилось и с Россией в 1917 году, когда ею взялось рулить Временное правительство, вовсю расширяя свободы.)
Но давайте представим «свободу», доведенную до абсолюта. Ничем и никем не ограниченную! Идеальную, всеобщую, всеохватывающую. Однако при подобном раскладе мы получим… хаос. А как известно в православии, хаос — царство лукавого. И мы видим этому красноречивые подтверждения. Сплошь и рядом понятие «свобод» оказывается маскировкой для явлений опасных и разрушительных. Под маркой «свободы слова» и «свободы печати» скрывается пропаганда лжи. Под «свободой совести» — безбожное мракобесие или сатанинские лжеучения. Под «свободой нравов» — разврат и извращения.
Термин «воля», в отличие от «свободы», включает в себя осмысленное начало. Он личный. Говорят — такова «моя воля». Это не пассивная «дырка» возможности, в которую может ткнуться любой желающий. Понятие «воли» активно! Оно подразумевает усилие по достижению цели — «волевое усилие», «силу воли». Еще одно отличие от «свобод»: воля — вектор. Она имеет направление. То самое направление, куда человек нацеливает собственное усилие.
Наконец, «свободы» по самой своей сути беспорядочны. Они перемешиваются в клубках, запутываются, противоречат друг другу. Воля, в отличие от них, упорядочена и распределена по уровням. Причем они неравнозначны, подчиняют друг друга. Есть воля одного человека. Но существует и воля коллектива, общины. Она выше индивидуальной. Существует и Божья воля. Она превыше всего.
И в данном случае идеалом будет отнюдь не хаос! Идеал — если воля отдельного человека по направлению совпадает с волей коллектива и с Божьей волей. Это очень трудно. Это редко достижимо, мы слишком испорчены, самоуверенны, эгоистичны, тянем в совершенно другие стороны. Но когда такое совпадение все же достигается, тогда-то и одерживаются самые блестящие, самые невероятные успехи! Проявляются великие исторические герои, сокрушаются самые могущественные враги, страна воскресает после погромов и разрух.
Кстати, понятие «рабства» на самом-то деле является противоположностью не для «свободы», а для «воли». Невольник — человек, не способный действовать по своей воле. Посмотрите-ка вокруг, все люди юридически свободны. Но есть ли у них воля? Очень часто — нет. Она парализована навязанными жизненными стереотипами! Которые создают не сами люди, а закулисные режиссеры. Поступай только так, как «принято» и навязано. Крутись в беличьем колесе шопингов. Послушно меняй машины, телефоны, стиральные порошки, обсуждай футбол или политику, работай, жри, оттягивайся, восторгайся разрекламированными «звездами». Где же тут воля? Свободы есть, через край. Но как ими воспользоваться, тебе диктуют со стороны.
Между прочим, понятия «воли» и «свободы» иногда вообще противоположны. Человек сам, своей волей может ограничить собственные свободы, отказаться от них! Парадокс? А для либералов — безумие! Но в системе патриотизма, общины, государства, общего блага это вполне нормально. А ведь без общего блага индивидуальное тоже бывает немыслимо! Взять хотя бы ситуацию XVII в., когда Малороссия сбросила польское иго. Обрела полную свободу. Но собственной волей отказалась от нее, передалась под власть русского царя. Иначе ее попросту вырезали бы те же поляки, крымцы, турки.
Впрочем, за историческими примерами ходить не обязательно. Такие ситуации сплошь и рядом проявляются вокруг нас. Человек своей волей идет на военную службу, приносит присягу — очень серьезно урезающую его свободы. Или венчается. Добровольно берет на себя крест — содержать семью, растить и воспитывать потомство. (Отметим, что и здесь либералы внедряют подмену. Вместо таинства венчания — деловой контракт, вроде купли-продажи.) А крещение? Человек собственной волей вообще отдает себя в рабство Христу. Или отдает ребенка. Принимает обязательство жить (или воспитывать ребенка) по Его заповедям и наставлениям. Еще более строгие ограничения свобод — монашеские обеты. А великие подвижники добровольно принимали на себя совсем суровые ограничения. Отшельничество, затворничество, молчание, столпничество. Но и Сам Христоc передался палачам и пошел на Крестные страдания Своей волей! Пожертвовал Собой ради спасения людей!
Здесь правомочно коснуться и вопроса о «правах человека». Ведь они непосредственно вытекают из либерального толкования «свобод». Это как бы ориентиры, рекламные указатели, обозначающие направления «свобод» и зазывающие людей — эй, идите сюда, имеете право! С какой-то стати признается, что права, как и свободы, надо всеми силами расширять, и именно это является «прогрессивным». Дошли уже до права педерастов пропагандировать свои извращения, до права детей командовать родителями…
Но если мы перечитаем Священное Писание, то обнаружим — никакие права человека там не упоминаются. Зато есть многочисленные обязанности. Не убий. Не укради. Не прелюбодействуй и др. Или возьмем право на труд — на самом-то деле это не право, а обязанность, ведь Господь повелел человеку добывать хлеб в поте лица своего. Хотя нетрудно увидеть, что многие обязанности противоречат «свободам». Допустим, «не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего; ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего (Исх. 20, 17). А либерализм нам говорит — почему бы не пожелать? Имеешь право. И не только пожелать, но и обладать, если сумеешь. Если закон не нарушишь (или выкрутишься)… Однако законы-то сочиняют люди. А никаких разрекламированных «прав человека» Господь им не давал! Только обязанности. «Так и вы, когда исполняете все повеленное вам, говорите: мы рабы, ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать» (Лк. 17, 10)