В девять лет Боря пришел в шахматный кружок Ленинградского Дворца пионеров. Мальчик проявлял заметный интерес к игре. Сам Спасский вспоминал об этом так: «Нищета была страшная, но страсть меня держала. По сути, профессионалом я стал в десятилетнем возрасте. Мой путь был предрешен, я понял, что шахматы – это мое и с этой дороги я не сверну». И уже в 1949 году Спасский стал самым юным перворазрядником страны.
Первым тренером Спасского стал Владимир Зак, который, по мнению Михаила Таля, сыграл большую роль «в формировании творческих вкусов Спасского». Сам же шахматист говорил про своего первого учителя, что «в то голодное время он меня кормил. Потом уже показывал варианты». Благодаря стараниям Зака и двукратного чемпиона СССР Григория Левенфиша юному таланту Борису Спасскому в 1948 году начали выплачивать государственную стипендию в 1200 рублей. Больше, чем зарплата инженера. На это пособие теперь жила вся семья: мать и трое детей.
В течение восьми лет талант Спасского пестовал гроссмейстер Александр Толуш, прививший юноше любовь к комбинационной игре. «“Каземирыч” (как любовно называли Толуша друзья) раскрыл передо мною другой мир – волшебный мир комбинаций. Этот поворот оказался для меня исключительно интересным и полезным», – признавал Спасский.
1955-й стал годом триумфа молодого шахматиста. Он победил в составе сборной СССР на студенческой олимпиаде, первым из советских шахматистов выиграл чемпионат мира среди юношей, получил право участвовать в турнире претендентов. В 18 лет Спасский был самым молодым гроссмейстером в мире.
А в 1961 году наставником Бориса стал опытный ростовский гроссмейстер Игорь Бондаревский. Он сумел подобрать ключи к непростому характеру подопечного. Заставил трудиться и поверить в свои силы. Борис с любовью и уважением называл тренера «фатер». Творческое сотрудничество Спасский – Бондаревский вошло в историю отечественных и мировых шахмат как одно из самых плодотворных и успешных.
В 28 лет, победив в финальном матче претендентов экс-чемпиона мира Михаила Таля, ленинградский гроссмейстер впервые завоевал право на матч за звание чемпиона. Поединок с Тиграном Петросяном стартовал весной 1966 года в Москве. Большинство специалистов отдавали предпочтение претенденту. Но начался матч, и стало очевидно, что Петросян подготовился лучше, у него больше свежих идей, он уверенно чувствовал себя в незнакомых позициях. Спасский постоянно был в роли догоняющего. После 22 партий чемпион мира набрал необходимые для сохранения титула 12 очков. «Играл ненатурально, было много необоснованных экспериментов», – объяснял свою неудачу Спасский.
Через три года после поражения Спасский добился права на второй чемпионский шанс, вновь пережив «претендентскую пытку». На пути к Петросяну в матчах были разбиты Ефим Геллер (5,5:2,5), Бент Ларсен (5,5:2,5) и Виктор Корчной (6,5:3,5).
«Еще один претендентский цикл – и я попаду в больницу. Это ужасно трудно! Это самая жестокая несправедливость по отношению к претендентам! Это настоящий Дантов ад, у меня были прекрасные нервы, но еще раз я не вынесу ничего подобного!», – эмоционально комментировал Спасский итоги претендентских сражений югославскому журналисту Д. Белице.
Он учел собственный неудачный опыт в первом матче и подготовился более основательно, о чем рассказывал впоследствии: «Я подготовил целую монографию, которую можно назвать “Что такое Петросян”!» И в этот раз заслуженно добился победы. Матч, вновь проходивший на сцене Московского театра эстрады, завершился 17 июня 1969 года, в день 40-летия Петросяна.
«На протяжении двух месяцев труднейшей борьбы стиль соперников в известной мере нивелируется. Шахматисты становятся похожими друг на друга. Ваш мозг начинает работать синхронно с мозгом вашего соперника, и вы неожиданно повторяете его промахи, а иногда даже и удачи», – передавал свои ощущения после завершения поединка Борис Спасский.
Все предшественники нового чемпиона были единодушны: шахматный мир получил достойного шахматного Короля. Михаил Ботвинник: «Спасский – исключительно трезвый шахматист, обладающий завидным здоровьем. Он хороший психолог, тонко оценивающий возникшую обстановку, свои силы и силы партнера». Василий Смыслов: «Борис Спасский шахматист в высшей степени разносторонний. Он предпочитает ясные формы борьбы, но прекрасно чувствует себя и в сложных позициях, насыщенных тактическим содержанием. В общем, он шахматист огромной практической силы».
От постоянного напряжения за годы покорения шахматного олимпа Спасский отошел не сразу. Хотелось расслабиться и пожить в свое удовольствие. Об этом периоде творческой апатии автор книги «Борис Десятый» журналист Яков Дамский сказал: «Ему подходило слово “барин”. Вальяжный, умный, благородный. И бесконечно ленивый. Все при нем, за исключением одного – работать не хочет».
Однако соперники не дремали. Победителем следующего отборочного цикла и соперником Спасского в матче за мировое первенство стал блистательный американский гроссмейстер Роберт Фишер.
