Политика ликвидации кулачества являлась важнейшим фактором осуществления политики сплошной коллективизации, при этом, по справедливому мнению многих историков (Н. Иваницкий, И. Зеленин, В. Данилов), проводилась она значительно жестче и быстрее, чем создание новых коллективных хозяйств, во многом стимулируя этот процесс и экономически, и психологически.
Практически весь 1931 г. прошел под знаком политики «ликвидации кулачества как класса». Для руководства этим процессом была создана специальная комиссия под руководством кандидата в члены Политбюро, заместителя председателя СНК СССР А.А. Андреева, которая только за этот год раскулачила и выслала на поселение в отдаленные регионы страны порядка 265 тысяч крестьянских хозяйств. Всего же, по последним данным историков, в 1930―1931 гг. было уничтожено около 390 тысяч кулацких хозяйств, а общие итоги раскулачивания за весь период коллективизации, по разным оценкам, составили от 1,1 млн (В. Данилов, И. Зеленин, Н. Ивницкий) до 5 млн (Н. Тепцов, В. Тихонов) крестьянских хозяйств. Мы хотим особо подчеркнуть, что если подсчеты В.П. Данилова, И.Е. Зеленина и других авторитетных историков носят более-менее объективный характер, поскольку основаны на реальном анализе фактов и документальных источников, то «научная прислуга» российской «демократии» в лице Н.В. Тепцова, В.А. Тихонова и других «ученых мужей» черпает свои псевдонаучные открытия прямо «с потолка», преследуя сугубо политическую цель, в частности, вылить как можно больше «помоев» на сталинский тоталитарный режим.
Новый подъем колхозного движения едва дотянул до конца 1931 г., а уже в январе 1932 г. в своей записке «О колхозном строительстве» руководитель Колхозцентра СССР Г.Н. Каминский с тревогой информировал ЦК ВКП(б) «о спаде коллективизации в большинстве районов страны, особенно в зерновых районах РСФСР». В частности, по оценкам тех же историков, только в первой половине 1932 г. в РСФСР «колхозный рай» покинули почти полтора миллиона крестьянских хозяйств, а начиная со второй половины 1932 г., явно обозначился новый подъем крестьянской «антиколхозной войны».
В этой критической ситуации высшее руководство страны вынуждено было прибегнуть к новому компромиссу с советским крестьянством, который прошел в два этапа:
1) В марте 1932 г. ЦК ВКП(б) принял постановление «О принудительном обобществлении скота», в котором резко осудил широко укоренившуюся практику принудительного и тотального отбора у колхозников всего крупного и мелкого рогатого скота и домашней птицы.
2) В мае 1932 г. вышли два совместных постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О плане хлебозаготовок и развертывании колхозной торговли хлебом» и «О плане скотозаготовок и о мясной торговле колхозников и единоличных трудящихся крестьян», в соответствии с которыми:
а) для всех коллективных хозяйств страны были существенно сокращены объемы государственных поставок по мясу (на 700 тысяч тонн) и зерну (на 1,6 млн тонн);
б) после выполнения государственного плана заготовок по мясу и зерну всем колхозам была разрешена реализация излишков их продукции в свободной торговле по рыночным ценам;
в) с торговых операций колхозников и единоличных крестьян были отменены все республиканские и местные налоги и сборы.
Этот компромисс не дал желаемых результатов. В условиях провального хода заготовительной кампании летом 1932 г. сталинский режим прибег к традиционным способам убеждения.
1) 7 августа 1932 г. ЦИК СССР принимает печально знаменитый закон «Об охране социалистической собственности» («закон о трех колосках»), в соответствии с которым за хищение колхозного имущества устанавливались длительные сроки заключения вплоть до высшей меры социальной защиты — расстрела.
2) В октябре 1932 г. по решению Политбюро ЦК были созданы чрезвычайные комиссии под руководством В.М. Молотова, Л.М. Кагановича, Ф.И. Голощекина и П.П. Постышева, которые предприняли целый комплекс репрессивных мер как по отношению к колхозам, так и в отношении крестьян-единоличников, которые были уличены в злостном саботаже государственного плана хлебозаготовок.
Тогда же окончательно формируется и новая административно-командная система управления всем аграрно-промышленным комплексом страны: в июле — октябре 1932 г., наряду с давно существовавшим Наркоматом земледелия СССР, который возглавлял Я.А. Яковлев (Эпштейн), создаются две новых управленческих структуры общесоюзного масштаба — Наркомат заготовок СССР и Наркомат зерновых и животноводческих совхозов СССР, которые возглавили И.М. Клейнер и Т.А. Юркин.
Как считают некоторые историки, главным образом либерального толка (В. Данилов, И. Зеленин, В. Кондрашин, Н. Ивницкий, Ш. Фицпатрик), создавшие целую теорию «искусственного голода», сознательно организованного И.В. Сталиным, второй этап сплошной коллективизации, массовое раскулачивание крестьянских хозяйств и политика чрезвычайных комиссий в зерновых районах страны имели катастрофические последствия для страны. Во второй половине 1932 — начале 1933 гг. различные регионы страны, в частности, Северный Кавказ, Поволжье, Казахстан и Украину, охватил жуткий голодомор, который, по разным оценкам (В. Данилов, Н. Ивницкий, Р. Дэвис, У. Андерсон), унес от 3 до 5 миллионов человеческих жизней.
