«ЗАВТРА». Сейчас можно услышать голоса, что ОГАС существовала лишь на уровне идеи.
Андрей ФУРСОВ. И другие голоса: что это якобы из-за дороговизны ОГАС невозможно было бы реализовать, что это непосильное бремя для экономики и т. п. В одних случаях это было лукавство со стороны тех, кто по соображениям конкуренции стремился дискредитировать идеи ОГАС, ту команду, которая эту программу двигала. В других случаях перед нами просто тупое непонимание того, как функционировала советская экономика. ОГАС, система более «крутая», чем интернет с его иерархическим принципом на основе последовательных алгоритмов, действительно была «штукой» недешевой, однако ее внедрение, делавшее прозрачным документооборот и крайне затруднявшее приписки, позволяло высвободить значительные средства для реализации этого передового судьбоносного для СССР проекта. Дело в том, что в СССР приписки, завышение цифр по валу вели к тому, что, например, в 1984 году продукции официально было произведено на 1,3 трлн руб лей, а реально — на 0,5 трлн (на 40 %) меньше. И все это, как верно заметил А. Афанасьев, оплачивалось, т. е. попросту говоря, растранжиривалось. ОГАС ставила барьер на пути такого расхищения, а средства можно было использовать на прорывные направления. Когда говорят о дороговизне ОГАС, у меня возникает вопрос: а тупая гонка в области конвенционального оружия, которую подхлестывал наш генералитет и люди типа Д. Ф. Устинова — это не дороговизна? Внедрение челомеевских разработок, как и филимоненковских сэкономило бы много средств. И эта экономия с лихвой решала проблему «дороговизны». Не в ней дело, а в системе и квазиклассовом интересе номенклатуры, научно-технический прогресс они ощущали как угрозу своим позициям и привилегиям.
Торможение важнейших направлений научно-технического прогресса в СССР была на руку Западу.
Неслучайно при президенте США Линдоне Джонсоне в 1964 году была создана группа, которая называлась «To stop Glushkov» («Остановить Глушкова»). И началась кампания в западной прессе. Например, газета «Гардиан» опубликовала коллаж, где кибернетик Виктор Глушков нависает над Кремлём и обвивает его перфокартой, как змея. На Западе серьёзно испугались. ОГАС предполагала длительный процесс запуска, но реализация этой системы означала бы создание реального информационного общества у нас в стране.
Что же касается нашего гениального конструктора Челомея, то очень рекомендую всем книгу Николая Бодрихина «Челомей», вышедшую в серии «ЖЗЛ».
«ЗАВТРА». В этой книге как раз и отмечено, что его наибольший успех пришёлся на хрущёвские годы. Упомянуто там и про то, что сын Хрущёва работал в КБ Челомея. И есть фотография 1982 года, на которой академик на даче в Жуковке сфотографирован с внуками на фоне машины, на которой они приехали. Машина — «Мерседес».
Андрей ФУРСОВ. И что?
«ЗАВТРА». То есть человек, который делал выдающиеся ракеты, считал нормальным, что Советский Союз продаёт нефть в Германию, чтобы купить ему «мерседес»?
Андрей ФУРСОВ. Фотографироваться можно на фоне чего угодно. Что касается личного автотранспорта, то знающие люди говорят, что генконструкторам даже «Чайка» не была положена — только «Волга». Так что «Мерседес» — это едва ли. Но даже если бы «Мерседес» принадлежал Челомею — ему, что, обязательно на «Запорожце» ездить, носить «Москвошвей» и читать только нашу фантастику?
Отказ от рывка в посткапиталистическое будущее, даже от попытки его, сопровождался разворотом к конвергенции с Западом, хотя советская верхушка слова «конвергенция» не употребляла. Зато его активно использовала интеллектуальная «обслуга».
Шло сближение с Западом по линии Римского клуба, Трёхсторонней комиссии. Началось втягивание советской верхушки в ряд международных проектов. Сначала те группы на Западе, которые её втягивали, полагали, что тактически с СССР можно поиграть «в равенство» 10–15 лет, однако к середине семидесятых они на Западе потерпели поражение от финансистов и корпоратократии, да и сам СССР утратил стратегическую инициативу. На Западе почувствовали слабину Советского Союза, его превращение в традиционную квазиимперию, которую можно додавливать. Они поняли, что в СССР найдутся нужные «подельники» по части такой лжеинтеграции.
«ЗАВТРА». Вы подводите к теме заговора?
Андрей ФУРСОВ. Это не заговор. Это — долгосрочный политико-экономический (геоисторический) проект.
«ЗАВТРА». Если бы не Андропов стал генсеком, а Щёлоков (что, по некоторым сведениям, планировал Брежнев), то Советский Союз сохранился бы до сегодняшнего дня, на ваш взгляд?
Андрей ФУРСОВ. Думаю, нет. Я не считаю, Андропова самостоятельной фигурой: умелый партийный каптепмси-приспособленец, которого сначала двигал О. В. Куусинен, а затем, до какого-то времени — М. А. Суслов. Скорее волей обстоятельств он стал фронтменом чекистского кластера, оформившегося в команду ещё в сороковые — пятидесятые годы. Попав в шефы ГБ, Андропов попытался создать свою личную разведку во главе с Евгением Питоврановым — так называемую «Фирму». По этой линии он стремился встроить СССР в западный мир на равных, наивно полагая, что это возможно. При нем КГБ разбух настолько, что о какой-либо эффективности Конторы и говорить трудно.
