Бронштейн вошел в шахматную историю и как прекрасный журналист и литератор. Он много лет вел шахматный отдел в газете «Известия», который пользовался большой популярностью. В его книгах ярко отразилась душа романтика шахмат. Все они необычны, увлекательны, интересны. Владимир Линдер писал о них так:
Живя в обществе коммуны,
Сохранял он оптимизм.
Его книги остроумны,
Что ни слово – афоризм!
Вот несколько цитат из книг Бронштейна «Ученик Чародея» и «Давид против Голиафа»:
«Я думаю, что компьютеры просто разоблачили человека, показали, что он зазнался»!
«Шахматы уже изучены. Исчезло ощущение тайны!»
«Я всегда стараюсь развивать у людей фантазию, а не умение слепо копировать. Я люблю правила, основанные на наблюдениях».
«Поединок за доской – лишь малая часть большого здания шахматной культуры. А есть еще философия шахмат, психология, богатейшая литература…»
Бронштейн испытывал ностальгию по королевскому гамбиту и дорейтинговым временам, когда более всего ценился творческий подход к шахматам, когда над доской постоянно витал призрак комбинации. Бронштейн агитировал за быстрые шахматы и за игру без доигрывания, предлагал оригинальные формы и регламенты. Юрий Авербах рассказывал о Давиде Бронштейне: «Идеи бурлили в его голове. Он буквально исходил ими, безостановочно высказывая все, что приходило ему на ум. “Как только жена выдерживает твой речевой фонтан?” – спросил я у него однажды. “А она не выдерживает, к соседям уходит”, – признался Давид с виноватой улыбкой».
Бронштейн был женат трижды. Его первой супругой стала участница турниров претенденток Ольга Игнатьева. Второй женой была историк Марина Давид. Последней спутницей жизни стала в 1984 году дочь его друга и соперника Татьяна Болеславская. Она говорила о муже: «У нас дома часто говорили о Дэвике Бронштейне. <…> Я, будучи трех лет от роду любила прыгать, распевая: “Хочу замуж за Дэвика Бронштейна!” Когда он увидел меня студенткой консерватории, то шутливо сказал, что теперь понимает, как женятся на дочерях своих друзей». Через двадцать лет после той встречи они поженились.
Бронштейн никогда не изменял себе. Он помогал Корчному, когда все помогали Карпову. Он считал, что разбирается буквально во всем, и порой удивлял своими наивными откровениями друзей. Например, Марк Тайманов с улыбкой вспоминал реплику Давида: «Ты же знаешь, как я люблю музыку Чайковского, но “Танец маленьких лебедей” я бы сочинил иначе».
Только в конце жизни Бронштейн, по его собственному признанию, наконец-то познал счастье свободы передвижения по миру – «во мне с детства бродил этот вирус свободы, я всю жизнь рвался за флажки». Он жил в Испании и занимался с шахматистами университета города Овьедо, затем его привлекла Англия – страна с давними традициями, потом поразили Исландия и Норвегия, но в итоге он вернулся в Москву, а последние годы прожил в Минске.
Давид Бронштейн – шахматный Чародей, не ставший шахматным Королем. И кажется, что именно ему – противоречивому и легкоранимому, фееричному и парадоксальному – удалось стать связующим звеном между шахматами и игроками XIX и XXI столетий.
Василий Смыслов. Жизнь между шахматами и музыкой
Шел 1921 год. Альберт Эйнштейн получил Нобелевскую премию. В СССР приняли решение о переходе к новой экономической политике. В Неаполе в 48 лет умер великий оперный певец Энрико Карузо. В Гаване Хосе Рауль Капабланка победил Эмануила Ласкера и стал третьим чемпионом мира в истории шахмат. В Москве родился будущий чемпион мира по шахматам Василий Смыслов, поразительно похожий в своем творчестве на кубинского гения и ставший преданным почитателем таланта Карузо.
Он родился в стране, успевшей разделиться на белых и красных, чтобы преуспеть в мире белых и черных. Уже в шесть лет он играл в шахматы. Отец юного дарования, Василий Осипович, работал инженером и был шахматистом первой категории, что примерно соответствовало современному званию мастера спорта. На одном из студенческих турниров в Москве Смыслов-старший выиграл партию у будущего чемпиона мира Александра Алехина.
Шахматы считаются удивительным симбиозом искусства, науки и спорта. Для Василия Смыслова они были борьбой человеческих характеров, со всеми их эмоциональными особенностями, это был новый мир волнующих ощущений – мир, в котором горечь проигрышей сменялась радостью побед.
Если шахматы были его первой любовью, то второй страстью стала любовь к музыке. Еще в детстве отец научил его играть на фортепиано, и они музицировали в четыре руки. Василий Смыслов мечтал о большой сцене и карьере оперного исполнителя. Сам он говорил: «Я всегда жил между музыкой и шахматами».
