К этому времени Алаторцев женился на студентке исторического факультета Педагогического института Марии. Вскоре после войны у них родилась дочь Ирина. Ее крестным отцом стал Василий Смыслов. Учитель и ученик уже давно стали близкими друзьями.
Алаторцев продолжал совмещать организаторские способности с выступлениями в турнирах. В 1945 году участвовал в проведении шахматного радиоматча СССР – США, и в том же году уверенно занял первое место в чемпионате Латвии, где выступал вне конкурса. Вскоре он блестяще сыграл в матче Москва – Прага, заслужив уважительную характеристику от соперников «ударный грач», что означало «опасный игрок». Но в начале 1950-х решил закончить с активным участием в турнирах, объясняя это так: «Первым я уже не буду, а на последних ролях быть не хочу!»
В течение семи лет Алаторцев был председателем Шахматной федерации СССР, одним из организаторов Всемирной шахматной олимпиады в Москве, активным популяризатором шахмат. Во время поездок выступал с лекциями, с сеансами одновременной игры, давал уроки юным талантам в Иране. Около десяти лет возглавлял первую в стране лабораторию психологии спорта ВНИИФК, а затем там же – лабораторию шахмат, с 1984 года – шахматный клуб в институте МАДИ.
У Алаторцева было два прозвища – из уважения к шахматному мастерству его называли «стратег», за мастерство подледного лова – «рыбак». Его квартира стала уютным «гнездом рыбака» и превратилась в клуб московской интеллигенции. Среди его друзей были Вишневская и Ростропович, династия российских скульпторов Рукавишниковых, академики Петр Анохин и Иосиф Кассирский, режиссер Станислав Ростоцкий, шахматисты Василий Смыслов и Юрий Авербах и другие. С Галиной Вишневской и Мстиславом Ростроповичем они познакомились еще в середине 1950-х на отдыхе в Крыму. О теплоте и близости их отношений свидетельствуют письма Мстислава Леопольдовича. Вот одно из них, отправленное 26 января 1976 года из Эдмонтона (Канада) в редакцию газеты «Вечерняя Москва», где Алаторцев много лет вел шахматный отдел:
«Дорогой мой друг Володя! Не помню твой адрес и только чуть-чуть надеюсь, что эта весточка до тебя и до моей Машеньки дойдет. Вас обоих очень люблю. Вы одни из очень немногих людей, которые действительно не хотят рискованных экспериментов (и попросту горя) для четырех честных, искренних, глубоко связанных родством и любовью сердец: для Гали, Ольги, Лены и меня. И когда тревожные сильные сердца старших в этом семействе начинают биться в пароксизмах нашей жизни – не в унисон, вы с терпением и добротой регулируете эти сердца. Когда не в Москве, я бываю много свободнее, по крайней мере днем, хотя очень много играю концертов. И тогда я очень часто думаю о вас и жалею, что вы не можете мгновенно перенестись сюда и не можем спокойно и долго посидеть и поговорить или помолчать рядом…»
На юбилейном вечере памяти Владимира Алаторцева теплые слова сказала Галина Вишневская: «Я очень любила Володю. Открытый русский характер, увлекающийся, романтичный. Он был естественным. С человеческим достоинством в жизни. Он знал, что собой представляет. Выдержки необыкновенной. Темпераментный и в то же время сдержанный. Никогда не злословил о ком-либо. Он из тех людей, о которых вспоминаешь с улыбкой».
Он родился под знаком Тельца и был соткан из противоречий – наивный и упрямый, замкнутый и добрый, малоразговорчивый, но прекрасный рассказчик, легкоранимый, но стойкий к ударам судьбы.
Михаил Таль. Жертвуй, чтобы не стать жертвой!
В 1936 году в нацистской Германии прошли зимние и летние Олимпийские игры. В Москве казнили Зиновьева, Каменева и других старых большевиков, осужденных по делу «Антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра». Карлис Ульманис стал президентом Латвийской республики. В странах Балтии усиливались пронацистские настроения.
В Риге в семье крупнейшего специалиста Латвии в области невропатологии Нехемия Таля родился будущий чемпион мира по шахматам Михаил Таль. Его называли «рижским волшебником» и «шахматным Паганини» за яркий комбинационный стиль, фантазию, парадоксальные ходы, внезапные жертвы фигур и пешек. У него было богатое воображение, и не случайно одну из своих книг он назвал «Когда оживают фигуры».
А ведь жизнь будущей шахматной звезды висела на волоске. В полгода малыш заболел тяжелой формой менингита. «Доктора практически не давали мне шансов. Но утешая убитую горем маму, говорили: если я все же выживу, то меня ждет великое будущее. И на удивление всем я выкарабкался», – вспоминал Михаил Таль. Врачи не ошиблись, уже вскоре гениальный ребенок стал удивлять близких. В три года он с легкостью начал читать, в пять лет – умножал в уме трехзначные числа. А то, что на руке у ребенка было всего три пальца, не помешало ему научиться неплохо играть на пианино, сражаться в настольный теннис и быть футбольным вратарем в дворовых и школьных командах.
