Первый герой корейской войны{15}
И. Алпатов
Беседа корреспондента газеты "Сын Отечества" И. Алпатова с генерал-майором запаса С.М. Крамаренко, который в составе авиационного истребительного полка, входившего в дивизию под командованием легендарного Ивана Кожедуба, воевал в Корее почти год - с марта 1951 по февраль 1952г. И не просто воевал, а воевал хорошо, ибо ему, первому из наших летчиков, именно здесь вручили Звезду Героя Советского Союза.
...Какова была боевая задача, поставленная перед советскими летчиками в Корее? - Не дать американцам и их союзникам осуществить тактику массированных бомбардировок. В последующем подобная тактика, которой устойчиво придерживались американцы, во Вьетнаме получила наименование "тактики выжженной земли". В отношении Северной Кореи она также в определенной мере проявлялась. Наша задача состояла в нанесении атакующей авиации максимальных боевых потерь. И, надо сказать, эту задачу оба наших полка достаточно успешно выполнили. Соотношение сбитых самолетов для американцев и их союзников достаточно удручающее, хотя общее соотношение количества самолетов, принимавших участие в войне, было примерно 5:1 в их пользу. Щадя самолюбие американских летчиков, к которым, к слову сказать, я отношусь с большим уважением, не буду называть точных цифр. Добавлю, что их задача, пожалуй, была посложнее нашей - охранять безнадежно устаревшие к тому времени В-29, представлявшие семейство "летающих крепостей".
Один из первых моих воздушных боев 11 апреля 1951 г., пожалуй, стал самым успешным. Американская группа насчитывала 48 "летающих крепостей" и 200 самолетов прикрытия. С нашей стороны приняли участие 50 самолетов-истребителей, то есть все наличные силы, оба полка. Обычно перед бомбардировщиками и штурмовиками, которые пилотировали австралийские экипажи, летело несколько пар "Сейбров", в задачу которых входило расчищать воздушное пространство. Замыкали группу самолеты-истребители непосредственного прикрытия. В этом бою, ввиду явного превосходства американцев, их подвела самоуверенность: все "Сейбры" летели сзади группы бомбардировщиков. За это они заплатили дорогой ценой - было сбито 12 В-29 и 4 "Сейбра" (в конечном итоге "летающие крепости" стали летать только ночью). Раздосадованные американцы объявили, что в этом бою они сбили 20 наших самолетов, хотя мы вернулись все до одного. Правда, в большинстве с пробоинами. Именно после этого боя о нас пошла слава, а американцы стали считаться с нами как с сильным противником.
Самый же трудный бой произошел у меня в июне или июле 1951 г. Поначалу он складывался вполне удачно. Наша четверка сближалась на встречном курсе с восьмеркой "Сейбров" на высоте около 800 метров. Я первым выполнил удачную атаку и, как обычно, ушел вверх. Но американцы превосходили нас по численности вдвое. Я потерял связь со своей группой, и при этом сразу три "Сейбра" стали заходить ко мне в заднюю полусферу. Мне удалось уйти переворотом и "спрятаться" в облаке, но это были опытные воздушные бойцы, которые быстро разгадали мой маневр. В итоге они стали догонять меня, и мне пришлось искать спасения, войдя в огненный вал заградительного огня, открытого зенитками, охранявшими электростанцию у г. Анджу. Ни до, ни после этого я никогда не был так близок к гибели, просто Бог оказался не без милости.
Американские летчики были достойными противниками, а мне первому из наших удалось записать на свой счет семь реактивных истребителей "Сейбр", Не забывайте, что это была первая в истории война с применением реактивной авиации и опыта у наших летчиков практически не было. Может быть, поначалу мне просто везло больше... Всего же за год воздушных боев я сбил двенадцать самолетов.
Был сбит и сам. После катапультирования, когда уже открылся парашют, из одного "Сейбра" протянулась ко мне огненная трасса, но, к счастью, самолет противника находился достаточно далеко, и трасса уже уходила вниз, да и я на всякий случай поджал ноги... Преследовать меня он не стал. У военных летчиков есть негласный моральный кодекс, согласно которому расстрел спускающегося на парашюте противника не относится к разряду почетных побед...
