1) Был полностью ликвидирован коммерческий кредит и осуществлен переход к жёсткой централизованной системе кредитования всех промышленных и коммерческих (торговых) предприятий страны только через Государственный банк СССР.
2) Были ликвидированы все существовавшие в годы НЭПа фискальные отчисления в бюджет и установлены два основных вида налоговых отчислений — налог на прибыль и налог с оборота.
3) Была создана принципиально новая система распределения средств производства и средств потребления через созданный в ноябре 1930 г. Народный комиссариат снабжения СССР, который возглавил кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б) А.И. Микоян.
4) Была существенно пересмотрена существовавшая все годы НЭПа система источников накопления и доходной части бюджета, основными элементами которой стали:
а) государственная монополия на производство и реализацию всей ликеро-водочной продукции;
б) государственная монополия во внешней торговле и активный внешнеторговый баланс;
в) экспорт сырьевых ресурсов и произведений живописного и ювелирного искусства за рубеж;
г) рост прямых и косвенных налогов и создание системы принудительных внутренних займов с населения страны;
д) укрепление системы неэквивалентного обмена между городом и деревней путем установления предельно низких закупочных цен на продукцию сельского хозяйства, которые отчасти не покрывали затрат на ее производство;
е) денежная эмиссия и скрытый рост цен на продукцию промышленного производства.
В январе 1932 гг. по решению Политбюро ЦК Высший совет народного хозяйства СССР был преобразован в три мощных отраслевых наркомата — тяжелой, легкой и лесной промышленности СССР, которые, соответственно, возглавили Г.К. Орджоникидзе, И.Е. Любимов и С.С. Лобов. По сути, именно эти три гигантские государственно-промышленные монополии сконцентрировали в своих руках оперативное управление всем народно-хозяйственным комплексом страны.
По мнению ряда современных авторов, главным образом либерального толка (Р. Дэвис, Л. Рогачевская, О. Лацис, О. Хлевнюк, М. Горинов), к началу 1932 г. четко обозначились и самые острые проблемы развития хозяйственного комплекса страны, в частности:
а) стремительный рост бюджетного дефицита,
б) резкое падение темпов промышленного роста,
в) жесточайший кризис в сельском хозяйстве,
г) отрицательное сольдо внешнеторгового баланса страны.
Кроме того, в этот же период из-за острой нехватки оборотных и бюджетных средств прекратилось полное ассигнование 615 объектов капитального строительства в базовых отраслях индустрии, что составляло более трети от общего числа всех возводимых крупных предприятий в угольной, нефтяной, химической, металлургической и других отраслях промышленного комплекса страны.
По их представлениям, именно эта кризисная ситуация привела к отрезвлению высшее руководство страны, которое в конце июля 1932 г. приступило к существенному пересмотру прежней экономической политики. В этот период на хозяйстве в Москве остались новый председатель Совнаркома СССР В.М. Молотов и второй секретарь ЦК ВКП(б) Л.М. Каганович, поскольку И.В. Сталин и Г.К. Орджоникидзе, находясь в рабочем отпуске, отдыхали в Сочи. По их указанию Политбюро ЦК ВКП(б) создало новую комиссию под председательством В.В. Куйбышева, которой и было поручено в кратчайшие сроки рассмотреть вопрос о снижении себестоимости капитального строительства в отраслях тяжелой индустрии, прежде всего, металлургических заводов и угольных шахт.
Заручившись согласием генсека, через неделю В.В. Куйбышев представил на рассмотрение членов комиссии проект постановления о резком сокращении финансовых ассигнований в тяжелую промышленность и аграрный сектор страны, сумма которых составляла более 700 млн рублей. Несмотря на активное сопротивление руководителей ряда отраслевых наркоматов и ведомств, в начале августа 1932 г. вышли два постановления Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР о существенном сокращении инвестиционных вливаний в объекты капитального строительства и топливно-энергетического комплекса страны почти на 10 %.
В январе 1933 г., выступая на объединенном Пленуме ЦК и ЦКК, И.В. Сталин заявил о досрочном выполнении плана первой пятилетки за четыре года и три месяца, хотя, по мнению ряда ученых (Р. Дэвис, О. Лацис, В. Данилов, В. Лельчук, Л. Рогачевская), реальные данные официальной статистики, т. е. ЦУНХУ Госплана СССР (Н.В. Осинский), которые долгие годы были засекречены, говорили якобы о другом:
1) По большинству отраслей тяжелой промышленности не были выполнены даже плановые показатели «отправного» пятилетнего плана. В частности, вместо запланированных 22 млрд кВт/ч электроэнергии произвели 13,5 млрд кВт/ч, вместо 10 млн тонн чугуна выплавили 6,5 млн тонн, вместо 75 млн тонн угля добыли 65 млн тонн, вместо 10 млн тонн стали — выплавили 6 млн тонн, и т. д.
2) Огромное увеличение капиталовложений в тяжелую промышленность в годы первой пятилетки полностью разрушило хрупкий баланс народного хозяйства и расстроило всю финансовую систему страны.
