2) Утверждения ряда доморощенных антисталинистов (М. Семиряга, В. Дашичев, М. Кулиш, Л. Безыменский) об одинаковой исторической ответственности СССР и нацистской Германии за развязывание Второй мировой войны не только не имеют никаких документальных оснований, но просто кощунственны и аморальны по своей сути.
В начале августа 1939 г. в связи с завершающим этапом подготовки к польской военной кампании германские дипломаты резко активизировали работу по установлению более тесных контактов с руководством СССР. Однако советская сторона всячески уклонялась от германских предложений, продолжая поиск путей заключения военного союза с Англией и Францией. 12 августа 1939 г. в Москве, наконец-то, начались долгожданные переговоры между представителями трех военных ведомств, в которых приняли участие нарком обороны СССР маршал К.Е. Ворошилов, начальник Генерального штаба РККА командарм 1-го ранга Б.М. Шапошников, первый заместитель наркома иностранных дел В.П. Потемкин, представитель британского оборонного ведомства адмирал Р. Драке и член высшего военного совета Франции генерал Ж. Думенк. Ни один раунд трехсторонних переговоров, проходивших в течение десяти дней, не принес желаемого результата, поскольку полномочные, но абсолютно бесправные представители двух великих держав не обладали правом подписания каких-либо конкретных военных соглашений.
Нашим антисталинистам необходимо было как-то оправдать западных партнеров, и известный либеральный журналист Л.А. Безыменский в своей последней книге «Гитлер и Сталин перед схваткой» (2000) привел личную инструкцию И.В. Сталина наркому обороны К.Е. Ворошилову, которая якобы зримо говорит о том, что советский вождь с самого начала был твердо настроен на срыв московских переговоров. Однако хорошо известно, что 17 и 20 августа 1939 г. глава французской военной миссии генерал Ж. Думенк в своих секретных шифровках из Москвы в Париж прямо писал: «Не подлежит сомнению, что СССР желает заключить военный пакт и не хочет, чтобы мы превращали этот пакт в пустую бумажку, не имеющую конкретного значения. Но провал переговоров неизбежен, если Польша не изменит позицию».
21 августа 1939 г. состоялось последнее заседание советских, английских и французских представителей, которое опять закончилось безрезультатно. В этой критической ситуации советскому политическому руководству пришлось выбирать иную альтернативу: пойти на подписание тех важнейших соглашений с Германией, которые были озвучены ее послом графом Ф. Шуленбургом еще 15 августа 1939 г.
В тот же день Ф. Шуленбург передал советскому руководству телеграмму А. Гитлера на имя И.В. Сталина, в которой тот согласился принять советский проект «Пакта о ненападении» и просил срочно, до 23 августа, принять в Москве имперского министра иностранных дел И. Риббентропа для подписания всех необходимых документов.
Вечером 21 августа 1939 г. Берлин получил согласие советской стороны на приезд И. Риббентропа в Москву, и вечером 23 августа 1939 г. состоялись переговоры между И.В. Сталиным, В.М. Молотовым и И. Риббентропом, в ходе которых был подписан знаменитый «Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом», который вошел в историю мировой дипломатии как «Пакт Молотова-Риббентропа». Кроме того, со времен «горбачевской перестройки» в широкое общественное мнение стал усиленно вдалбливаться постулат, что в качестве приложений к этому пакту был подписан некий «секретный протокол», который разграничивал сферы влияния двух стран в Прибалтике, Финляндии и Польше. И хотя, начиная с тех же «приснопамятных времен», хорошо известная публика либерального толка — А.Н. Яковлев, Ю.С. Пивоваров, С.В. Мироненко, Н.К. Сванидзе и Ко пытаются все время посыпать свою голову пеплом и доказывать всю аморальность и преступность этих протоколов, ряд тогдашних советских историков (В. Сиполс, О. Ржешевский) заявил о том, что «Пакт о ненападении» без возможных секретных протоколов к нему был простой бумажкой, подписание которого теряло всякий смысл. Кроме того, не следует забывать, что, законно претендуя на восточные районы Польши и Прибалтику, Советский Союз просто восстанавливал историческую справедливость и возвращал себе те исконно русские земли, которые были отторгнуты от России в годину тяжкого лихолетья.
В настоящее время целый ряд крупных и авторитетных историков (Ю. Жуков, Ю. Емельянов, Ю. Рубцов) совершенно справедливо говорят о том, что:
1) Важно понимать то, что в августе 1939 г. речь шла не о разделе Польши, Европы или мира между СССР и Германией, а о том, куда после неминуемого краха Польши А. Гитлер двинет свои полчища, — на восток или на запад. Можно как угодно относиться к И.В. Сталину и его внутренней политике, но нельзя не признать, что, будучи загнанным в угол, он сделал единственно правильный выбор. Более того, он переиграл наглых и самоуверенных англичан — многократных победителей различных дипломатических баталий и, заключив этот договор, предоставил Лондону и Парижу в полной мере вкусить горькие плоды их политики «умиротворения агрессора».
