В октябре 1832 г. по указанию царя начальник Главного морского штаба А.С. Меншиков предписал главному командиру Черноморского флота адмиралу Грейгу подготовить эскадру для похода в Константинополь. На Грейга возлагалось и командование эскадрой.
7 ноября Грейг доложил Меншикову, что годных для похода кораблей очень мало и что он «по состоянию здоровья» не может возглавить эскадру.
Египетские войска приближались к Константинополю. 21 января 1833 г. турецкое правительство обратилось к послу Бутеневу с просьбой поспешить с присылкой эскадры. Турки также просили доставить на эскадре в Константинополь три – пять тысяч солдат.
1 февраля 1833 г. контр-адмирал Лазарев получил письмо от Бутенева с требованием как можно скорее прибыть с эскадрой в Константинополь. На следующее утро он с четырьмя кораблями (84/108-пушечный «Анапа»; 84/108-пушечный «Память Евстафия»; 84/96-пушечный «Екатерина II»; 84/92-пушечный «Чесма»), тремя 60-пушечными фрегатами («Эривань», «Архипелаг», «Варна»), корветом и бригом вышел в море. Сухопутные части Лазарев с собой не взял, так как их в то время не было в Севастополе.
Из-за противных ветров Лазарев подошел к устью Босфора только 8 февраля. С турецких крепостей эскадре предложили не входить в Босфор до получения разрешения от султана. Но контр-адмирал Лазарев пренебрег этим требованием, и в тот же день русские корабли стали на якорь в заливе Буюк-Дере недалеко от английской и французской миссий.
24 марта 1833 г. в Константинополь пришла вторая эскадра Черноморского флота под командованием контр-адмирала М.Н. Кумани. В ее составе были корабли «Адрианополь» (84/108-пушечный), «Пармен» (74/89-пушечный), «Императрица Мария» (84/96-пушечный), 60-пушечный фрегат «Тенедос» и девять транспортных судов с десантом.
2 апреля в Буюк-Дере бросила якорь третья эскадра Черноморского флота, которой командовал контр-адмирал И.И. Стожевский. В ее составе были корабли «Париж» (110-пушечный), «Пимен» (74-пушечный), «Иоанн Златоуст» (74-пушечный), два бомбардирских судна и десять транспортных судов с десантом. Всего вторая и третья эскадры доставили 10 тысяч десантников.
Между тем в июне 1833 г. в Константинополь из Архипелага пришла большая часть судов Рикорда вместе с самим адмиралом – фрегат «Княгиня Лович», бриги «Улисс», «Телемак» и «Ахиллес». Средиземноморский отряд кораблей присоединился в Константинополе к эскадре Лазарева и вместе с ней 28 июня 1833 г. отправился в Севастополь. Там суда Средиземноморской эскадры, числившиеся в Балтийском флоте, были переведены в состав Черноморского флота.
У берегов Греции были оставлены лишь два брига – «Парис» и «Аякс», но и они в следующем, 1834 году благополучно прибыли в Севастополь.
Так закончилась почти семилетняя экспедиция русского флота на Средиземное море. Русские эскадры сыграли решающую роль в освобождении Греции (точнее, ее небольшой части) от османского рабства и значительную роль в победе России в войне с Турцией 1828—1829 г г.
Глава 14Имперское присутствие
До Крымской войны русские корабли выходили в Средиземное море эскадрами во время военных кампаний. А в океанские дальние плавания сравнительно редко ходили одиночные корабли.
Но вот сразу после поражения России в Крымской войне русские корабли, к великому удивлению Европы, вышли в Средиземное море, Атлантический, Индийский и Тихий океаны. Для этого был ряд объективных и субъективных причин. Во-первых, английский кабинет постоянно грозил России войной, и присутствие русских крейсерских судов в океане было хорошим сдерживающим фактором для ретивых лордов. Во-вторых, присутствия русского флота на Средиземном море и в Тихом океане требовали государственные интересы России.
Был и субъективный фактор. В Морском ведомстве решили отказаться от ежегодного производства офицеров и перейти к системе производства только на свободные вакансии. В основу производства положить морской ценз, по которому для получения следующего чина необходимо было пробыть определенное число лет в плавании (мичману полтора года, лейтенанту 4,5 года), а для получения чина штаб-офицера – командовать судном. Понятно, что морской ценз надо было зарабатывать не в Финском заливе.
8 октября 1856 г. из Кронштадта в Средиземное море вышла эскадра контр-адмирала А.Е. Беренса в составе паровых судов – корабля «Выборг»[123] и фрегата «Палкан», а также парусников – фрегата «Кастор» и брига «Филоктет». При этом часть пути парусные суда шли на буксире у паровых. В декабре 1856 г. эскадра пришла на Средиземное море.
Фрегат «Палкан» был отправлен в Грецию в распоряжение русского посланника, а бриг «Филоктет» для аналогичной функции – в Константинополь. «Выборг» и «Кастор» несколько недель простояли в Ницце, а затем в Генуе в связи с нахождением там вдовствующей императрицы Александры Федоровны.
