Удивительно, как живуч тип русского либерала, как ловко он приспосабливается и меняет окрас, как быстро он форматирует под новые реалии свои старые задачи! Но при этом он всё время остаётся персонажем из «Бесов». Это всё тот же самый либерал, о котором писали Чичерин и Достоевский, Тютчев и Лесков.
И об этом не стоит забывать.
Логика Землячки проста. Цели ясны. Но средства достижения цели – ужасны, преступны, бесчеловечны. Борьба за справедливость возможна и необходима только тогда, когда она ведётся во имя созидания, если же она ведётся ради разрушения, то превращается в тотальное уничтожение и геноцид.
Обратите внимание, что на баррикадах, на которых борются и умирают жаждущие справедливости, обездоленные люди, «верховенских» нет – и быть не может. «Верховенские» подталкивают, подтягивают, провоцируют. Они поднимают массы, но никогда не идут впереди с «открытым забралом». Они – уже не «тут», а «там» мутят воду и взрыхляют почву для разрушения и хаоса, находясь на безопасном расстоянии от революционной бездны.
Удивительно, как живуч тип русского либерала, как ловко он приспосабливается и меняет окрас, как быстро он форматирует под новые реалии свои старые задачи! Но при этом он всё время остаётся персонажем из «Бесов». Это всё тот же самый либерал, о котором писали Чичерин и Достоевский, Тютчев и Лесков.
И об этом не стоит забывать.
Русский либерализм. Эпизод второй
А теперь давайте посмотрим – как мимикрировал либерализм вообще и русский либерализм в частности за сто с лишним лет? Какие метаморфозы претерпел? Какие формы обрёл? И какие люди его сегодня персонифицируют.
Вардан Багдасарян, заместитель главы Центра научной политической мысли и идеологии, доктор исторических наук, сделал очень интересный доклад на Научно-экспертной сессии: «Российский либеральный эксперимент: итоги и анализ».
Вот фрагменты его выступления:
«Чаще всего о либеральном эксперименте в России говорят сегодня в прошедшем времени. Был исторический этап приверженности идеологии либерализма, но он минул, остались лишь определённые либеральные рецидивы. В представляемом докладе постановка вопроса другая. Выдвигается тезис о том, что либерализм был доведён до своего предельного, максимального воплощения. Но далее он не только не был свёрнут, а стал трансформироваться в генетически преемственную от него идеологию. Появляются тенденции фашизации.
Может показаться, что заявленное соединение либерализма и фашизма – некий постмодернистский оксюморон. В действительности идея объединения либерализма и фашизма, их общности, возникает не сегодня. И выдвигается она не критиками, а сторонниками либеральной идеологии. Обратимся к 1932 году – времени прихода НСДАП к власти в Германии. Находившийся под впечатлением фашистского проекта Герберт Уэллс призывает: “Прогрессивисты должны стать либеральными фашистами и просвещёнными нацистами”. Уэллсовский идеал этого времени – “Тоталитарное государство под управлением могущественной группы благожелательных экспертов‑либералов”.
Возникают достаточно странные на первый взгляд геополитические и политические альянсы. В них либерализм идёт рука об руку с фашизмом. Латинская Америка – либерализм плюс режимы хунты. Ближний Восток – либерализм плюс “Братья-мусульмане”. Прибалтика – либерализм плюс движение “Памяти легионеров СС”. Украина – либерализм плюс необандеровцы. Турция – либерализм плюс турецкий национализм. Белоленточное движение в России – либерализм плюс скинхеды. Либерализм и фашизм оказываются политически объединёнными…
Людвин фон Мизес
Обратимся к высказываниям лиц, которые считаются теоретиками идеологии либерализма. Людвиг фон Мизес: “Нельзя отрицать, что фашизм и близкие ему движения, стремящиеся к установлению диктатуры, преисполнены лучших намерений и что их вмешательство в данный момент спасло европейскую цивилизацию. Эта заслуга фашизма останется в истории навечно”. Фашизм рассматривается идеологом либерализма как та сила, которая противостояла исторически коммунизму и большевизму, но отнюдь не либерализму. А вот высказывание Фридриха Августа фон Хайека: “Иногда стране необходимо временное установление диктаторской власти в той или иной форме. Как вы понимаете, диктатор может править по-либеральному. Так же как демократия может править совершенно без либерализма. Лично я предпочитаю либерального диктатора демократическому правительству, которому недостаёт либерализма”. Диктатура, оказывается, сообразно с хайековским пониманием не противоречит либеральной идеологии.
Фридрих Август фон Хайек
Перенесёмся теперь в Новое время. Славная американская история персонифицируется через ряд фигур президентов США. Что их объединяет? Во‑первых, все они были либералы, приверженцы либеральной системы ценностей, а во‑вторых, все они были рабовладельцы. Но право свободы адресовалось не в отношении всех, а группы избранных. Значит, избранничество, превосходство оказывалось ещё более значимой ценностной позицией, чем свобода. А идеология превосходства, как уже было показано выше, это уже идеология фашизма. Фашистские и либеральные ценности оказываются системно взаимоувязаны…»
Итак, сегодня речь идёт о либеральной идеологии превосходства и производных от неё – фашизме, расизме, кланово‑родовом превосходстве, корпоративном превосходстве и легитимации власти сильных.
