По степени урбанизации населения (доли его городской части), отражающей переход от аграрного к индустриальному обществу, Российская империя делила предпоследнее место с Японской империей (18 %), лишь на 3 % опережая Британскую империю. Европейская Россия и Великороссия находились на последнем месте по этому показателю, он был в 2-4 раза меньше в сравнении с метрополиями ведущих индустриально-аграрных стран и даже не достигал среднемирового уровня (23 %). По уровню грамотности (28-30 %) Российская империя и ее центральные части тоже занимали последние места[177].
Доля фабрично-заводских рабочих среди самодеятельного населения в Великороссии достигала среднемирового показателя (4,3 %), но она была меньше, чем даже в наименее развитой в промышленном отношении Японии, а в целом Российская империя уступала Германской империи и США в 3 раза, Британской империи – в 2 раза и Франции – в 1,5 раза. Около трех четвертей самодеятельного населения Российской империи составляли крестьяне. В промышленности, торговле и на транспорте было занято около 15 %, а со сферой услуг, наукой и культурой, управлением – 25 % самодеятельного населения. По количеству учащихся на 1 тыс. человек Россия уступала, например, США в 3 раза. По всем важнейшим социальным показателем (степень индустриализации самодеятельного населения, урбанизации и грамотности) Россия отставала от высокоразвитых государств – Великобритании, Франции, Германии и США в 3-4 раза, от развитых государств – Италии и Австро-Венгрии в 1,5-2 раза и находилась на уровне Японии[178].
Хотя по объему национального дохода (7,4 % от мирового) Российская империя занимала четвертое место после США, Германии и Британской империи, среднедушевые показатели отбрасывали ее на предпоследнее место. По валовому промышленному производству Россия находилась на пятом месте в мире. Все качественные российские показатели (объем промышленного производства на одного человека и годовая выработка одного рабочего) составляли только половину от среднемирового уровня, превосходя только Японию и Италию, и при этом значительно – в 5-10 раз – уступая ведущим промышленным странам – США, Германии и Великобритании. По объему внешнеторгового оборота (3,4 % от мирового) Российская империя превосходила Австро-Венгерскую империю, Италию и Японию, но значительно, в 7 раз, отставала от британских показателей, в 4 раза – от германских, в 3 раза – от американских и французских. По среднедушевым параметрам все российские показатели в числовом выражении были в 2-12 раз меньше, чем у других ведущих держав[179].
По длине железных дорог Российская империя занимала второе место в мире, уступая в 5 раз только США. Но по качественным показателям (длина железных дорог на 100 кв. км) российские показатели превосходил и только данные Франции и Британской империи (метрополии), но были в 6 раз ниже, чем у США. По протяженности железных дорог на 10 тыс. жителей Российская империя опережала только традиционные морские державы – Японию и Британию, но по сравнению с США этот показатель был в 8 раз меньше, только в Великороссии приближался к среднемировому. Морской торговый флот был развит относительно слабо: по фактическому тоннажу он находился на уровне австро-венгерского и в 60 раз уступал британскому, по количеству регистровых тонн на 1 тыс. жителей российские показатели были наименьшими и составляли только 10-12 % от среднемировых[180].
Хотя по объемным показателям финансово-экономического потенциала Российская империя занимала промежуточное место между ведущими индустриальными державами (США, Германией и Британской империей) и индустриально развитыми странами (Австро-Венгрией, Италией, Японией), имея потенциал, аналогичный французскому, но по качественным показателям она делила последнее и предпоследнее место с Японией. И в этом случае отрыв России от ведущих индустриальных стран был очень значителен – в 3-5 раз слабее, а от Италии и Австро-Венгрии весом – в 1,5-3 раза[181].
Россия выплавляла стали, добывала нефти и угля меньше, чем США, соответственно, в 7,3 и 17 раз. По численности крупного рогатого скота, лошадей и свиней Россия уступала США в 5 раз.
Занимая первое место в мире по экспорту хлеба, она вывозила его за счет недоедания собственного населения, поскольку производила зерна на душу населения меньше, чем Канада, в 4 раза, чем Аргентина – в 3 раза, чем США – в 2 раза[182].
