Между прочим, в работе «Иностранные капиталы и наша финансовая политика (1899) С. Шарапов упоминает А. Ротштейна в связке с Ротшильдами, что не случайно. В работе «Еврейский вопрос» (1899) Шарапов опять вспоминает Ротштейна, на этот раз вместе с Поляковыми, Гиршманами, Гинцбургами, Бродскими, Блиохами и другими еврейскими банкирами, промышленниками и торговцами (предлагая всех их убрать из России). Наконец, в романе «Кабинет диктатора» Ротштейн упоминается в паре с С. Витте.
Современный исследователь дореволюционных банков С.Г. Беляев пишет о Ротштейне как яркой фигуре второго поколения банкиров в России. Первое поколение основателей («грюндеров») к началу 1890-х гг. сошло со сцены. Его сменило второе, виттевского призыва. «Придя в 1892 г. к управлению Министерством финансов, С.Ю. Витте выступил с широкой программой реформ хозяйственного механизма страны при содействии иностранного капитала. Петербургские банкиры второго поколения — главные помощники министра в привлечении этого капитала в страну как в виде государственных и гарантированных правительством займов, так и в виде прямых промышленных инвестиций. Среди этих банкиров особо выделялся А.Ю. Ротштейн, сменивший В.А. Ляского на посту главы Международного банка»[66].
В Википедии в статье «Санкт-Петербургский международный банк» мы немного подробнее узнаем о деятельности Ротштейна на посту главы банка: «В 1889 г. первого директора банка Владислава Ляского сменил Адольф Ротштейн, прусский подданный, пользовавшийся поддержкой Сергея Витте. На этот период приходится расцвет финансовой деятельности банка. Благодаря зарубежным связям Ротштейна, банк начал проводить широкую инвестиционную политику в России и за границей, привлекая иностранный капитал. Были установлены связи с французскими банками — Парижско-Нидерландским и банкирским домом Ротшильдов. В 1898 г. совместно с последним Международный банк учредил торговое общество «Мазут» для добычи нефти в Баку; также банком были учреждены два российских электропромышленных предприятия — общество «Сименс-Гальске» (вместе с Deutsche Bank) и общество «Унион» (вместе с Dresdner Bank). Банк сотрудничал с министерством финансов в размещении российских займов за границей».
Об Адольфе Юльевиче достоверно известно, что он состоял в одной из лож «Великого Востока» и что против него был сильно предубежден Император Николай И[67]. По сведениям уже упоминавшегося петербургского историка С.Г. Беляева, «поверенный в делах США в Петербурге Г.Д. Пирс писал в это время главе банкирского дома Морганов, что Ротштейн играет в финансовой жизни России ту же «контролирующую» роль, которую сам Морган играет в Америке. В 1895 г. Ротштейн стал одним из организаторов Русско-Китайского банка, на деле являвшегося филиалом Государственного банка на Дальнем Востоке и основным инструментом виттевского «мирного» проникновения в Маньчжурию. Впрочем, благодаря Ротштейну, не только Русско-Китайский, но до некоторой степени и Петербургский Международный банк в это время играл роль банка русского правительства»*.
В романе Шарапова «У очага хищений» подробно описываются многочисленные аферы банкиров в России на примере Русско-Китайского банка. Этот банк был создан при содействии Витте банкиром А. Ротштейном в 1895 году и превратился быстро в одно из крупнейших кредитных учреждений России”. Не будем говорить о геополитических планах, которые Витте (действуя, естественно, по указке Ротшильдов) преследовал при создании указанного банка"*.
Очень интересно описание руководства и сотрудников Русско-Китайского банка, сделанное Соколовым: «Просмотрел я его документы, выслушал объяснения — вижу очевидный грабеж на большой дороге. Соображаю, что Китайский банк находится под контролем
Министерства финансов и что там в правлении сидит представитель правительства и директорами состоят разные высокопоставленные россияне. Подать сюда правление Китайского банка с русскими кондитерскими генералами!
Ведут ко мне генералов. На первом плане председатель правления князь Эспер Эсперович Ухтомский. Посажен Ротштейном и Витте. Сам по себе ничтожество полное, но был одно время вблизи Государя и теперь режет с этого купоны. Роль в банке и в Китайской дороге: расписываться в получении жалованья. Далее сынок и племянничек. Сынок министра Вышнеградского и племянничек министра Сольского. Вышнеградский, кроме того, директор Международного Банка и председатель правления Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги, а Сольский — директор Брянского правления и что-то такое был или есть в Государственном Банке. Затем генерал Путилов, правая рука Витте, бывший директор его канцелярии; был в Крестьянском и Дворянском банках, участвует в нескольких жирных правлениях, нефтепромышленник. Затем представитель правительства Давыдов, вице-директор Кредитной Канцелярии, говорят, замечательный музыкант. Жалованья 60 тысяч рублей. Остальные соответственно: Вышнеградскому, например, пришлось в разделе до 140 тысяч. Делает эта теплая компания то же, что и везде и всегда: получает жалованье, делит наградные и затем не только ничему не мешает, но покрывает все пакости и отстаивает, где следует, в «сферах».