Самое главное, конечно, здесь – это легитимация власти сильных.
А теперь обратимся к высказываниям тех, кто сегодня считается лидерами и рупорами либерального движения у нас, в России.
Ксения Ларина – журналист, обозреватель «Эха Москвы»:
«Посмотрите, как разнообразен, как разноцветен и свободен мир либералов и как уныл и одномерен мир патриотов. Как они зависимы от этой заразы – языческого поклонения родине.
Я не люблю родину – давно и убеждённо».
Егор Гайдар – российский государственный политический деятель:
«Идут радикальные преобразования, с деньгами сложно, а уход из жизни людей, неспособных противостоять этим преобразованиям, – дело естественное».
Валерия Новодворская – один из крупнейших оппозиционных деятелей:
«Россия – это не только страна дураков, но и страна хамов. И вообще с 1917 года нами правили хамы в смазных сапогах… В России всё растекается и свисает, как макароны с ложки… Шестая часть суши была заселена беспозвоночной протоплазмой… Я никогда не праздную 9 Мая и никому не советую этого делать… всё прогрессивное человечество, если и хочет, то скромненько и без особого шика что-то празднует. А устраивать такие парады, как у нас, могут только законченные лузеры, продувшие всё остальное, которым нужен миф, доказывающий им самим, что они ещё что-то значат».
Борис Акунин – писатель:
«В России живут бок о бок два отдельных, нисколько не похожих народа, и народы эти с давних пор люто враждуют между собой. (Чтоб он провалился, византийский орёл с двумя головами – шизофренический символ, выбранный Иоанном Третьим в качестве герба нашего государства.)
Есть МЫ и есть ОНИ. У нас свои герои: Чехов там, Мандельштам, Пастернак, Сахаров. У них – свои: Иван Грозный, Сталин, Дзержинский, теперь вот Путин».
Евгения Чирикова – политик, лидер движения «Экологическая оборона Московской области» (в 2011 году отмечена наградой Госдепартамента США «За храбрость»):
«Российские люди во многом похожи на крупный рогатый скот. Они стерпят всё, что угодно».
А вот мнение писателя, публициста, телеведущей Татьяны Толстой, между прочим – внучки Алексея Толстого, автора «Хождения по мукам», «Петра I» и гениальной повести «Детство Никиты».
Вот её слова:
«Страна не такова, чтобы ей соответствовать!.. Её надо тащить за собой, дуру толстожопую, косную! Вот сейчас, может, руководство пытается соответствовать, быть таким же блядским, как народ, тупым, как народ, таким же отсталым, как народ».
Артемий Троицкий – рок-журналист, музыкальный критик:
«Я считаю русских мужчин в массе своей животными, существами даже не второго, а третьего сорта. Когда я вижу их – начиная от ментов, заканчивая депутатами, то считаю, что они в принципе должны вымереть».
А теперь другие цитаты:
«Недочеловек – это биологически на первый взгляд полностью идентичное человеку создание природы с руками, ногами, своего рода мозгами, глазами и ртом. Но это совсем иное, ужасное создание. Это лишь подобие человека, с человекоподобными чертами лица, находящееся в духовном отношении гораздо ниже, чем зверь. В душе этих людей царит жестокий хаос диких необузданных страстей, неограниченное стремление к разрушению, примитивная зависть, самая неприкрытая подлость. Одним словом, недочеловек. Итак, не всё то, что имеет человеческий облик, равно. Горе тому, кто забывает об этом. Помните об этом».
Эти чудовищные слова – из нацистской брошюры «Der Untermensch» («Недочеловек»), 1942 года издания.
А вот ещё один образчик мысли:
«Мир, каким мы его хотим видеть – прекрасный, упорядоченный, справедливый в социальном отношении, мир, который, может быть, ещё страдает некоторыми недостатками, но в целом счастливый, прекрасный мир, наполненный культурой – каким как раз и является Германия. На другой стороне – стоит 180‑миллионный народ, смесь рас и народов, чьи имена не произносимы и чья физическая сущность такова, что единственное, что с ними можно сделать, – расстрелять».
Так упражнялся в красноречии рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер.
«Русские – это не народ в общепринятом смысле слова, а сброд, обнаруживающий ярко выраженные животные черты. Это можно с полным основанием отнести как к гражданскому населению, так и к армии».
А это высказывание Йозефа Геббельса, рейхсминистра пропаганды Третьего рейха, датировано 1942 годом.
Посмотрите: то, что говорят Троицкий, Новодворская, Чирикова. Разве не совпадает это, в сущности, с тем, что говорили про нашу страну и про нас с вами Гиммлер, Геббельс и иже с ними? В том числе – и про нашу армию, которая разгромила фашистскую нечисть дотла и бросила штандарты и знамёна Третьего рейха к подножию Мавзолея на Красной площади в Москве.