Конечно, этот вопрос нуждается в дальнейшем изучении, но, тем не менее, как верно отметили многие историки и экономисты (В. Касьяненко, В. Кузьмин, М. Горинов, С. Кара-Мурза, В. Катасонов, Г. Ханин, Н. Колесов), в годы первой пятилетки был заложен прочный фундамент индустриальной мощи СССР и создана вторая, после Криворожско-Донбасской, Уральско-Сибирская угольно-металлургическая база страны, которая сыграла колоссальную роль в годы Великой Отечественной войны.
В 1928―1933 гг. на территории страны было построено более 1500 крупных промышленных предприятий, в том числе такие гиганты социалистической индустрии, как Днепровская гидроэлектростанция, Туркестанско-Сибирская железная дорога, Кузнецкий и Карагандинский угольные бассейны, Магнитогорский, Липецкий, Новокузнецкий и Карагандинский металлургические комбинаты, Уральский и Краматорский заводы тяжелого машиностроения, Сталинградский, Харьковский и Челябинский тракторные заводы, Запорожский завод сельскохозяйственного машиностроения, Московский и Горьковский автомобильные заводы, Ярославский шинный завод, Воронежский завод синтетического каучука, Березниковский и Соликамский химические комбинаты, Московский шарикоподшипниковый завод, Хибинский апатитовый комбинат, Туапсинский нефтеперерабатывающий завод и сотни других крупнейших промышленных предприятий и объектов.
По мнению ряда современных историков, в основном либерального толка (Г. Бордюгов, В. Козлов, О. Хлевнюк, Д. Боффа, Н. Верт), в начале 1933 г. внутри Политбюро ЦК вновь разгорелась ожесточенная борьба между двумя группировками: радикальным «протроцкистским крылом» в лице И.В. Сталина, В.М. Молотова, Л.М. Кагановича, К.Б. Ворошилова и А.А. Андреева, и умеренным «пробухаринским крылом», которое было представлено С.М. Кировым, Г.К. Орджоникидзе, В.В. Куйбышевым и М.И. Калининым, опиравшимися на идеи «правых уклонистов».
По чисто умозрительному мнению данной группы ученых, представители «умеренных» пытались:
1) сохранить ленинские принципы коллективного руководства и положить конец непомерно возросшему культу личности И.В. Сталина; и
2) внести существенные коррективы в теорию и практику хозяйственного строительства, в частности, прекратить государственный террор в отношении советского крестьянства и проявить разумный подход при составлении второго пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР.
Иными словами, «умеренная группировка» в Политбюро предлагала покончить с политикой «чрезвычайных мер» и вернуться к нэповским методам руководства экономикой страны.
Их оппоненты (А. Улам, Ю. Емельянов, Ю. Жуков, С. Кара-Мурза, А. Кирилина) отрицают какую-либо борьбу влиятельных группировок в Политбюро ЦК ВКП(б) и утверждают, что главным объектом критики ряда членов партийного ареопага был вовсе не И.В. Сталин и его политический курс, а глава советского правительства В.М. Молотов, отставки которого добивались так называемые «бакинцы» — Г.К. Орджоникидзе, А.И. Микоян и А.С. Енукидзе. Но эта фронда была вызвана не их разногласиями по коренным вопросам экономической политики, а исключительным неприятием личных качеств председателя СНК и его махровым бюрократизмом. Этот «антимолотовский заговор» был отвергнут большинством членов Политбюро, в том числе и С.М. Кировым, которого «бакинцы» активно вербовали в свои ряды.
Конкретный анализ разработки плана и реализации политики коллективизации и индустриализации в годы первых пятилеток позволил ряду современных авторов (О. Хлевнюк, Ю. Жуков, И. Павлова) сделать важный вывод о реальных механизмах принятия экономических решений в тот переломный период в истории нашей страны. Вопреки традиционной точке зрения советских и зарубежных историков «тоталитарной школы» (С. Коэн, Р. Пайпс, Р. Такер, М. Геллер, А. Некрич) о том, что единственным субъектом принятия всех важнейших решений были высшие партийные инстанции, реальная картина была намного сложней. Безусловно, высшей инстанцией, определявшей основные принципы экономической политики, было Политбюро ЦК и лично И.В. Сталин. Но это лишь отчасти характеризует механизм принятия решений, поскольку и И.В. Сталин, и В.М. Молотов, и другие члены высшего партийного ареопага все чаще стали выступать в роли своеобразных «третейских судей» в ожесточенных спорах между Наркоматом финансов СССР, Госпланом СССР и важнейшими отраслевыми наркоматами.
В советской партийно-государственной системе весомость разного рода претензий на обладание особым статусом своего наркомата или ведомства зависели как от степени приоритетности решения конкретных хозяйственных задач, так и от реального аппаратного веса, влияния и места руководителя наркомата или ведомства в партийно-государственной иерархии страны. Например, Г.К. Орджоникидзе, А.А. Андрееву или А.И. Микояну, которые возглавляли Наркоматы тяжелой промышленности, путей сообщения и снабжения СССР и одновременно являлись членами Политбюро ЦК ВКП(б), было значительно проще и быстрее решать проблемы своих ведомств, чем, например, руководителям Наркоматов легкой промышленности и внешней торговли СССР И.Б. Любимову и А.П. Розенгольцу, которые являлись всего лишь кандидатами в члены ЦК ВКП(б).