Наш дивизион защищал плотину ГЭС{16}
Воспоминания рядового В. Викулина
В 1952 г. я был призван в армию, попал в Хабаровский зенитный артиллерийский полк. Прошел курс молодого бойца, курсы водителя. В начале 1953 г. полк собрали на плацу, зачитали фамилии, выдали сухой паек, посадили в машины и повезли. Куда нас везут, нам не сказали, но мы догадывались. Между собой разговор был, но только негромкий, потому что все было засекречено. Погрузились в эшелон и покатили на восток. Прибыли в ночь на станцию Градеково, на границу, которая разделяла Советский Союз и КНР. На рассвете мы пересекли китайскую границу и долго ехали по территории Китая. Примерно через трое суток мы остановились в тупике недалеко от города Мукден. Вблизи находился наш аэродром, советские летчики были переодеты в китайскую форму. Тут нас помыли в бане, тоже переодели в китайскую форму и отправили дальше. Доехали мы до станции Чэн-дэ, где нас уже ждали. Здесь нас посадили в машины и отправили в расположение дивизии, примерно в 25 км от станции. По прибытии на место нас распределили по батареям. Я попал в первую батарею на должность водителя тягача. Перед нашим дивизионом была поставлена задача защищать плотину ГЭС, которая находилась на реке Ялуцзян и обеспечивала подачу электроэнергии в Китай и Корею. Наш зенитно-артиллерийский дивизион был вооружен зенитными пушками калибра 85 мм и 37 мм. Кроме того, с воздуха нас поддерживали истребители Ми Г-15. Американские самолеты практически каждый день и каждую ночь летали бомбить плотину. У них были бомбардировщики В-29 и истребители Р-86. Мы называли их не "Сейбрами", а "зебрами". Но сколько они ни летали на бомбежку, плотину повредить не смогли. Наши ребята-зенитчики не давали им этого сделать, потому что стреляли метко: мой земляк, который служил со мной в батарее наводчиком, сбил самолет. Его потом представили к ордену Красной Звезды.
Помню - в один из дней была объявлена тревога, в воздухе показалось 16 американских бомбардировщиков. Наше подразделение открыло огонь. В этом бою было подбито четыре вражеских самолета, два летчика взяты в плен.
В том месте, где мы стояли, недалеко от нас был китайский поселок. Мы называли его по-своему - Лукашов. Мы ходили туда иногда в магазин, чтобы купить сигареты, сувениры, подарки домой. Местное население нас уважало, относилось к нам доброжелательно. Недалеко от нас находились китайские и корейские солдаты, в праздничные дни мы угощали друг друга фруктами, дарили подарки, сувениры. Перед нашим отбытием на Родину китайские товарищи устроили нам большой концерт, на котором выступило много хороших артистов. Со словами благодарности за оказанную интернациональную помощь выступили корейские военачальники и министр обороны Китая ЧжуДэ.
В 1954 г. мы вернулись в Советский Союз, и нам были вручены награды за успешное выполнение интернационального долга.
Документы из Центрального Военно-Морского Архива Российской Федерации
Выписка из акта расследования обстоятельств обстрела кабельного судна "Пластун" в районе Корейского пролива
23 июня 1950 г. в 16.30 кабельное судно "Пластун" вышло из Владивостока в Порт-Артур, имея на борту двенадцать пассажиров и груз (имущество связи1 и лес). Курсы корабля располагались вне территориальных вод сопредельных государств.
В 20.47 25 июня с кабельного судна в широте 35 градусов 25 минут 2 [секунды], долготе 129 градусов 41 минута 0 [секунд] были обнаружены огни неопознанного корабля, приближающегося со стороны корейского берега. В 21.30 неопознанный корабль приблизился к кабельному судну "Пластун" на дистанцию 1 - 2 кабельтова, начал освещать корабль и потребовал его остановки.
В 21.45... со стороны корейского побережья обнаружены огни еще трех неопознанных кораблей, которые приблизились на дистанцию 10 - 15 кабельтовых и следовали в кильватер кабельному судну "Пластун".
В 00.15 26 июня корабли сблизились на дистанцию 10 кабельтовых, один из них зашел на левый борт и с дистанции около 5 кабельтовых произвел по кабельному судну три выстрела из среднекалиберного орудия. Снаряды прошли над кораблем. По первому выстрелу на "Пластуне" была сыграна боевая тревога. По приказанию командира корабля в адрес оперативного дежурного флота была передана кодограмма об обстреле судна. Одновременно командир корабля приказал сигнальщику передать на ведущий огонь корабль о принадлежности своего судна и наличия на борту пассажиров.
В 00.30 в ответ на вызов корабль, имеющий на борту номер 701, открыл огонь, сблизившись к этому времени на 100 - 200 метров. Снаряды падали вокруг судна, было отмечено несколько попаданий. Два других корабля дали несколько очередей из крупнокалиберных пулеметов. Судно ответного огня не открывало. Приблизительно в 01.15 один из снарядов разорвался на мостике, осколками был смертельно ранен командир корабля капитан-лейтенант Колесников и ранены помощник командира лейтенант Ковалев, рулевой и сигнальщик.
Командование кораблем принял раненый помощник командира корабля лейтенант Ковалев и приказал дать полный ход. Расчет 45-мм орудия правого борта открыл огонь по кораблю № 701. Личный состав судна наблюдал попадание нескольких снарядов в корабль № 701, после чего он прекратил огонь и резко ушел в сторону.
В 01.21 помощник командира корабля приказал лечь на обратный курс.
В 01.50 корабли скрылись из видимости кабельного судна. На рассвете корабли прекратили преследование и скрылись в направлении корейского берега.
Всего по кабельному судну было выпущено более 60 снарядов, а с судна по кораблю № 701 было выпущено двенадцать 45-мм снарядов и израсходовано около 180 патронов ДШК.
В результате обстрела кабельного судна было убито три человека: командир капитан-лейтенант Колесников Филипп Васильевич, старшина трюмной команды старшина 2-й статьи Еремеев Константин Семенович и матрос Туркин Валентин Александрович.