Грех смеяться над такими вещами, но накануне бегства сей герой «чуда на Висле» еще и издал циркуляр, фактически упразднивший польскую армию как единое целое. После чего, между прочим, французы, двинувшие все же войска (без англичан!) на Германию и даже занявшие ряд районов Саара, вновь ушли за «линию Мажино». А 10 сентября, после нескольких дней «брестского сидения», когда Варшава, большинство крепостей и немало полевых подразделений еще сражались и не думали сдаваться, польское правительство во главе с Верховным, потерявшим связь с войсками и дипломатами, вновь бежало – на сей раз в Коломыю, откуда на рассвете 17 сентября эвакуировалось в Румынию. Формально именно эта дата считается днем падения «версальской» Польши, но, думаю, правы авторы, датирующие крах ее как государства 5 сентября. Однако в данном случае вот что важно отметить и подчеркнуть. Польская армия, даже утратив единое руководство, сражалась. И сражалась так упорно, что уже в первые, более чем удачные дни ОКВХ встревожился, а Риббентроп, по поручению Гитлера, 3 сентября намекнул Москве, что, дескать, самое время начинать. Ответ был краток: считаем, что преждевременно. Аналогичный ответ следует и на нервный запрос «Когда же?!», сделанный 10 сентября и подкрепленный угрозой приостановить наступление и заключить мир с Польшей. Больше того, Молотов обращается к польскому послу Гжибовскому с просьбой связать его с Рыдз-Смиглы. Как бы ни трактовать мотивы кремлевской медлительности, Москва явно выжидает. Дает Польше шанс. Вовсе не собираясь (еще один излюбленный тезис профессиональных демократов) «бить в спину». И лишь 17 сентября, когда немецкие отряды действуют уже в глубине «советской» зоны влияния, после известия о переходе польского правительства в Румынию и признания польского посла в отсутствии всякой связи с премьером, части РККА получают приказ перейти границу и взять под контроль территории восточнее Линии Керзона. Что и происходит. Не без сопротивления (польские части не трусливы), но без труда. Причем, как отмечают абсолютно все – вплоть до польских – очевидцы, восторженно встречаемые населением восточных воеводств бывшей Польши.
Спустя две недели выступая по радио, Уинстон Черчилль, первый лорд Адмиралтейства, отметит: «То, что русские армии должны были встать на этой линии, было совершенно необходимо для безопасности России против нацистской угрозы. Как бы то ни было, эта линия существует, и создан Восточный фронт, который нацистская Германия не осмелится атаковать. Когда господин Риббентроп на прошлой неделе был вызван в Москву, ему пришлось узнать и принять тот факт, что осуществление нацистских планов по отношению к прибалтийским странам и Украине должно быть окончательно остановлено». А всего лишь за день до этого, 31 октября, Молотов, подводя итоги операции, заявил: «Оказалось достаточно короткого удара по Польше со стороны сперва германской армии, а затем – Красной Армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора». Хлесткая фраза эта по сей день поминается как яркий пример изощренного кремлевского цинизма. Увы, профессиональным демократам невдомек, что «молотовский цинизм» всего лишь намек, вполне понятный слушателям, – перефраз знаменитой некогда «фрашки» Пилсудского насчет «искусственно и уродливо созданной Чехословацкой республики». Что ни говори, а Вячеславу Михайловичу трудно отказать в чувстве юмора…
Глава XVIII. Так сказать, даки
Как-то незаметно, коснувшись Польши и ее обид, из XIX века мы прыгнули в век минувший. Что не предполагалось изначально, но, коль скоро уж случилось, стало быть, не зря. Поскольку, коснувшись «пакта Риббентропа-Молотова», вполне логично закольцевать сюжет, осветив и вопрос об – как любят говорить нынче политики в Кишиневе – «ограблении Румынии». То бишь о возвращении в состав СССР – вслед за Западом Украины и Белоруссии – милого города Кишинев с окрестностями.
Цыганы шумною толпой
Для тех, кто не в курсе. Бессарабская губерния, небольшой, пестро заселенный (молдаване, русские, включая будущих украинцев, евреи, немцы, гагаузы) треугольник, включающий в себя междуречье Прута и Днестра. А также Буджак – клочок земли в устье Дуная, доставшийся России по итогам двух войн с Турцией. В Империи считалась одним из самых бедных, отсталых и дотационных регионов. Однако, известное дело, и пейзанки чувствительно любить умеют, под сению дерев пляша. К началу XX века какая-то своя интеллигенция имелась и там. Так что вскоре после отречения государя в Кишиневе, как и на других национальных окраинах, началась бурная политическая жизнь, многократно усилившаяся после событий 24–25 октября. Советы, до тех пор – сравнительно с другими местностями – относительно тихие, воспрянули духом, признали случившееся с огромным воодушевлением и заявили претензии на власть в крае. С чем, разумеется, не могли смириться политически осмысленные интеллигенты. 21 ноября (4 декабря) 1917 года на «военно-молдавском» съезде (что бы ни значило это странное название) представители местных ячеек общероссийских партий сформировали «высший краевой орган власти» – Сфатул Цэрий (Совет Земли), нечто вроде временного парламента. Сей орган первым делом объявил о создании «автономной демократической республики в составе России», после краткой дискуссии назвав ее не «Бессарабской», как предлагалось, но аж «Молдавской». Согласно официальному объяснению, «из уважения к численно преобладающему народу». И быстро получили от Петросовета и Совета Народных Комиссаров, во главе с Ульяновым-Лениным, признание новой автономии, после чего 7 декабря Сфатул Цэрий сформировал Совет Генеральных Директоров, назначил уездных комиссаров, заявил о формирования армии. Однако реальных сил у этой говорильни не было, а Советы, уже имеющие Красную Гвардию и приступившие к разделу «боярских» усадеб между крестьянами, хотя и не проявляли враждебности, но на все попытки Сфатул Цэрий проявлять инициативу отвечали в стиле «А ты кто такой?». Аккерманский уезд вообще предпочел, заявив, что «молдаванам доверия нет», уйти под власть возникшей тогда же Одесской Советской Республики, созданной «Румчеродом» (рабоче-солдатским комитетом под руководством большевиков).
