в, Н. Верт) сокрушалось по поводу незавидной политической судьбы «любимца всей партии» и ее «крупнейшего и ценнейшего теоретика». И лишь немногие ученые (С. Коэн, Ю. Емельянов) обратили внимание на то принципиально важное обстоятельство, что Н.И. Бухарин и его ученики в 1925―1929 гг. обладали практически полной монополией на весь идеологический, агитационной и пропагандистский партийный аппарат всех уровней. Ни один член Политбюро ЦК не мог похвастаться ни своей собственной «научной школой», состоящей из выпускников Института красной профессуры, ни тем, что он и все его «птенцы» — А.Н. Слепков, Д.П. Марецкий, А.И. Стецкий, А.Ю. Айхенвальд, Д.А. Розит, Е.И. Гольденберг, Е.В. Цейтлин и другие новоявленные теоретики большевизма возглавляли «Правду», «Большевик», «Комсомольскую правду», «Ленинградскую правду», Московскую промышленную академию, Академию коммунистического образования, Институт красной профессуры, Коммунистическую академию им. Я.М. Свердлова и многие другие центральные органы печати и высшие учебные заведения страны.
Поэтому поражение Н.И. Бухарина в борьбе со И.В. Сталиным вряд ли можно трактовать как смерть невинного младенца от рук кровожадного злодея. Видимо, это поражение в схватке за власть было связано с куда более серьезными причинами объективного порядка, нежели это представляется нынешним панегиристам и апологетам Н.И. Бухарина. Современные авторы (Ю. Емельянов) абсолютно правы, когда предположили, что в случае победы Н.И. Бухарина культ его личности при существовании такого мощного пропагандистского потенциала, каким обладали его выдвиженцы и ученики, установился бы значительно быстрее и жестче, чем это случилось на практике со И.В. Сталиным.
Что касается личности самого Н.И. Бухарина, то, как верно заметили современные авторы (А. Соколов, Н. Симонов), до сих пор остается загадкой его трансформация из главного идеолога «военного коммунизма» в главного сторонника нэповской модели развития, или, так сказать, библейское «обращение Савла в Павла». Возможно, это связано с его неустойчивой психикой и слишком импульсивным характером, которым были присущи постоянная склонность к различным крайностям, превращавшим его то в лидера «левых коммунистов», то в лидера «правых уклонистов», не выходящего, впрочем, за рамки ортодоксального марксизма.
После завершения работы Пленума ЦК была создана комиссия Политбюро во главе с В.М. Молотовым, которой было поручено разработать в кратчайшие сроки поквартальный план проведения коллективизации во всех регионах страны. На основе выводов и предложений этой комиссии 5 января 1930 г. было принято постановление ЦК ВКП(б) «О темпах коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству». В данном постановлении и без того слишком сжатые сроки коллективизации (от 2-х до 4-х лет), предложенные комиссией В.М. Молотова, по личному указанию И.В. Сталина были еще более ужесточены: зернопроизводящие регионы страны должны были закончить сплошную коллективизацию к осени 1930 г., а остальные регионы страны — к осени 1932 г.
30 января 1930 г. вышло новое постановление ЦК ВКП(б) «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации», во исполнение которого во всех зернопроизводящих регионах страны — на Украине, в Среднем и Нижнем Поволжье, в Центрально-Черноземном районе и на Северном Кавказе была отменена вся аренда земли, наложен запрет на применение наемного труда и дан старт политике тотальной конфискации средств и орудий производства всех кулацких хозяйств.
6 февраля 1930 г., в центральной и местной партийной печати был опубликован «Примерный устав сельскохозяйственной артели», которая являлась на тот момент самой распространенной формой крестьянских коллективных хозяйств в стране. Из этого «Устава» были вполне сознательно исключены все положения о степени обобществления крестьянских хозяйств, о порядке создания всех неделимых фондов и т. д. После выхода в свет постановлений ЦК началась настоящая вакханалия «социалистического переустройства села», которая сопровождалась массовым убоем скота и птицы, актами гражданского неповиновения и открытой вооруженной борьбой многомиллионного советского крестьянства против беспардонного произвола местных властей. Тем не менее, по данным историков (В. Данилов, Н. Тепцов, И. Зеленин, Н. Ивницкий), уже к концу февраля 1930 г. более 55% единоличных крестьянских хозяйств были объединены в колхозы.
В феврале 1930 г. повинившийся Н.И. Бухарин в своей статье «Великая реконструкция», пытаясь подвести очередную теоретическую базу под политику «большого скачка», оценил происходивший в советской деревне крутой поворот как особую форму «внутриформационного скачка». В частности, в этой работе «любимец всей партии» и известный схоласт, полностью противореча своим же собственным установкам полуторалетней давности, неожиданно заявил, что перевод сельского хозяйства страны на социалистические рельсы не может пройти по классическим формулам разных «педантов»: «сначала техническая революция, а затем перестройка производственных отношений». По твердому убеждению Н.И. Бухарина, которое он всегда менял от случая к случаю, в Советском Союзе более уместен иной теоретический постулат: «сначала переделка старых производственных отношений, а затем техническая революция в сельском хозяйстве».