Поединок между советским и американским гроссмейстерами получил в западной прессе название «матч века». Роберт Фишер родился в 1943 году в Чикаго. Его туманная биография объяснялась сумасшедшим временем и мировыми катаклизмами. От матери Регины он получил фамилию, от сестры Джоан в семь лет – подарочный комплект шахмат. Фишер, как и Спасский, вырос без отца и с самого детства посвятил свою жизнь шахматам. Он обладал феноменальной памятью и знал пять языков, в том числе русский: его он выучил, чтобы читать советские шахматные журналы и книги. Шахматы стали его страстью и его болью.
Уже в 1957 году, в 13 лет, Роберт Фишер завоевал титул чемпиона США среди юниоров, а в 14 лет стал чемпионом США – самым молодым за всю историю. Фишер говорил: «Мне нравится не просто побеждать, а сокрушать эго своих соперников. По гороскопу я родился под созвездием Рыбы. Я – большая рыба, я проглочу всех гроссмейстеров и стану чемпионом мира». Он поставил перед собой цель – выиграть этот титул.
На подготовку Спасского были брошены все силы. В специально созданной лаборатории психологии спорта в Институте физической культуры досконально изучалось творчество претендента, его дебютные пристрастия, эндшпильные слабости, его поведение. Спасского консультировали сильнейшие гроссмейстеры страны. Однако при этом сам Спасский, еще никогда не проигрывавший Фишеру, относился к подготовке не очень серьезно. Свидетелем тренировочного процесса чемпиона мира был молодой советский шахматист Анатолий Карпов: «Обычно утро начиналось с того, что он рассказывал один из мифов Древней Греции, которые очень любил. Потом был теннис. Потом еще что-то. Руки доходили до чего угодно, только не до шахмат».
Не случайно впоследствии в архивных материалах Спорткомитета СССР обнаружена такая записка: «В настоящее время гроссмейстеру Спасскому 34 года, это высокоодаренный в своей области человек, умеющий в решающие моменты мобилизоваться для достижения поставленной цели. Он не исчерпал еще своих возможностей роста. Вместе с тем в результате трудного детства и пробелов в воспитании он подчас некритически относится к своему поведению, допускает незрелые высказывания, нарушает спортивный режим, не проявляет должного трудолюбия».
А в это время Фишер день и ночь в полном одиночестве готовился к встрече с чемпионом мира. Где бы ни был, он не расставался со сборником партий Спасского. Обстановка накалялась. Интерес к матчу был всеобщим, не прошел мимо приближающего события и Владимир Высоцкий, написав уже упомянутую шутливую песню «Честь шахматной короны».
Переговоры по условиям матча были непростыми и долгими. Фишер постоянно выдвигал новые условия. Остановились на дате 2 июля и рекордном призовом фонде в 250 тысяч долларов. Местом встречи избрали Рейкьявик. Однако на церемонии открытия американец не появился. У Спасского были основания отказаться от матча. Но он хотел играть. Чемпион понимал, что этого матча ждал весь шахматный мир. Поединок начался 11 июля. Спасский выиграл первую партию, а на вторую Фишер снова не пришел, счет стал 2:0. Начальство Спорткомитета уговаривало Спасского немедленно покинуть Рейкьявик. Позже Спасский будет вспоминать:
«Сейчас, задним числом, размышляю – напрасно так поступил. Нужно было Фишеру дать возможность добиться своего. Он начал сдавать матч! Представьте, что мы – боксеры. Если один говорит “все, сдаюсь” – принимай сдачу! А я отказался».
Третью партию Фишер в ультимативной форме потребовал перенести в другое помещение. Спасский снова согласился. Встреча прошла без зрителей в небольшой комнате для игры в настольный теннис. Для привыкшего играть на сценах переполненных концертных залов и театров истинного шахматного артиста Спасского это было настоящим психологическим ударом. Он проиграл, допустив роковую ошибку на сороковом ходу. Партия стала поворотным моментом в матче.
Дальше у Спасского все пошло наперекосяк. Он так и не смог настроить себя на борьбу. Начав с преимущества в два очка, советский гроссмейстер проиграл в итоге с разницей в четыре. В своем фундаментальном труде «Короли шахматного мира» Линдеры с сожалением констатировали: «Любители шахмат Югославии, где так любил выступать Спасский, назвали его “шаховский Пушкин” – за легкость и изящество шахматного “слога”. Но он и Пушкин и Дантес одновременно. Он “победил себя” раньше, чем это сделал Фишер».
Фишер после исторической победы в Рейкьявике так ни разу не сыграл в ранге чемпиона мира. Американец сел за шахматную доску только через двадцать лет. А соперник у него был тот же – Борис Спасский. Это произошло в Белграде в 1992 году, и пресса назвала их новую встречу «матч-реванш века».
К тому времени Спасский уже более пятнадцати лет был на Западе. Шахматист женился в третий раз. Его женой стала Марина Щербачева, внучка эмигрировавшего во Францию белого генерала, и он вместе с ней жил в Париже. Кстати, его биография во многом перекликалась с биографией Владимира Высоцкого. Ровесники, с независимым и немного хулиганистым характером, не следившие за курсом партии, привыкшие творить на театральных подмостках, влюбившиеся в парижанок по имени Марина. Владимир Линдер сочинил к 80-летию Бориса Спасского фантастическое приветствие «от Владимира Высоцкого», назвав его «Два Гамлета». Оно заканчивалось так: