Тогда каковы будут военно-хозяйственные возможности НАТО? Если принять для подсчета тот же самый коэффициент годового расхода стали на армию в условный миллион человек в 4,3 млн. тонн, то НАТО может теоретически вооружить и оснастить армию в 30 млн. человек. Потому что суммарная выплавка стали в Евросоюзе и США достигает 257,5 млн. тонн.
Итак, настало время составить сопоставительную таблицу экономического потенциала России и НАТО в гипотетической затяжной войне. В нее будут внесены основные виды промышленных продуктов, от которых в решающей степени зависит производство вооружений и боеприпасов. Данные взяты за 2013–2014 годы.
* По мощности заводов
** В европейской статистике учитывается потребление
Серная кислота и аммиак внесены в таблицу потому, что от них в решающей степени зависит производство взрывчатых веществ и боеприпасов, без которых войну вести нельзя. По советскому опыту Великой Отечественной войны, на боеприпасы расходовалось 90–92 % азотной и 45–50 % серной кислоты от их годового объема производства. В опубликованной статистике трудно найти данные о производстве азотной кислоты, но, поскольку она производится главным образом методом окисления аммиака, то объем аммиачного производства позволяет судить о возможностях выпуска азотной кислоты.
Из этой таблицы довольно наглядно видно, что НАТО в целом существенно превосходит Россию по объему производства основной промышленной продукции. По стали в 3,6 раза, по алюминию в 2 раза. В особенности сильное отставание по производству серной кислоты, пластмасс и синтетического волокна. Только по добыче нефти и газа Россия стоит примерно на одном уровне с НАТО, и тут надо учитывать, что Европа покрывает свои потребности в газе собственной добычей только на 33 %, а остальное — импорт, в том числе из России.
Уголь, ранее занимавший очень важное место в военной экономике, как главный источник топлива, а также сырья для химического производства, выработки пластмасс, синтетического каучука и синтетического топлива, в этой таблице не учитывается. Технологически уголь давно заменен на нефть и газ, в особенности на газ, который стал основным топливом для тепловых электростанций, основным сырьем для производства пластмасс, аммиака, синтетического каучука и продуктов органического синтеза, имеющих большое значение для военного производства. Но в случае затяжной войны уголь, конечно, вернет себе некоторые позиции важного сырья, хотя и не сразу, поскольку переход на него требует времени и капитальных затрат.
У экономической структуры НАТО, если рассматривать ее в военно-хозяйственном ракурсе, есть как сильные, так и слабые стороны. Слабая сторона состоит в острой нехватке природного газа. В случае войны, импорт газа из России будет, конечно, невозможен и дефицит только усугубится. Это потенциально ведет к следующим последствиям. Во-первых, нехватка электроэнергии. Во-вторых, нехватка сырья для производства пластмасс и аммиака, который является важнейшим полупродуктом для получения азотной кислоты, которая в свою очередь нужна для производства всех типов порохов и взрывчатых веществ.
Потому-то в Европе с такой силой упирают на развитие возобновляемой «зеленой» энергетики и строят многочисленные ветровые и приливные электростанции. В России в последнее время появилась мода смеяться над этими европейскими усилиями в области ветрогенерации, только этот смех глупый. Дело в том, что изначально ветрогенерация появилась в Европе еще во время Первой мировой войны и служила мерой по энергоснабжению в условиях острейшей нехватки угля. Во время Первой мировой войны экспорт угля из Великобритании и Бельгии был прекращен по причине боевых действий на суше и на море, потому многие страны, как Дания, остались без топлива. Именно в Дании первыми стали в заметных масштабах строить ветряки. В Германии под конец войны, когда дефицит угля стал весьма ощутим, также прибегли к использованию ветрогенерации, особенно для снабжения мелких и разрозненных потребителей, таких, как мельницы. Дефицит угля угрожал сократить помол зерна и выпечку хлеба, что для голодающей Германии было большой угрозой.
Нечто подобное происходит в Европе и сейчас, и за счет усиленного развития возобновляемых источников энергии Еврокомиссия по энергетике пытается сократить зависимость от импорта газа. Эта мера имеет в том числе и военно-хозяйственное значение.
Но все равно остаются значительные потребности в газе для нужд отопления и для нужд химической промышленности. Если в сфере химии европейские компании выносили производство за пределы Европы, поближе к источникам газа, а также закупали большой объем продукции органического синтеза и того же аммиака (одно из ключевых мест в этой сфере заняли страны арабские страны Персидского залива, обладающие огромными запасами газа), то вот потребности в отоплении так вынести было нельзя. Отсюда и возникла политика усиления импорта газа из США. Над эпопеей сланцевого газа в России также многие смеются, не замечая того, что переориентация европейского газа рынка на американские поставки имеет большое военно-хозяйственное значение. В случае большой войны США сумеют покрыть потребности Европы своим газом, а также будут усиливать импорт газа из стран Персидского залива.