Край решал свои вопросы, не слишком оглядываясь на Кишинев. Каждое местечко и каждое село объявляли себя частью того, чего левая пятка желала: кто-то поднимал над управой триколоры Российской Республики, кто-то биколоры Центральной Рады, кто-то красные флаги Советской России или Одесской Республики. Кое-какие села и вовсе провозгласили суверенитет. Красота ситуации усугублялась еще и тем, что под знамена «автономной Украины» ушла и значительная часть русских войск, сражавшихся на Румынском фронте, а ныне получившая указание занять Жемчужину у Моря. Так что на территории Бессарабии, помимо прочего, началась еще и одесско-украинская война, протекавшая с переменным успехом, но все же с преимуществом сил «вольного города». Обиженные на жизнь и совершенно не понимающие, что делать, лидеры Сфатул Цэрий (в основном национал-демократы, хотя и республиканцы, однако неровно дышащие к пусть королевской, но Румынии) втайне запросили Яссы (Бухарест был занят немцами) о введении в МДР войск Его Величества. Однако инфа просочилась в прессу, и население, совершенно не желавшее уходить под Румынию, о порядках в которой было хорошо осведомлено, начало немножко свергать «национальное правительство», немедленно впавшее в истерику и сообщившее в Яссы, что готово принять помощь на любых условиях. После чего уже безо всяких переговоров 7 декабря 1917 года под предлогом закупки продовольствия два полка румынской армии пересекли Прут и заняли обширный плацдарм на левом берегу, однако на Кишинев двинуться не смогли, поскольку дорогу им закрыли несколько сотен добровольцев, а румыны есть румыны. Зато начали активно зачищать села, не желавшие присягать королю Каролю. 21 декабря влиятельнейшая газета региона, «Бессарабская жизнь», опубликовала репортажи с мест, сообщив, что «села Погэнешть, Сарата Рэзешть и Войнешть окружены румынскими армиями, которые стреляют по населению и колют штыками людей». Сразу после этого по всей территории МДР начались демонстрации очень активного протеста. «Молдавское население, – отмечал лояльный к властям «Вестникъ», и в особенности солдаты-молдаване возбуждены и разгневаны тем, что идут румыны, чтобы отобрать у них землю, добытую в результате революции, и свободу».
Новые центурионы
28 декабря в Кишиневе, через улицу от Сфатул Цэрий, появился «фронтовой отдел Румчерода», объявивший, что Одесская Республика не позволит «румынским боярам поработить дружественную Бессарабию», в ответ на что не на шутку перепуганный явной перспективой потерять власть Сфатул Цэрий большинством голосов постановил «просить Его Величество милостиво оказать помощь Республике для охраны складов, железных дорог и заключения иностранного займа» – и через три дня, 2 января 1918 года, две румынские дивизии, откликаясь на «призыв законных властей», перешли границу, сломили сопротивление постов милиции и заняли города Болград, Кагул, Леово и Унгены, а также несколько сел, где милиции не было вообще. Однако при попытке войти в Кишинев авангард королевских войск был остановлен частями одесской армии, поддержанной молдавскими частями, отказавшимися подчиняться Сфатул Цэрий, и без единого выстрела разоружен, а пленные под конвоем отправились в Одессу. Однако силы все-таки были неравны. Румынский Генштаб ввел в дело еще одну дивизию, и 13 января, после четырех дней жестоких боев одесско-молдавские части покинули столицу, отступив в Болград. 15 января Сфатул Цэрий организовал пышное чествование «спасителя свободы» генерала Емиле Броштяну и опубликовал воззвание с призывом встретить «румынских братьев, как друзей и самых надежных защитников». Со своей стороны, бравый генерал Броштяну подписал распоряжение о «полной конфискации всего имущества, ранее принадлежавшего Российской империи, и всех запасов продуктов питания в счет компенсации затрат и жертв, понесенных героической королевской армией», отдал приказ расстрелять в административном порядке, «за антирумынизм», пятерых видных политиков, в том числе одного депутата Сфатул Цэрий (четырех молдаван и одного украинца – ничуть не большевиков, обычных демократов, имевших несчастье голосовать против заигрываний с братьями из-за Прута), и велел правильно мыслящему большинству быстро-быстро провозглашать независимость. Что и было сделано в ночь с 23 на 24 января, сразу после получения Сфатул Цэрий известий о занятии румынами (силами уже четырех дивизий) Болграда и Измаила. Спустя несколько часов Одесская Республика официально объявила Румынии войну. Наутро о полной поддержке «свободной Бессарабии и братской Одесской Республике в борьбе с румынскими захватчиками» и «состоянии войны с Королевством Румыния» заявили власти Советской Украины и Советской России, направив в регион войска под командованием Михаила Муравьева. А к вечеру 24 января примерно в том же духе высказалась и Центральная Рада, сообщив, что город Хотин «входит в зону украинских интересов», так что все действия румын в этом направлении будут рассматриваться Киевом как casus belli.