В 26 лет гроссмейстер брал уроки у известного педагога по вокалу Константина Злобина. Смыслов участвовал в конкурсном отборе Большого театра и вышел во второй тур. В 1962 году на представлении «Живые шахматы» Смыслов спел в дуэте с Иваном Козловским. Ему неоднократно доводилось петь в дуэте с Галиной Вишневской на квартире у своего друга и тренера Владимира Алаторцева. Однажды, уже после победы в турнире претендентов 1956 года в Амстердаме, Смыслов дал сольный концерт в Нью-Йорке. Любимыми его произведениями были «Сомнение» Глинки, «Элегия» Массне, романс Рубинштейна «Клубится волною», которые он исполнял на бис. Все они вошли в подарочный диск, записанный на юбилейном концерте «шахматного Карузо», с которым он выступил в марте 1996 года на сцене Рахманиновского зала Московской консерватории.
Шахматный журналист Владимир Линдер посвятил 60-летию экс-чемпиона мира и друга детства его отца экспромт о споре двух богинь на Олимпе:
Случилось это в середине века. Не поделили две богини человека.
– Его призванье – театра сцена! – твердить не уставала Мельпомена.
– Нет, шахматы! – упрямо отвечала ей Каисса. И спорили они, не зная компромисса…
Василий Смыслов выбрал шахматы. «И не раскаиваюсь в этом», – говорил он.
Отец Василия и дядя, Кирилл Осипович, стали его первыми тренерами. Занимались они почти каждый день. Когда семилетний мальчик обыграл в матче дядю, то получил в награду книгу Алехина «Мои лучшие партии» с поистине провидческой надписью: «Победителю в матче, будущему чемпиону мира Васе Смыслову, от дяди. 29 мая 1928 года».
Уже в юном возрасте он познакомился с яркими комбинациями старых мастеров, с искусством игры в эндшпиле Капабланки и Рубинштейна, с книгами Ласкера, Тарраша и Нимцовича. С таким бесценным «грузом» шахматных знаний 14-летний Василий Смыслов участвовал в школьных соревнованиях и за два года прошел путь до шахматиста первой категории.
Исаак и Владимир Линдеры писали, что «в семь лет воспитанник Москворецкого Дома пионеров и Стадиона юных пионеров Вася Смыслов выиграл Всесоюзное первенство среди школьников. В том же году он разделил с Сергеем Белавенцом первое-второе места в мужском чемпионате Москвы и был удостоен звания мастера спорта».
Через полгода после окончания Великой Отечественной войны Смыслов дебютировал в составе сборной СССР, став участником исторического радиоматча СССР – США. Неизвестный миру московский мастер победил признанного претендента на мировое первенство Самуэля Решевского – 2:0.
В течение более полувека Смыслов оставался надежным командным бойцом. Он не раз выигрывал самые важные партии, решавшие исход матчей и состязаний. Так, в 1970 году в Белграде сборная СССР сыграла «Матч века» со сборной мира на десяти досках. И именно победа Смыслова над исландским гроссмейстером Фридриком Олафссоном в последний день решила исход четырехкругового сражения в пользу советской команды. В 1990-х он был неизменным участником матчей «Леди против сеньоров». Марк Тайманов говорил, что Смыслов был «единственным из всех участников, кто играл во всех десяти состязаниях с дерзкими “амазонками” и притом давал им минимум 40 лет форы! И как играл!»
В конце 1940-х и в середине 1950-х Василий Смыслов был главным соперником Михаила Ботвинника. Та эра советского доминирования в международных шахматах длилась без перерыва почти четверть века. Для того чтобы завоевать право сыграть матч с Ботвинником, Смыслову понадобилось шесть лет.
Матч-турнир на первенство мира по шахматам 1948 года должен был назвать имя нового чемпиона после смерти Александра Алехина. Михаил Ботвинник выиграл это состязание с участием пяти лучших шахматистов мира. 27-летний Василий Смыслов стал вторым, опередив Кереса, Решевского и Эйве. Через шесть лет, в матче 1954 года, состоявшем из 24 партий, Ботвинник сыграл со Смысловым вничью и сохранил титул чемпиона. «У меня такое ощущение, что по боевому накалу и богатству шахматных идей, продемонстрированных обоими участниками, матч 1954 года едва ли был превзойден в дальнейшем», – писал Смыслов.
Шесть предыдущих шахматных королей брали заветный рубеж с первой попытки. Смыслов стал пионером среди тех, кто прошел путь к вершине шахматного олимпа со второй. Смыслов стал седьмым чемпионом мира в момент редкого календарного переплетения трех семерок – на 37-м году жизни 27 апреля 1957 года. Исследуя его творчество, Владимир и Исаак Линдеры в книге «Короли шахматного мира» дали четкую оценку особенностей его игры: «Его отличали глубина проникновения в тайны позиции, филигранная техника использования минимального преимущества, несравненная интуиция, магическое понимание тонкостей эндшпиля».
В этом матче Смыслов превзошел своего легендарного визави и в дебютной подготовке, и в миттельшпиле, лучше чемпиона ориентируясь в непривычных и нелюбимых для него позициях. Поединок завершился досрочной победой претендента в 22-й партии. Михаил Ботвинник благородно признал: «В 1953–58 годах он был непобедим. <…> Главная сила Смыслова в шахматах в том, что он проницателен. Иногда он принимал решения, поражавшие своей глубиной».
Счастливый победитель после матча воскликнул: «Чемпион мира – это человек, который идет на таран!»