Эта работа «крупнейшего и ценнейшего теоретика партии», не понимавшего «вполне диалектики», лишний раз красноречиво доказывает то бесспорное обстоятельство, что никакой «бухаринской альтернативы» в природе не существовало, поскольку сам Н.И. Бухарин не только всей душой признал правильность такого коренного поворота в советской деревне, но и вновь смоделировал очередной «теоретический шедевр» под изобретенный им же «внутриформационный скачок».
Столь стремительные темпы коллективизации и вызванное этим обстоятельством резкое обострение политической ситуации в стране заставили руководство партии предпринять экстренные меры. 2 марта 1930 г. в «Правде» была опубликована знаменитая сталинская статья «Головокружение от успехов», в которой генсек вполне обоснованно возложил всю ответственность за допущенные перегибы в колхозном строительстве на местных советских и партийных работников, справедливо обвинив их в «авантюризме», «разгильдяйстве» и «головотяпстве». Поэтому 14 марта 1930 г. по его инициативе вышло новое постановление ЦК ВКП(б) «О борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении», в котором была подвергнута резкой критике практика создания «бумажных» колхозов и актов насилия против советского середняка. Те же оценки коллективизации, но в значительно более жесткой и конкретной форме, были изложены 2 апреля 1930 г. в закрытом письме ЦК ВКП(б) «О задачах колхозного движения в связи с борьбой с искривлениями партийной линии», которое было адресовано местным партийным комитетам областного и районного уровня. По мнению ряда историков (И. Зеленин, М. Горинов), авторы этого письма полностью признали, что в стране, по сути, началась новая крестьянская война против насильственной коллективизации, партии и советской власти. Только в январе ― марте 1930 г. местные органы ОГПУ СССР (В.Р. Менжинский) зафиксировали более 2200 антиправительственных вооруженных мятежей, в которых приняло участие почти 800 тысяч крестьян.
Реакция правящей партийно-государственной верхушки на эти массовые выступления была стремительной и результативной: началось резкое снижение темпов коллективизации и массовый выход крестьян из ненавистных им колхозов. В частности, по оценкам современных историков (В. Данилов, И. Зеленин, Н. Ивницкий), к августу 1930 г. в колхозах осталось порядка 20―22% всех крестьянских хозяйств. Тем не менее, в 1930 г. был собран небывалый за многие годы урожай зерновых — более 83,5 млн тонн, что позволило И.В. Сталину сделать поспешный вывод о том, что на базе колхозов и совхозов страна впервые успешно решила многолетнюю зерновую проблему.
В июле 1930 г. прошел XVI съезд ВКП(б), на котором политика «большого скачка» получила свое дальнейшее обоснование и развитие. В частности, сам И.В. Сталин, выступавший с «Отчетным докладом ЦК», прямо заявил о необходимости резко увеличить плановые показатели развития базовых отраслей промышленного производства страны еще на 32 %. Совершенно очевидно, что новое увеличение объемов промышленного производства заставило генсека и его ближайшее окружение вновь обратить свои взоры на проблему темпов и масштабов коллективизации. Поэтому в сентябре 1930 г. ЦК ВКП(б) направил всем рескомам, крайкомам и обкомам партии директивное письмо «О коллективизации», в котором предложил местным партийным секретарям начать новый этап мощного подъема колхозного движения по всей стране.
В декабре 1930 г. состоялся объединенный Пленум ЦК и ЦКК, на котором был дан старт новому этапу «сплошной коллективизации» в стране, основным содержанием которого стали дальнейшее обобществление единоличных крестьянских хозяйств и окончательная «ликвидация кулачества как класса». Заключительная резолюция Пленума ЦК и ЦКК установила жесткие контрольные цифры коллективизации крестьянских хозяйств для всех регионов страны на новый хозяйственный год: на Украине, Северном Кавказе, Нижнем и Среднем Поволжье степень обобществления всех крестьянских хозяйств должна была составить не менее 80%, а в центральных областях России, на Урале, в Казахстане и в Сибири — не менее 50% всех крестьянских хозяйств должны были добровольно вступить в колхозы.
Кроме того, решением Пленума ЦК последний представитель «правых уклонистов», председатель СНК и СТО СССР Алексей Иванович Рыков был выведен из состава Политбюро ЦК и снят со всех своих постов. Этим же решением Пленум ЦК утвердил новым главой советского правительства и председателем Совета Обороны ближайшего соратника И.В. Сталина, многолетнего секретаря ЦК ВКП(б) Вячеслава Михайловича Молотова.
Во исполнение решений партийного Пленума 23 декабря 1930 г. ВЦИК и СНК СССР выпустили совместное постановление, в котором всем районным и поселковым Советам было предписано самим устанавливать признаки кулацких хозяйств применительно к местным условиям. Такая свобода действий на практике обернулась полным произволом местных властей и, прежде всего, в отношении середняцких хозяйств, многие из которых «по мановению волшебной палочки» превратились в хозяйства буржуазного (кулацкого) типа.