Слабое место европейской экономики состоит и в том, что она зависит от ввоза важнейшего промышленного сырья: нефти, железной руды, бокситов, которые европейские транснациональные компании свозят со всего мира. Это означает, что промышленное производство в Европе во время большой войны будет, так же, как и во Вторую мировую войну, радикально зависеть от морских грузоперевозок.
Но это же и сильная сторона экономики стран НАТО. За счет того, что США на море обладает превосходством и может оборонять обширные морские акватории для защиты торгового судоходства, страны НАТО могут использовать ресурсы большей части мира, в особенности Австралии, Латинской Америки и Африки (в которой бурно развивается промышленное производство на американские и европейские инвестиции). Помимо этого, США и сами по себе обладают крупными запасами полезных ископаемых, значительная часть из которых сознательно держится в резерве.
Некоторые европейские страны, такие как Германия и Франция, а также США держат ключевые позиции в сфере производства разнообразного промышленного оборудования. Так что, имея сырье со всего света и мощный промышленный комплекс, производящий оборудование, страны НАТО в случае затяжной войны могут достаточно быстро и существенно нарастить промышленное производство, сформировать и вооружить весьма большие армии и просто задавить числом и превосходством в вооружениях.
Это только то, что касается собственного военно-промышленного потенциала стран НАТО. Но в военно-хозяйственном балансе Третьей мировой войны решающую роль будет играть позиция Китая, который за последние два десятилетия превратился в колоссальную по мощности «фабрику мира». Достаточно сказать, что Китай в 2014 году произвел 823 млн. тонн стали, добыл 134,5 млрд. кубометров газа и 3,8 млрд. тонн угля, выпустил 2,4 млрд. тонн цемента, 69,5 млн. тонн пластмасс, и так далее. Военно-хозяйственные возможности Китая таковы, что, к примеру, собственным производством стали он может вооружить и оснастить армию в 95 млн. человек или примерно треть своего общего мобилизационного контингента. При желании, Китай может вести войну с Россией и НАТО, вместе взятыми, в течение весьма длительного времени.
Такого объема производства, даже с учетом некоторого его сокращения из-за неизбежного в случае большой войны сокращения импорта сырья и нефти из других стран, Китаю вполне хватит для оказания экономической помощи любой из сторон по выбору. Та сторона, которая будет пользоваться китайской поддержкой, определенно одержит победу в мировой войне.
Из всего сказанного можно сделать такой общий вывод. Военно-хозяйственных ресурсов противоборствующих сторон вполне достаточно, чтобы перевести быстротечную военную кампанию в многолетнюю, затяжную мировую войну, со всем напряжением сил, с участием многомиллионных, очень хорошо, по сравнению со Второй мировой войной, механизированными и автомобилизованных армий. Сейчас о такой возможности говорят мало и по большей частности вероятность Третьей мировой войны даже отрицается большинством военных аналитиков (исходящих прежде всего из чрезмерно преувеличенной разрушительной мощи ядерного оружия, которое, мол, уничтожит все человечество). Эта ситуация сильно напоминает положение перед Первой мировой войной, когда никто в генеральных штабах не чаял, что война превратится в долгую, упорную и изнурительную окопную мясорубку. Все готовили планы блицкригов, прорывов, охватов и принуждения маневром противника к капитуляции. Но все эти планы пошли прахом. Да и во Второй мировой войне вряд ли гитлеровские генералы всерьез полагали, что им предстоит столь долгая, упорная и напряженная война, какая она стала на деле. Им также война мыслилась как череда молниеносных и сокрушительных ударов. За свою ошибку они, как и вся Германия, очень дорого поплатились. Да и в СССР также руководство оказалось захвачено врасплох столь непредставимо огромным масштабом войны, разрушений, потерь и степени необходимого напряжения, хотя к вероятности затяжной и долгой войны советское руководство относилось гораздо более серьезно.
Если выучить этот урок военной истории, то надо отдавать вероятности большой и затяжной войны должное. И проводить к ней необходимую подготовку, поскольку увлечение быстротечными локальными войнами может слишком дорого обойтись.
Глава четырнадцатаяПросторы уже не защищают
Россию трудно удивить затяжной войной против превосходящего противника. Если посмотреть военную историю, то в ней почти все войны были именно такими. В известном смысле даже сформировался стереотип о выгодности затяжной войны, если наседает превосходящий противник. Мол, достаточно заманить его поглубже в необозримые российские просторы, чтобы он измотал свои силы, растратил свои ресурсы, растянул коммуникации, а потом покрепче ударить и обратить его в бегство.