[821]. Кьеза резонно замечает: «Сложные шахматные партии не разыгрываются на таких «зияющих высотах» потребления алкоголя. Ничего не стоит неловким движением смахнуть на пол все фигуры»[822]. Тем самым Кьеза как бы намекает, что настоящими игроками являлись не участники «путча» и даже не Ельцин со своими людьми, а те, что были «за кадром».
Неожиданное подтверждение несамостоятельности «путчистов» получаем со стороны Ельцина, который отметил «марионеточный характер» их «заговора»[823]. Жаль только, что он не указал на «кукловодов», хотя и подчеркнул: «Главное происходило за кулисами событий»[824]. Ему было ясно, что «настоящая военная хунта так себя вести не станет»[825]. Тут Ельцин сказал, конечно, лишнее, поскольку эти его слова перечеркивают значимость победы демократов в августе 1991 года. В самом деле, если заговор гэкачепистов имел «марионеточный характер», если «главное происходило за кулисами событий», что же это за «народно-демократическая революция», о которых без устали трубили и трубят демократические средства массовой информации?
М. Дэвидоу, подобно другим упомянутым нами наблюдателям, воспринимает августовские события как «опереточный переворот», осуществленный демократами, а отнюдь не ГКЧП. Нельзя, полагает он, рассматривать происшедшее как «серьезную попытку ГКЧП захватить власть, а тем более установить тоталитарный режим»[826]. Странные и противоречивые действия Государственного комитета по чрезвычайному положению «дали толчок для взрывчатого материала и создали идеальные условия для сил антикоммунизма, чтобы осуществить свою контрреволюцию»[827]. Само же выступление гэкачепистов было беспомощным, больше похожим на фарс[828].
«Бездарная акция», ««любительский» путч», «попытка переворота», проведенная в «опереточной манере», — так характеризует события августа 1991 года М. Вольф[829].
Определение «опереточный» присутствует и в рассуждениях Г. А. Зюганова. Слово «путч» он берет в кавычки. В результате имеем «опереточный «путч» ГКЧП»[830], «трагикомический «путч» ГКЧП»[831]. Но это — управляемый мировой олигархией «путч». По мнению Зюганова, «перед сценаристами нашей современной драмы была изначально поставлена задача — разработать и практически реализовать в России методику контролируемого перевода страны в новый политический режим с элементами диктатуры. При этом программа-максимум предусматривает достижение негласного, но полного и жестокого международного контроля над внутриполитической ситуацией. Программа-минимум — недопущение к рычагам государственной власти национально-патриотических сил»[832].
Вот почему плачевный для вдохновителей и участников ГКЧП результат был предопределен, а «возможность неконтролируемого развития «путча» сведена к минимуму. Этому способствовали следующие факторы: 1. Предсказуемость самого события. Путч, что называется, «витал в воздухе» задолго до попытки его практической реализации. То, что нечто подобное должно вот-вот произойти, главным «игрокам» было очевидно заранее, так что «посвященные» имели полную возможность подготовиться к развязке. 2. Изначально бутафорский, робкий и нерешительный характер «путча». Даже самими организаторами он никогда не планировался всерьез. Молчаливо предполагалось, что демонстрация решительности и силы сама по себе расставит все по своим местам, став затем декорацией, эффектным фоном, на котором беспрепятственно и легко будут проведены стабилизационные меры. 3. Странное (мягко говоря) поведение главы партии и государства. Двойная игра президента-генсека на этом этапе очевидна. Открыв своим бездействием «зеленый свет» ГКЧП, он мгновенно «сдал» всех соратников-партийцев, как только ситуация стала необратимой. Притом его персональные политические цели незамысловаты и понятны: избавиться от стеснительной опеки «консерваторов», развязать себе руки для дальнейших политических и кадровых комбинаций и т. д.»[833].
С точки зрения общего плана «управляемой катастрофы», реализуемого внешними силами в нашей стране, Г. А. Зюганов находит связь между «путчистами» августа 91-го и «мятежниками» октября 93-го[834].