В 1940 году Латвия утратила независимость. Она вошла в состав СССР, и это позволило семье Михаила Таля избежать участи подавляющего большинства евреев, оказавшихся на подконтрольных немцам территориях во время Второй мировой войны.
Семья Таля эвакуировалась в глубь страны. В Ригу они вернулись в победном 1945-м из Коми-Пермяцкого округа.
С шахматами семилетнего Мишу познакомил отец. Однако в то время особого интереса к игре будущий чемпион не проявил. Все изменилось спустя три года, когда приехавший в гости родственник поставил ему «детский мат». В десять лет Таль записался в шахматный кружок при Рижском Дворце пионеров. Занятия в секции вел опытный педагог Янис Крузкопс. Он быстро понял, насколько талантлив новый ученик. В 13 лет Таль играл за сборную Латвийской ССР, через четыре года стал чемпионом республики.
Между этими шахматными успехами Михаил в 15 лет поступил на историко-филологический факультет Латвийского университета. Его тренером с конца 1940-х был неоднократный чемпион Латвии Александр Кобленц. Они стали близкими друзьями, несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте. «Долгие годы они были вместе, деля радость успеха и горечь неудач», – писали Владимир и Исаак Линдеры в энциклопедии «Короли шахматного мира». Когда при анализе юный шахматист предлагал оригинальное решение, тренер не жалел эпитетов, но чаще всего просто говорил: «Миша, ты гений!» – и Таль счастливо улыбался. Ученик так увлек своего тренера в мир комбинаций, что тот посвятил этой теме две книги: «Волшебный мир комбинаций» и «Рассказы о комбинациях». А сам Таль играл по известному завету гроссмейстера Савелия Тартаковера – «Жертвуй, чтобы не стать жертвой»!
В 1960 году на президентских выборах в США победил Джон Кеннеди. 17 африканских государств обрели независимость, поэтому год вошел с историю как «Год Африки». Триумф советского спорта: наши олимпийцы победили в медальном зачете и на летних, и на зимних Олимпийских играх; сборная СССР по футболу выиграла первый в истории чемпионат Европы. В этом же году восьмым чемпионом мира стал Михаил Таль.
«Таль – это “инопланетянин”. Многие его жертвы при последующем анализе оказывались некорректными. Он нередко отдавал фигуры не потому, что видел конкретный выигрывающий вариант, а ради получения игровой инициативы», – сделал вывод 14-й чемпион мира Владимир Крамник, анализируя партии великого предшественника.
На пути к матчу с Ботвинником в турнире претендентов 1959 года двукратный чемпион СССР Михаил Таль смел со своего пути всех иностранных соперников. Рижский гроссмейстер победил югослава Светозара Глигорича, исландца Фридрика Олафссона, американца Пала Бенко, а будущего чемпиона мира Роберта Фишера разгромил всухую – 4:0. О Тале писали в газетах: «Таль мог разбить любую позицию противника, чем приводил его в шок и замешательство, создавал на доске невероятный хаос, который в итоге оборачивался красивейшими победами. Да и вид у него был демонический, внушающий трепет: худое лицо, горбатый нос, черные горящие глаза».
Таль получил право на матч с чемпионом мира Михаилом Ботвинником. Начало встречи было назначено на 15 марта 1960 года в Театре имени Пушкина в Москве. До этого Таль и Ботвинник ни разу не играли друг с другом. За три месяца до поединка Таль женился на актрисе Рижского театра юного зрителя красавице Салли Ландау и был счастлив.
Интерес к матчу был невероятный. Зрительный зал был переполнен. Организаторам пришлось вынести на улицу большую демонстрационную доску. Вполне естественно, что на предпочтения болельщиков влиял их возраст. Пожилые желали победы Ботвиннику, молодые – Талю.
Претендент победил в первой же партии, затем последовало несколько ничьих. Самый результативный отрезок в матче соперники выдали с шестой по девятую партии, выиграв по две подряд каждый. Важной стала одиннадцатая партия, в которой Таль победил в строгом позиционном стиле в глубоком ферзевом эндшпиле. А в семнадцатой он пошел на очередное неожиданное обострение, и в цейтноте чемпион просмотрел тактический удар. Ботвинник никак не мог приспособиться к стилю соперника: «Меня поражало, что партнер, вместо того чтобы играть “по позиции” (так меня учили еще в молодости), делает с виду нелогичный ход: логика его имела сугубо практический смысл – поставить партнера перед трудными задачами».
Преимущество Таля выросло до трех очков, а в итоге поединок закончился досрочным поражением Ботвинника (8,5:12,5). В этом матче Таль был явно сильнее своего соперника.
В начале 1960-х молодой гроссмейстер стал символом перемен. Ведь, согласно «Толковому словарю живого великорусского языка» Владимира Даля, «таль» – это «оттепель». Его популярности могла позавидовать любая кинозвезда. Многим тогда показалось, что наступила новая шахматная эра – эра Таля.
Чемпионом мира Таль стал в 23 года – до него в таком молодом возрасте никто не получал шахматную корону. В родной Риге Таля встречали как героя, но носить титул чемпиона ему было суждено недолго. Почти ровно через год шахматное сообщество следило за матчем-реваншем между Михаилом Талем и Михаилом Ботвинником.