Наконец идут «работники» и иностранцы. Работники — это два русских немца — Бок и Берг. Пропускаю. Иностранцы — финансисты и дельцы по своим делам: барон Готтингер, в России не живет, Нетцлин тоже, Верстрат — французский коммерческий агент, Бизо и Рандр — статисты. Ну вот вам и все Дагестанское ущелье (имеется в виду, что грабеж со стороны банка подобен бандитскому разбою в Дагестанском ущелье — В.К.). Местные агенты главным образом жиды: французские, бельгийские, бердичевские. Хорошенькое заведеньице?… Нет, кажется, той пакости, как по отношению к казне, так и к краю, и к публике, которая бы не проделывалась в Китайском Банке вовсю»[68].
Из этого описания мы получаем представление о том, каков был «личный состав» в крупном петербургском банке.
Во-первых, первые лица в коммерческом банке назначались только по согласованию с главными агентами Ротшильдов в России — С. Витте и А. Ротштейном.
Во-вторых, состав руководства Российско-Китайского банка в целом отражал состав всего банковского клана России. Здесь были в основном люди мало профессиональные, беспринципные, что очень удобно для принятия и проведения решений, которые необходимы Ротшильдам в России. За свою беспринципность они получают очень хорошее материальное вознаграждение. Примечательно, что в руководстве банка присутствуют лица как с еврейскими фамилиями и именами, так и лица, на первый взгляд, совершенно русские. Например, АЯ. Вышнеградский — сын министра финансов (до Витте). Или Алексей Иванович Путилов, который, кстати, после преобразования Русско-Китайского банка в Русско-Азиатский (в 1908 г.) становится его директором-распорядителем (председателем правления). Наконец, это Леонид Федорович Давыдов, один из «учеников» Витте. Подробнее об этих «гениях» банковского дела можно прочитать в публикации С. Фомина «Банкиры начинают и выигрывают». Всех указанных лиц лишь условно можно отнести к разряду «русских». Они были замешаны в воровстве, государственной измене, принадлежали к масонству, но при этом имели мощное «прикрытие» со стороны высших государственных чиновников России[69].
В-третьих, в штате банка множество иностранцев, которые не только не говорили по-русски, но даже не проживали в России. И это в учреждении, которое в России в начале XX века многие воспринимали как банк государственный.
Дополнить характеристику «личного состава» указанного банка можно выдержкой из воспоминаний князя В.А. Оболенского, служившего в Русско-Азиатском банке. Он отмечает, что в банке «были преимущественно люди, большая часть интересов которых была направлена на стяжание и обогащение. Они следили за биржевым курсом бумаг, играли на бирже и делали банковскую карьеру. Услужливые по отношению к начальству, они подсиживали своих конкурентов, не брезгуя никакими интригами, были грубы с подчиненными»[70].
Итак, люди, обитавшие в банковском мире России, были в подавляющей своей массе космополитами — независимо от их национальности, вероисповедания, социального происхождения, культурного развития.
Еще в годы первой так называемой «русской» революции наблюдался отток капитала из России. Причем уходил из страны не только иностранный капитал, но также капитал российский. Это очень интересный момент, важный для понимания того, что предприниматели и особенно банкиры смотрели на Россию как на «эту страну». Позволю процитировать самого себя: «К началу двадцатого века появились признаки достаточно активного движения валюты из России за рубеж, в годы накануне революции 1917 г. этот процесс приобрел форму масштабного бегства капитала. Указанные финансовые потоки формировались за счет прибылей иностранных инвесторов (репатриация прибылей), дезинвестиций (распродажи иностранными и российскими предпринимателями своих активов в России), резервов государства (прежде всего перевод в годы Первой мировой войны золотого запаса в другие страны — в целях закупок военного снаряжения и т. п.), а также за счет средств российских граждан.* Между событиями 1897–1917 гг. и событиями нашего времени («перестройка» 1985–1991 гг. и «реформы» 1991–2001 гг.) напрашиваются определенные аналогии. В том числе и при рассмотрении проблемы бегства капитала. Тема оттока, а затем и явного бегства капитала из России в предреволюционные годы пока крайне слабо исследовалась нашими историками и экономистами»[71]. Эта фраза из моей книги, которая была опубликована в 2002 году. За истекшее десятилетие, к сожалению, мне не попалось на глаза ни одной специальной работы на указанную тему. Однако разбросанные по разным источникам цифры и факты свидетельствуют: многие «русские» банкиры и прочие предприниматели готовили в Западной Европе и даже в Америке «запасные аэродромы» в виде банковских счетов и недвижимости.