Эту точку зрения развивает и В. С. Широнин: «На основе известных мне фактов могу сказать, что и Август-91 и Октябрь-93 были звеньями одной цепи, можно даже считать позициями одного общего плана, разработанного в недрах ЦРУ США, — плана по анатомическому расчленению Советского Союза»[835]. По Широнину, Запад сильно встревожили результаты референдума 17 марта 1991 года, побудив западные спецслужбы приступить к ускоренной подготовке Августа-91: «Итоги того референдума потребовали внести срочные коррективы в коалиционные планы Запада по развалу Советского Союза… Началось трагическое обвальное движение страны от 17 марта к августу 1991 года»[836].
Заслуживает самого пристального внимания заявление Б. Н. Ельцина о том, что «август-91 и октябрь-93 соединились в одну неразрывную цепь, разрушилась империя, мы стали свидетелями мучительного и жестокого прощания с целой эпохой»[837]. Это заявление представляет особую ценность, поскольку исходит от компетентного представителя демократического лагеря, опрокинувшего Россию в капиталистическое прошлое. Оно может быть объяснено так: Ельцин в очередной раз проговорился, приоткрыв тайные планы демократов и их чужеземных наставников и покровителей.
Таковы некоторые мнения и суждения об августовских событиях 1991 года, существующие в современной публицистике, научной, учебной и мемуарной литературе. Они обладают, на наш взгляд, разной степенью убедительности. Наиболее примитивной и потому заслуживающей быть отвергнутой является версия о «путче», «перевороте», «заговоре» консервативной части советского руководства, враждебной реформам и стремившейся к восстановлению старой тоталитарной системы и унитарного государства.
Односторонней и упрощенной нам представляется идея, сводящая события 19–21 августа 1991 года к выступлению патриотов, спасающих СССР, закрепленный Конституцией общественный и политический строй. Конечно, такая мотивация присутствовала в поведении некоторых участников августовских происшествий. Но она была лишь одной среди прочих и при этом не основной и не доминирующей. Патриотический настрой определял поведение лишь отдельных лиц, втянутых в августовскую историю и заранее обреченных в ее дьявольской игре на проигрыш. Это были достойные люди, но, увы, наивные и обманутые.
Отсюда становится очевидной недостаточность, определенная неполнота представлений об августовских событиях как «фарсе», «спектакле», «опереточном путче», «бутафорном путче» и т. п. Возникновение подобных представлений можно объяснить тем, что демократы ожидали и, возможно, планировали нечто подобное событиям 19–21 августа. Они, наверное, заранее знали, что назовут «путчем», «переворотом», «заговором» любое выступление традиционалистов («консерваторов»), даже если оно не соответствует или не вполне соответствует данным понятиям. Им нужен был именно путч, чтобы применить адекватные путчевым решительные меры воздействия по отношению к своим противникам с целью покончить с ними навсегда и выйти на финиш к развалу СССР и капиталистической реставрации. Поэтому едва гэкачеписты заявили о себе, как к ним сразу же прилепили слова «путч», «переворот», «заговор». А когда трезвые наблюдатели присмотрелись к действиям ГКЧП, они убедились, что эти действия, если говорить честно и всерьез, не соответствуют ни путчу, ни перевороту, ни заговору[838]. Поэтому и пошли в ход выражения «путч-спектакль», «опереточный путч», тогда как при оценке событий 19–21 августа 1991 года следовало вообще отказаться от понятий «путч», «переворот», «заговор», искусственно притянутых демократами из конъюнктурных политических соображений с целью оправдать свои последующие, чрезвычайные меры, не допустимые при обычных обстоятельствах. Убедительные, на наш взгляд, доводы насчет того, что в действительности не было никакого путча, переворота или заговора, приводит В. С. Павлов[839]. К его доводам кое-что и «от себя приложим».
В современном русском языке слово «путч» означает «государственный переворот, организованный группой заговорщиков»[840]. Терминами «переворот», «государственный переворот» на нашем наречии называют «коренное изменение в государственной жизни»[841], а словом «заговор» — «тайное соглашение о совместных действиях против кого-нибудь в политических и других целях»[842]. Если исходить из данного понятийного материала, а не из другого, посильного лишь демократическим «мудрецам», то следует со всей определенностью сказать, что действия ГКЧП нельзя характеризовать как путч, переворот или заговор. Гэкачеписты не планировали «коренное изменение в государственной жизни» СССР. Напротив, они пытались сохранить существующий конституционный порядок, общественный и государственный строй перед угрозой их «коренного изменения», предпринимаемого со стороны Горбачева — Ельцина с пособниками.