В то же время вряд ли можно согласиться с совершенно бредовыми утверждением ряда западных советологов (Р. Конквест) о том, что жертвами этого страшного голодомора стали 14 млн советских крестьян. Сторонники этой «антисталинской теории» всячески утверждают, что несомненным является тот факт, что «голодомор» на всей территории страны, а не только на Украине, положил конец крестьянской войне, размах которой реально угрожал сталинскому режиму.
На территории современной Украины тема «голодомора» приобрела не просто крайне болезненный, но и откровенно русофобский характер. Большинство современных свидомых украинских политиков, историков и политологов националистического толка (В. Ющенко, С. Кульчицкий, Г. Стадник, Г. Вятрович) до сих пор пытается всячески доказать, что голодомор 1932―1933 гг. был заранее спланированной акцией, организованной И.В. Сталиным и его ближайшим окружением с целью геноцида украинского народа. Эти лживые, сугубо политизированные мифы были полностью разоблачены в работах многих российских и малороссийских (новороссийских) ученых и публицистов, в том числе в статьях и книгах В.В. Корнилова, А.Б. Мартиросяна, Г.С. Ткаченко, Е.А. Прудниковой и других.
В постсоветский период появилось немало научных работ (С. Нефедов, Д. Пеннер), авторы которых попытались по-иному объяснить причина массового голода 1932―1933 гг. В частности, они считают, что в условиях так называемой «итальянской забастовки», когда новоиспеченные колхозники просто не желали убирать созревший урожай с «чужих» колхозных полей, произошло массовое осыпание перезрелых хлебов, в результате чего около 20―25% всего урожая осталось на полях и было уничтожено во время так называемой «мышиной напасти», когда прожорливые грызуны уничтожили все зерно, оставшееся на полях вместе с соломой.
В последнее время появилась довольно оригинальная, но главное, вполне аргументированная версия ряда видных публицистов (А. Мухин, С. Кунгуров), которые установили, что массовая гибель людей во время этого «голодомора», особенно на Украине, стала следствием элементарной необразованности и ментальности самих сельских жителей, особенно малороссийских хуторов и сел, которые стали массово травиться заражённым зерном. Дело в том, что по оценкам специалистов (А. Сергеев), урожай 1932 г. был в целом очень даже неплохим и составил почти 70 млн тонн. Если в 1931 г. экспорт зерна за рубеж был порядка 5 млн тонн, то в 1932 г. он составил чуть больше 1,7 млн тонн, а в 1933 г. и того меньше — 1,5 млн тонн. Однако значительная часть этого урожая, который уже собрали не единоличные хозяйства, а колхозы и совхозы, была просто разворована самими селянами-куркулями, которые, опасаясь быть привлеченными за кражу зерна к уголовной ответственности, в том числе по «закону о трех колосках», стали массово закапывать его в самодельные «хлебные ямы». Именно в таких скороспелых земляных, а не обмазанных глиной, «зерновых хранилищах» оно быстро заразилось смертельно токсичными грибками, что и вызвало у потребителей этого зерна алиментарно-токсическую алейкию, которая тогда получила название «септической ангины». Когда эпидемия этого заболевания приняла катастрофический характер, по указанию властей на борьбу с «хлебными ямами» и были брошены органы НКВД, которые безжалостно их жгли, чтобы остановить масштаб этой эпидемии и массовую гибель людей, особенно на Украине.
В советской исторической науке (В. Селунская, Н. Рогалина) традиционно утверждалось, что в годы сплошной коллективизации был полностью реализован «ленинский кооперативный план», который позволил в кратчайшие сроки провести социалистические преобразования в деревне и создать в Советском Союзе вполне жизнеспособный колхозно-совхозный строй, полностью доказавший свои экономические преимущества в годы Великой Отечественной войны.
В современной исторической науке существуют совершенно разные оценки итогов политики сплошной коллективизации страны.
По мнению многих крупных историков и экономистов (М. Горинов, В. Кабанов, С. Кара-Мурза, В. Катасонов, Ю. Емельянов, Ю. Жуков), коллективизация сельского хозяйства имела, как минимум, четыре основных задачи, которые были с успехом разрешены:
а) осуществление коренных социалистических преобразований в деревне на базе максимального обобществления основных средств и орудий производства;
б) кардинальное решение продовольственной и сырьевой проблем, что позволило в кратчайшие сроки создать жизнеспособную систему внутреннего потребления в стране и получить мощные экспортные ресурсы, столь необходимые для закупки дефицитного сырья и промышленного оборудования за рубежом;
в) ликвидация затянувшейся до бесконечности проблемы землеустройства индивидуальных крестьянских хозяйств и решение проблем, связанных с аграрным перенаселением центральных районов страны;