Вскоре в Ниццу прибыл и пароходо-фрегат «Олаф». Из Ниццы в Геную он перевез великого князя Михаила Николаевича. Весну 1857 г. русская эскадра встретила в Ницце. В марте туда прибыл генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич. 7 апреля он поднял флаг на «Олафе» и вышел в море. За ним в кильватере шел «Выборг», а «Палкан» тащил на буксире «Кастора». На следующий день эскадра прибыла в Тулон, где великий князь сошел на берег, а «Олаф» отправил в тот же день в Виллафранку «в распоряжение Мама» (то есть великой княгини Александры Федоровны). Погостив неделю в Тулоне, Константин отправился через Марсель в Париж.
«Выборг», «Кастор» и «Олаф» вернулись в Кронштадт летом 1857 г., «Филоктет» – в августе 1858 г., а «Палкан» – в июле 1859 г.
Замечу, что наряду с судами новейшего типа в России строились и нелепые пароходо-фрегаты, устаревшие еще ко времени Крымской войны. Так, последний пароходо-фрегат «Рюрик» был спущен 21 октября 1870 г. Водоизмещение его составляло 1662 т, а машины имели мощность 300/739 (номинальных/индикаторных) л. с.[124].
Пароходо-фрегаты были созданы, когда еще не существовало винтовых судов. Их громадные колеса не позволяли развивать большую скорость хода под парами и создавали огромное сопротивление воды под парусами. Сражаться не только с броненосцами, но даже с деревянными винтовыми кораблями они не могли.
Риторический вопрос – зачем же их у нас строили? Хотите – верьте, хотите – нет: из-за панического страха нашей августейшей фамилии перед винтовыми судами. Почему? Психически здоровому человеку не понять. И пароходо-фрегаты в основном использовались для перевозки Романовых (а число августейших особ к тому времени перевалило за три десятка), из Кронштадта на историческую родину – в Германию, а также для круизов по Средиземному морю. Причем ходить вокруг Европы на пароходо-фрегатах августейшие особы обычно не решались, а прибывали на юг Франции сухим путем.
В 1856 г. Россия получила на Средиземном море нечто подобное военно-морской базе в порту Вилла-Франко (Виллафранка), в нескольких милях от Ниццы. Сардинский король передал России «для надобностей флота» здание бывшей тюрьмы и прилегающую к ней территорию в старой французской крепости Вилла-Франко. Эта тюрьма была известна под названием «Вилла-Франкская галера».
В 1860 г. после передачи района Ниццы Франции Наполеон III подтвердил права нашего Морского ведомства на владение этим зданием и территорией. В тюрьме и примыкающих зданиях размещались «сенявинские» казармы, лазарет, склады и мастерские. В 1886 г. там была основана русская зоологическая станция.
Еще не успели уйти из Средиземного моря корабли эскадры контр-адмирала Е.А. Беренса, как туда в 1858 г. отправилась эскадра контр-адмирала К.И. Истомина в составе парового корабля «Ретвизан», фрегата «Громобой», пароходо-фрегата «Рюрик», корветов «Баян» и «Медведь».
Из этих кораблей «Баян» был оставлен стационером в Афинах, а «Медведь» – в Константинополе.
23 ноября 1858 г. «по чугунке» в Геную прибыл великий князь Константин Николаевич. Там уже стояли в гавани «Ретвизан», «Палкан» и «Баян». Великий князь поднял флаг на «Ретвизане», и поздно вечером отряд снялся с якоря и направился в Вилла-Франко, куда и прибыл утром следующего дня.
27 ноября Константин пишет брату Саше: «Сегодня я ездил в Виллафранку с Штакельбергом осмотреть здание, уступленное нам сардинцами и которое было поводом ко всей крикотне в журналах. В нем можно будет очень удобно учредить маленький лазарет, кузницу, мелкие мастерские и склад некоторых материалов, одним словом, именно то, что нам будет нужно за границей. На рейде стоят теперь «Ретвизан», «Палкан» и «Баян». Они в прекрасном состоянии и виде, и больных меньше, чем бывает обыкновенно у нас дома. Но «Палкану» после трехлетнего постоянного плавания будет необходимо войти в Тулон в доки, хорошенько осмотреться и выконопатиться. Каждый день мы теперь ждем прихода «Рюрика» и «Медведя». «Громобой» вышел из Кадикса 23-го числа. «Рюрик» особенно мне нужен, потому что на нем моя кухня и штатское платье для Парижа. Посему я отложил мою поездку туда до будущей недели и дабы успеть сделать все нужные приготовления»[125].
Из следующего письма царю: «Для отправления из Ниццы я ожидал только прихода «Рюрика» и «Громобоя». Они оба прибыли благополучно, первый 30 ноября, а второй – 2-го декабря, после ужасно бурного и трудного плавания, но в превосходном состоянии. Только на «Рюрике» волнение вышибло несколько досок в гальюне и в кожухе. «Громобой» же пришел в том же отличном виде, в каком вышел из Кронштадта два месяца тому назад. Состояние здоровья команд на них и вообще на всей эскадре превосходно. Ночью с 4-го числа на 5-е мы снялись с якоря и имели самый чудный и спокойный переход в Тулон, куда прибыли в 11 часов утра. Я имел свой флаг на «Громобое» и жил в моей прелестной рубке, которую Ты знаешь. «Громобой» прекрасный фрегат, но не ходок. Под одними парами он больше 8 или 8,5 узлов ходить не будет»