2) Впервые попытка обвинить СССР в развязывании Второй мировой войны была предпринята в самом начале «холодной войны», когда в 1946 г. в провинциальной американской газете «St. Louis Post-Dispatch» были опубликованы копии «секретных протоколов» о разделе сфер влияния между СССР и Третьим рейхом, которые якобы представляли собой приложение к советско-германскому «Пакту о ненападении» 23 августа 1939 г. Сами эти «протоколы» тоже якобы были сняты на микрофильмы сотрудником канцелярии имперского министерства иностранных дел К. Лешем и переданы им английскому подполковнику Р. Томсону где-то на территории Тюрингии. Более того, в ходе Нюрнбергского процесса адвокат И. Риббентропа А. Зайдль попытался внести в число доказательств текст этих самых «протоколов», однако международный трибунал поставил под сомнение их достоверность и доказательную силу. Впоследствии в своих мемуарах сам А. Зайдль признавал, что «я до сих пор не знаю, кто передал мне эти листы, но многое говорит за то, что мне подыграли с американской стороны, а именно со стороны обвинения США или американской секретной службы».
Тогда Советский Союз лихо отбил первую атаку всех заокеанских ястребов и либералов, опубликовав в 1948 г. небольшую, но очень обстоятельную брошюру «Фальсификаторы истории». Тем не менее на Западе упорно продолжали утверждать, что эти протоколы подлинны, и всех тамошних «экспертов» совсем не смущал тот поразительный факт, что официальный межгосударственный договор между СССР и Третьим рейхом тогдашний глава советского правительства и правоверный большевик В.М. Молотов почему-то подписал латинским шрифтом.
Вторая, и на сей раз удачная, попытка обвинить СССР в развязывании Второй мировой войны была предпринята уже в декабре 1989 г. в предельно лживом докладе «О политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 года», с которым на II Съезде народных депутатов СССР выступил тогдашний член Политбюро и секретарь ЦК КПСС, хорошо известный идеолог «горбачевской перестройки» и агент влияния А.Н. Яковлев. Ссылаясь на мифический «Протокол передачи документов в архив МИД СССР», подписанный двумя сотрудниками МИД СССР Н.И. Смирновым и Б.Ф. Подцеробом, якобы нечаянно обнаруженный в мидовском архиве тогдашним заместителем министра иностранных дел СССР А.Г. Ковалевым, он де-факто признал существование секретных протоколов о разделе сфер влияния между СССР и Третьим рейхом, ставших составной частью «Пакта Риббентропа-Молотова».
Всякий историк должен виртуозно владеть методом хронологического анализа, и если с этих позиций подойти к оценке «источников» по «секретным протоколам», то мы столкнемся с тем поразительным фактом, что время происхождения многих событий установить просто невозможно. Например,
а) так и не прояснен вопрос, когда западные союзники успели захватить микрофильмы А. Леша из канцелярии имперского Министерства иностранных дел, поскольку в мае 1945 г. в Берлине были только советские войска, а вся история их таинственной передачи английскому подполковнику Р. Томсону на территории Тюрингии известна лишь из уст личного друга помощника генсека тов. А.С. Черняева известного «перестроечного» журналиста Л.А. Безыменского;
б) когда и в связи с чем высокопоставленные сотрудники центрального аппарата МИД СССР Б.Ф. Подцероб и Н.И. Смирнов составили акт приема-передачи пакета документов, включавших эти самые «секретные протоколы»;
в) когда были проведены два заседания депутатской Комиссии по политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года, которую возглавлял г-н А.Н. Яковлев, и когда членами этой комиссии был утвержден проект постановления Съезда народных депутатов по данному вопросу;
г) когда г-н А.Н. Яковлев получил от своего подельника г-на А.Г. Ковалева «Служебную записку» Н.И. Смирнова и Б.Ф. Подцероба, и когда проводились экспертизы этих документов, на которые ссылался А.Н. Яковлев в своем докладе II Съезду народных депутатов СССР;
д) наконец, кто дал прямое указание на публикацию текстов этих протоколов в академических журналах «Вопросы истории» и «Новая и новейшая история» и т. д.
Таким образом, многие события, связанные с «Пактом Риббентропа-Молотова», в принципе не могут быть датированы, а потому их нельзя считать достоверными или даже вероятными.
30 августа 1939 г. В.М. Молотов, выступая в Верховном Совете СССР с докладом о ратификации договора «О ненападении», прямо заявил, что этот договор между СССР и Германией стал результатом того тупика, в котором оказались англо-франко-советские переговоры, безрезультатно шедшие на протяжении нескольких последних месяцев.
В современной исторической науке существуют диаметрально противоположные оценки советско-германского пакта, которые во многом продиктованы политическими воззрениями большинства авторов, особенно либерального толка.
Большинство непредвзятых ученых (А. Тей