Все это весьма наглядно показывает, что американское командование мыслит свою стратегию исключительно наступательной, и можно предположить, что любые варианты войны, как быстротечной, так и затяжной, вырабатываемые командованием НАТО, также будут основываться на этой наступательной стратегии.
Российская же стратегия выраженно оборонительная и ставит перед собой цели ядерного сдерживания потенциальных агрессоров (в первую очередь, конечно же, НАТО) и обороны страны в случае начала войны и вторжения. Только недавно поставленные задачи борьбы с международным терроризмом стали выходить за рамки этой чисто оборонительной стратегии, что хорошо видно на примере операции российских ВКС в Сирии. Но ничего похожего на «Быстрый глобальный удар» у нас нет.
Причина такого положения дел, на мой взгляд, состоит в отсутствии у России адекватных средств для захвата и удержания господства на море, что делает невозможным глобальное применение войск. Российский флот в состоянии обеспечить только береговую оборону, а также развертывание и пуск баллистических ракет морского базирования. Этого, конечно, крайне недостаточно для того, чтобы устранить с морских просторов могущественный американский флот.
Это обстоятельство и создает перевес в пользу США и НАТО. Господство на море позволяет США развернуть и поддерживать в боеготовности передовые силы, выбирать место и время осуществления десантных операций, перебрасывать на Евразийский континент крупные войсковые группировки и снабжать их всем необходимым для прорыва вглубь континента, в том числе с целью захвата ядра российской военной промышленности и нанесения России поражения в затяжной войне.
Итак, чтобы России избежать этого крайне негативного варианта развития событий, надо разработать и осуществить собственную систему вооружений, предназначенную для захвата и контроля мировых морских акваторий. Она должна быть достаточно мощной, чтобы обеспечить разгром флотов стран НАТО, наносить опустошительные удары по торговому судоходству противника, а также обеспечить высадку достаточно крупного десанта в любой точке мирового побережья, поддерживать его огнем и снабжать.
Попытка решить эту проблему традиционным путем строительства крупного надводного флота, ударное ядро которого состояло бы из линкоров и авианосцев, провалилась еще в 1950-е годы при причине крайней нехватки судостроительных мощностей и отсутствия подходящих мест базирования такого крупного океанского флота. Удобные военно-морские базы России либо находятся в морях, выходы из которых контролируются вероятными противниками (это Балтийское, Черное и Японское моря), либо же на побережье нет удобных гаваней с подходящими глубинами. В России есть только один океанский порт, удовлетворяющий этим требованиям — Петропавловск-Камчатский на берегу Авачинской бухты. Там, в частности, размещена крупная военно-морская база в Вилючинске, где базируются две дивизии подводных лодок — основная ударная мощь Тихоокеанского флота. Но Камчатка не имеет сухопутного сообщения с остальной Россией, а промышленная инфраструктура Авачинской бухты недостаточна даже для базирования того флота, который там уже находится. Строительство минимально необходимой дорожной и промышленной инфраструктуры потребует по самым грубым прикидкам около 1 трлн рублей и по меньшей мере около десяти лет на реализацию.
Раз традиционный метод не подходит, то надо искать другие варианты. Еще с конца 1950-х годов сформировался особый подход к борьбе с вражеским флотом в базах и открытом океане, основанный на оснащении подводных лодок баллистическими и крылатыми ракетами. Но и этот, весьма хороший метод, не дает достаточного эффекта. Подводных лодок слишком мало, чтобы решить важнейшие стратегические задачи на море: уничтожить флот противника, нарушить его морские грузовые перевозки и обеспечить десанты для захвата ключевых пунктов. Подводные лодки все же являются очень специализированным типом судов, с очень ограниченным боекомплектом и очень ограниченной грузоподъемностью. Лодки могут брать на борт людей или грузы, при условии выгрузки боекомплекта и пайка автономности (в таком качестве подводные лодки использовались в мае-июне 1942 для снабжения осажденного Севастополя), но в очень небольшом по сравнению с надводными судами количестве.
Выход из этого положения может быть в том, чтобы дополнить наступательные возможности подводных лодок надводными кораблями особой конструкции. В России разрабатывается проект эсминца «Лидер» океанской зоны, водоизмещением 10–15 тысяч тонн, вооруженном крылатыми ракетами «Оникс» или «Калибр», а также ЗРК С-500 и оснащенном либо газотурбинной, либо атомной силовой установкой, развивающей скорость 30 узлов. Соединение таких кораблей может стать ядром океанской эскадры. Но к этим кораблям нужны дополнительные боевые корабли и суда, которые бы решали вспомогательные задачи, а также обеспечивали действия эскадры на большом удалении от баз. Это могут быть ракетные фрегаты на подводных крыльях, способные развивать скорость до 45–50 узлов, а также быстроходные транспорты. За основу быстроходного транспорта можно взять австралийский катамаранный паром «Evolution One12 SeaFrame», который, имея водоизмещение 1500 тонн, развивает скорость в 38–47 узлов и берет на борт до 800 человек или 200 автомобилей. Максимальная дальность плавания судов такого типа уже сейчас составляет около 4 тысяч миль, и, очевидно, может быть увеличена, что позволяет выполнять им задачи в открытом океане. У транспортов важные и разнообразные задачи: снабжение океанских эскадр горючим и боеприпасами, переброска морской пехоты и боевой техники. Также на базе быстроходных транспортов можно построить эскортные авианосцы — носители беспилотных летательных аппаратов, как разведывательных, так и ударных.