А теперь задумаемся над этими статистическими данными. Они звучат как критика России, как приговор, фиксируя ее отсталость от «ведущих» стран мира. Но это не так. Следуя логике Н. Я. Данилевского, это не отсталость, а всего юношеский возраст становления государства и народа. И он пишет в своем главном труде «Россия и Европа» о юношеском возрасте России по отношению к европейским странам, при этом подчеркивая огромный потенциал юной России и ее народа. Но в мире того периода, когда финансовый капитал коренным образом менял правила поведения правителей государств и великих империй, вытравливая из их душ сохраняющиеся элементы порядочности и чести, на первый план выходили интеллект и нравственность в сочетании с геополитической хитростью. Необходимо было сосредоточение мудрости внутри и вокруг правящего класса России. Как мы показали в первой главе: мудрости, и народной, и интеллектуальной, было достаточно. Присутствовал и тысячелетний опыт строительства государственно-цивилизационных основ с его ошибками и мудрыми решениями, победами и поражениями. Мудрость и высокий интеллект имелся в достаточном числе и масштабе и в начале ХХ столетия. Необходимо было соединить интеллект с нравственным служением властной системы, консолидируя мудрость с государственной волей. Этого, к сожалению, не произошло.
Религиозно-этические мотивы были непременным атрибутом русской имперской политики. Например, продвижение на Балканы, кроме чисто военно-политических задач, ставило целью освобождение восточных славян-единоверцев от угнетателей[183]. Мессианская идея освобождения христиан, всеправославного и всеславянского единства дополнялась идеей о восстановлении попранной справедливости. Вообще интегративный элемент справедливости является коренным отличием принципа организации русского геополитического пространства от западного.
Эти идеи органично сливались с российскими геополитическими устремлениями на западе и юго-западе. По проекту Всеславянской федерации (Всеславянский союз) Н. Данилевского, создавались два славяно-православных государства – Русская империя и Королевство Болгарское, одно славяно-католическое – Королевство Чехо-Мораво-Словацкое и одно югославянское, соединяющее обе конфессии – Королевство Сербо-Хорвато-Славянское. В федерацию включались также неславянские, но православные – Королевство Румынское и Королевство Эллинское, а также, в силу географической близости, королевство Мадьярское. (Интересно, что сменивший Российскую империю СССР почти буквально воплотил в жизнь этот проект, соединив Восток и Запад.) В этом геополитическом смысле история Советского Союза стала продолжением истории России. Однако отношение Запада к новому явлению, новой сущности государства и общества остались прежними, разве что более изощренными и коварными.
Например, что мы видели в прошлом и ощущаем сейчас. Послушаем И. Ильина о методах, применяемых Западом против России (это он писал после нескольких лет эмиграции в Европе): «…вовлечение ее (России – Л. И.) в невыгодный момент в разорительные для нее войны; недопущение ее к свободным морям; если возможно, то сокращением ее народонаселения; если возможно, то насаждением в ней революций и гражданских войн, а затем внедрение в Россию международной «закулисы», упорным навязыванием русскому народу непосильных для него западноевропейских форм республики, демократии и федерализма, ее политической и дипломатической изоляцией, неустанным обличением ее мнимого «империализма», ее мнимой «реакционности», ее «некультурности» и «агрессивности».
«В мире есть народы, государства, правительства, церковные центры, закулисные организации и отдельные люди – враждебные России, тем более… нерасчлененной России»[184]. Как это актуально и сейчас, в 2022 году.
Мы жили и развивались совершенно по другим жизненным принципам, чем они. С половцами и татаро-монголами нам было проще, чем с западными христианами. И так по сей день.
А накопительство, жажда к наживе осуждались на Руси издревле. В письме своему брату Олегу Владимир Мономах пишет: «Посмотри, брат, на отцов наших: что они скопили, и на что им одежды. Только и есть у них, что сделали душе своей»[185]. И русские люди объединялись в коллективы и сообщества, в цивилизацию совершенно по иным, чем на Западе, принципам – на духовной близости и сострадании; на Западе же доминировал экономический интерес, монетарная выгода в качестве интегратора. Поэтому – концепция «Москва – Третий Рим» на стороне России, колониализм и рабство – на стороне Запада. Совесть, святость, справедливость – ценностная матрица русского мира; выгода, экспансия, насильственность – ценностный устав Запада.
Да и социализмом Россия была «беременна» изначально, ибо социалистические принципы жизнепостроения лежали в основе жизненной матрицы русского народа: коллективизм, сострадание, добролюбие. Н. А. Бердяев писал после свершившейся Октябрьской революции: