И уж совсем неприличная, извините, история с высказываниями Манского о собственных соотечественниках в украинских СМИ. А постоянная апелляция Манского к Лени Рифеншталь вообще пугает. То ли слава ее не дает покоя, то ли размер финансирования, но я не готов разбираться в его подсознательном.
— А какова сейчас ситуация с так называемым скифским золотом? Правда ли, что голландцы пролонгировали страховку на коллекцию из крымских музеев до решения суда. Министерство следит за ситуацией?
— Да, там все отложилось до решения суда, чтобы этот вопрос не подвергался излишней политизации. Это спор между крымскими музеями и украинским Минкультом. Поскольку музейный фонд един и неделим, любое изъятие чего бы то ни было из фонда, тем более третьей стороной, стало бы актом безусловной кражи. Моя частная позиция: если суд примет решение в пользу Украины, то юридически это будет на уровне революционных экспроприаций большевиков. Но еще раз подчеркну: Минкультуры России в этом процессе никак не участвует.
— Не повлияет ли дело ЮКОСа на дальнейшие обменные выставочные процессы? Сейчас многие организаторы выставок опасаются, что наши экспонаты будут арестованы в европейских странах, а потому боятся их вывозить.
— К счастью, прецедентов такого рода нет, хотя опасения, действительно, есть. Музейный обмен держится на доверии между музеями. К примеру, к 250-летию Эрмитажа Британский музей передал для выставки одну из знаменитых древнегреческих статуй Парфенона, которая никогда не вывозилась за пределы Великобритании. Британцы опасаются, что ее могут арестовать греческие власти (греки до сих пор считают ее похищенной в стародавние времена с территории своей страны). Но кредит доверия между Британским музеем и Эрмитажем, получается, выше, чем между Великобританией и странами Евросоюза.
Это тонкая материя. Если каким-то образом какие-то музейные экспонаты будут арестованы, поверьте, это вызовет катаклизм на рынке международных выставочных обменов.
— А с Украиной что? Вы неоднократно говорили, что Россия не будет что-то запрещать, готовить ответные черные списки украинских деятелей культуры. А культурные обмены будут продолжаться?
— Те времена, когда мы часто дружески обедали с украинским министром культуры, к сожалению, прошли. Они живут своей жизнью. Бог даст, наладится когда-нибудь.
Зато в этом году мы самостоятельно широко отметили 200-летие Тараса Шевченко в России: были конференции, издание книг, открытие памятника. Для нас Шевченко и Лермонтов — фигуры одинаково близкие.
А они вот «Мамы-3» запрещают…
— И многие другие российские фильмы.
— Причем «Мамы-3» запретили из-за того, что этот фильм якобы «насыщен идеологией имперского шовинизма». Говорят, именно так было указано у украинских киноведов. Это все начинает напоминать какой-то дурной анекдот. Дожили. Имперский шовинизм и «Мамы-3»…
— Вы как-то говорили, что с Польшей у нас отменен Год культуры, но при этом на уровне деятелей культуры диалог продолжился. С Украиной так не получается?
— Если будут хорошие проекты — пожалуйста, поддержим. Препятствовать не будем ничему, в том числе и выходу в наш прокат украинского кино. Как не были против фильма, где в главной роли снялся Владимир Зеленский. Мы не собираемся мешать прокату этого, кстати, российского фильма из-за частных высказываний одного, видимо, не самого сообразительного украинского шоумена. И уподобляться Госкино Украины мы не собираемся.
— А будете ли вы возвращаться к вопросу о введении квот на показы зарубежного кино в российских кинотеатрах?
— Мне бы очень хотелось создать режим максимального протекционизма для российского кино, но сейчас, к сожалению, не лучшее для этого время. Для кинотеатров наступает непростой период, многие из них, расположенные в торговых центрах, платят большую аренду и сейчас передоговариваются из-за скачков курса. Кроме того, не секрет, что при экономических кризисах сфера развлечений страдает в первую очередь — в некоторых регионах уже зафиксировано снижение доходов кинотеатров. Так что давайте подождем результатов года.
Но в любом случае, без господдержки как создания фильмов, так и проката отечественное кино Голливуд не поборет. Это Давид и Голиаф, вещи, несопоставимые ни по объему рекламных денег, ни по напористости, ни по уровню планирования. И к этому вопросу мы обязательно вернемся позже.
— У вас сейчас есть какие-то учреждения культуры, к которым вы присматриваетесь, и где можно будет в будущем году ждать кадровых перестановок?
— Есть. Но обратите внимание, мы пустым перетряхиванием кадров не занимаемся. Принимаются лишь те решения, которые уже давно перезрели: где-то возраст, где-то личное желание уйти, где-то просто чудовищные результаты проверок.
— Вы читали интервью Сергея Капкова, где он говорил, что деньги на новое кино нужно давать напрямую «Мосфильму» и «Ленфильму» в качестве субсидий и госзаданий?
— «Ленфильм» является ОАО и просто не может получать госзадание. Кстати, в этом году они впервые выиграли конкурс и сейчас снимают три фильма по заказу министерства. Если получится хорошо, то будут снимать и дальше. Кроме того, государство сейчас выделяет «Ленфильму» существенный кредит на приведение в порядок киностудии. Но и «Мосфильм», который является ФГУПом, тоже не может получать госзадание и должен выигрывать конкурс.
При этом проекты «Мосфильма» для нас являются приоритетными, и у меня есть план, как увеличить его долю на кинорынке.
Хотя, быть может, имеется в виду, что нужно «Мосфильм» и «Ленфильм» просто сделать посредником между государством и большими частными кинопроизводителями: Верещагиным? Бекмамбетовым? Сельяновым? Акоповым? Зачем?
— Еще говорят, что нужно снижать цены в кинотеатрах…
— Я не очень понимаю, как мы можем директивно снижать цены в частных кинотеатрах, которых большинство. Кстати, согласно проекту закона «О культуре», мы, Министерство культуры, не можем снизить цены даже в государственных театрах и музеях. В законе черным по белому написано (и это та часть, за которую бились все руководители учреждений культуры), что ценовую политику они определяют самостоятельно. Мы можем рекомендовать, можем давить, чтобы учитывались интересы граждан. Но устанавливать расценки на билеты в том же Большом театре министр культуры не может. И, наверное, это правильно.
— Известно, что вы активный пользователь Twitter…
— Не то чтобы активный.
— И тем не менее. Наверняка вы читаете и Facebook, и видите, что там про вас пишут.
— Facebook я не пользуюсь принципиально. Так же, как и другими соцсетями. Не читаю, не подписан, не участвую. А Twitter иногда читаю, потому что это действительно удобно: короткие сообщения. Бывает, в машине по дороге домой пролистываю.
— Мне по-человечески интересно, как вы реагируете на критику? Ведь очень часто ваши высказывания вызывают в сети бурю эмоций.
— Критика или жалоба — это подарок. А если критика конструктивна, отвечает на вопрос, что делать, готов таких критикующих на руках носить. Но вот недавно ехал и слушал программу «Эха Москвы», в которой долго повествовалось, как я использую административный ресурс, свою должность, заставляя директоров частных книжных магазинов продавать свои книги, выкладывать их на витрины. Редкий случай оппозиционной паранойи, помноженной на завистливую безграмотность.
Информирую: мои книги, к счастью, были лидерами продаж и в «доминистерские» времена, а магазины приоритетно выкладывают только то, что хорошо покупается. И хотя я уже три года ничего не пишу, по инерции еще что-то продается, идет допечатка.
Беседовали Светлана Вовк и Наталья Баринова
Задача культурной политики — вырастить «поколение победителей»[28]
О том, насколько реально введение против России санкций в области культуры, а также о том, что происходит с проектом «Основы государственной культурной политики», в интервью Юрию Яроцкому рассказал министр культуры Российской Федерации Владимир Мединский.
— Насколько реально, по вашему мнению, введение санкций против России со стороны западных стран в области культуры?
— Мы уже несколько лет де-факто живем в формате взаимных санкций с США — после фантасмагорической истории с коллекцией Шнеерсона. У нас практически нет музейного обмена. Но, например, это не препятствует гастрольной политике: недавно в Америке триумфально выступал наш ансамбль народного танца, планируются большие гастроли Михайловского театра, с неизменным триумфом — Валерий Гергиев, список можно продолжить… В общем, культурные санкции — вещь неработающая.
— Это касается США, а со стороны ЕС?
— Это сумасшествие, ну кому это надо? Что выиграет Эдинбургский фестиваль от того, что туда не приедет Мариинский театр? Очевидно: серьезное обеднение собственной программы, падение интереса зрителей. Фотографиями маэстро увешана половина Шотландии. Никакого беспокойства по поводу санкций у меня нет.
Конечно, есть малые избыточно энергичные государства, которые пытаются доказать свой европейский выбор, находясь на форпосте самых бредовых идей. Они пытаются делать что-то в таком роде, но это не санкции, а так, мелкое пакостничество. И относиться к подобному надо так, как и подобает большой великой культурной державе — со снисходительной иронией.
— Вы имеете в виду запрет на въезд некоторых российских музыкантов на фестиваль «Новая волна» в Юрмале?
— Латвийские власти испытывают сильный комплекс унтер-офицерской вдовы. Ищут способ, как бы самим себя наказать. Мы пришли в Юрмалу с хорошими проектами и хорошими деньгами. Но теперь есть опасения, что деньги, звезды и туристы устремятся в более подходящее место.