Было бы еще неплохо разработать вооруженный транспортный корабль, с большой дальностью плавания, скоростью до 30 узлов, также вооруженный крылатыми ракетами и ЗРК, но предназначенный для перевозки грузов и солдат, причем перевозка грузов осуществляется лихтерами (изначально это несамоходное грузовое судно, предназначенное для разгрузки судов на рейде, теперь так часто называют герметичные контейнеры, сбрасываемые с судов в море и буксируемые до берега). Лихтер должен быть самоходной амфибией, либо же само судно должно иметь на борту такие амфибии. Это позволит высадить десант и грузы на необорудованный берег, в том числе с преодолением полосы прибоя.
Такой состав океанской эскадры: 3–5 эсминцев океанской зоны, 8-10 фрегатов, один или два быстроходных эскортных авианосца с беспилотниками, а также 2–3 быстроходных транспорта, уже позволяет совсем по-другому смотреть на океанские просторы. Подводные лодки должны нанести первый и опустошительный удар по вражеским военно-морским базам и потопить основные соединения флотов противника в море. Океанские эскадры добивают оставшиеся корабли и наносят удары по морским грузовым перевозкам, срывая переброску войск и техники из США и зарубежных американских баз на Евразийский континент, разрушая систему снабжения экономики и военной промышленности сырьем и энергоносителями. После этого уже можно приступить к десантным операциям по захвату портов, грузовых судов необходимых для массовой переброски войск и боевой техники за море, чтобы сокрушить противника полностью, раз и навсегда.
Понятно, что состав океанского флота должен быть достаточно многочисленным, чтобы суметь выполнить поставленные перед ним задачи во всех океанских акваториях, в первую очередь, конечно, в Северной Атлантике и в Тихом океане. Вышеописанных океанских эскадр должно быть не меньше двух десятков, то есть до 100 эсминцев океанской зоны, 200 фрегатов, 40 эскортных авианосцев с беспилотниками, и до 60 быстроходных транспортов (не считая транспортов, необходимых для морской пехоты). С такими силами можно попробовать захватить океанские просторы и переломить ход мировой войны в свою пользу.
Тут надо понимать, что появление российской военно-морской силы в открытом океане поражает самое уязвимое место всего западного мира. Вся его экономика выстроена вокруг морских перевозок. Порядка 90 % промышленного потенциала и населения размещено не далее, чем в 100 км от моря. Основная часть крупнейших портов стран НАТО расположена на побережье морей Северной Атлантики. Захват ключевых портов и нарушение морского судоходства произведет в экономике западных стран столь же разрушительный эффект, как и ракетный удар по газодобывающей промышленности Западной Сибири для российской. Военная промышленность стран НАТО лишится основного объема энергоносителей, топлива, сырья, лишится многих кооперационных связей, и, соответственно, не сможет выпускать в достаточном объеме боевую технику, вооружения и боеприпасы.
Более того, НАТО лишается своего главного преимущества — возможности быстрой переброски по морю больших группировок войск. Морская переброска дает НАТО, и в частности США, очень много: командование реализует наступательную стратегию, выбирает место и время нападения, создает в выбранном районе побережья свое решающее превосходство. Это компоненты любой успешной наступательной операции, которые в НАТО реализуются на основе морского транспорта. Российский флот, действующий в открытом океане, эту основу разрушает. Если НАТО лишится морской переброски войск, или, по крайней мере, эти операции будут сопряжены с большим риском, это означает для НАТО невозможность или крайнее затруднение в проведении крупных наступательных операций на Евразийском континенте. Это, в свою очередь, перелом в большой войне в пользу России.
Потому, можно сказать, что для России флота открытого океана является важнейшей стратегической задачей, в чем-то даже более важной, чем развитие ракетно-ядерных сил.
Конечно, могут возразить, что строительство такого количества судов — это очень дорого. Действительно, сейчас в планах судостроения стоит только 12 эсминцев океанской зоны, со сдачей головного корабля в 2023–2025 годах. Разумеется, строительство сотен кораблей потребует затрат. Однако, стоит отметить, что с погоней за дешевизной можно проиграть затяжную войну и лишиться всего.