В семидесятые годы в СССР оформилась социальная группа, которая сделала ставку на смену социально-экономического строя. Едва ли эти люди собирались ломать Советский Союз, они лишь хотели оттеснить КПСС от власти. Эта группа состояла из представителей госбезопасности, партноменклатуры и теневого капитала, который стал активно развиваться после того, как в страну в 1974–1975 годах, после нефтяного кризиса пришли, незапланированные 170–180 миллиардов долларов.
Теневая экономика курировалась «перестроившейся» частью КГБ, которая стремилась встроить её в мировую, используя внелегальные каналы. Иначе она бы не смогла функционировать и делать своё «теневое дело». К середине восьмидесятых эти люди поставили задачу легализации капиталов и полного доступа к власти. Уже в середине семидесятых годов началась подготовка «бригад», которые должны были ломать систему.
«ЗАВТРА». Кого отбирали и по каким принципам?
Андрей ФУРСОВ. Отбирали тщеславных, жадных, недалёких людей, которыми можно было манипулировать. И в случае чего — легко сдать… Ну, Горбачёв, Шеварднадзе, конечно. И младшая команда — те, что учились в МИПСА (Международном институте прикладного системного анализа) — это чубайсо-гайдары — и прочие. Формировалась эшелонированная система ползучего захвата власти с тупым расчетом — деревня она и есть деревня — на то, что Запад позволит им на равных сесть за один стол. Уже в 1987–1988 годах процесс начал выходить из-под контроля, речь пошла о демонтаже не только системы, но и СССР. Произошёл перехват процесса, неслучайно Олбрайт правильно сказала, что главное достижение Буша-старшего — его руководство процессом развала советской империи.
Но вернёмся к середине шестидесятых годов, когда началось торможение НТП и заработала деградационная динамика. Для меня в этом отношении символически важны два года — 1967-й и 1968-й. 1967 год — это июньский пленум ЦК КПСС, который фактически похоронил последние попытки рывка в будущее, начало развертывания деградационной эволюции советской системы. 1968 год — явный старт аналогичного процесса на Западе, наиболее ярко проявившегося в так называемой «студенческой революции». Помимо политического аспекта, у нее был психоисторический. По сути это был выход на первый план западного социума троечников. Да, западная система образования нуждалась в изменениях, в улучшениях, но результатом 1968 года стало ухудшение этой сферы, перешедшее в упадок. Поколение 1968 года подготовило следующее, еще более убогое поколение политиков, экономистов, ученых: «слепые поводыри слепых». А после 1991 года плоды деятельности этих социальных недоделков хлынули к нам.
В начале восьмидесятых годов три группы американских специалистов по заказу Рейгана дали прогноз мирового развития. Все три группы, работавшие независимо друг от друга, пришли к сходным выводам: надвигается кризис, первая волна — 1987–1988 гг., вторая — 1992–1993 гг. При этом в капиталистическом сегменте мировой системы производство упадет на 20–25 %, в социалистическом — на 10–12 %.
«ЗАВТРА». А в политическом плане что они прогнозировали?
Андрей ФУРСОВ. Согласно прогнозам, во Франции и в Италии был вероятен приход к власти коммунистов — либо в союзе с другими силами, либо самостоятельно; в Великобритании — левых лейбористов. США ждали негритянские бунты в крупнейших городах. С момента появления прогнозов ослабление Советского Союза из разряда политических задач западных верхушек перешло в судьбоносные. Хотя. Не для всех: Рейган, например, не был сторонником разрушения Советского Союза, он хотел его максимально ослабить. В значительно большей степени в разрушении Советского Союза были заинтересованы британцы. И немцы, конечно, — после того, как Горбачёв сделал возможным аншлюс ГДР Западной Германией.
Разрушение Советского Союза надолго отсрочило мировой кризис. Но в 2008-м он «шарахнул». Сегодня мы живём в условиях непрекращающегося кризиса, который заливают деньгами. 2018 и 2019 годы показали, что мировая система (не экономика, а именно мировая система в целом) находится в состоянии перегрева. Обычно в таких случаях происходила мировая вой на, но в XXI веке, когда всё нашпиговано ядерным оружием и когда даже Латинская Америка — сплошь индустриальная экономика, единственным континентом, где можно вести вой ны, остаётся Африка. Хотя и это не решает никаких проблем.
«ЗАВТРА». И тут подвернулся коронавирус…
Андрей ФУРСОВ. Который в эрзац-манере решил многие проблемы, которые обычно решала война. А могут ведь объявить и вторую волну, как мы слышали. Месяца два назад я сказал, что второй волной будет не волна вируса, а возникновение какого-то серьёзного движения. Тогда я думал, что это будет нечто экологическое во главе с какой-нибудь Тунберг или кем-то ещё. Но такого движения не возникло. Убогая Тунберг удивительным образом почти промолчала, вякнув только, что «пандемия» — это для экологии хорошо. По этой логике если бы все умерли, наверное, было бы для таких «экологов» ещё лучше.