Мы не гоним нефть, не шьем бюджет.
И стихи для них – подобно жалобе,
Если гонор власти не воспет.
Ну, а то, что дарим мы надежду,
В душах зажигаем добрый свет, —
Это безразлично самодержцам.
Прибыли от вдохновенья нет.
Но и эта власть уйдет когда-то,
Уступив другим чинам черед…
У поэзии – всего одна лишь дата,
Та, что ей определит народ.
«Пока мы боль чужую чувствуем…»
Пока мы боль чужую чувствуем,
Пока живет в нас состраданье,
Пока мы мечемся и буйствуем,
Есть нашей жизни оправдание.
Пока не знаем мы заранее,
Что совершим,
Что сможем вынести, —
Есть нашей жизни оправдание…
До первой лжи иль первой хитрости.
«Жизнь нуждается в милосердии…»
Жизнь нуждается в милосердии…
Милосердием мы бедны.
Кто-то злобствует, кто-то сердится,
Кто-то снова в тисках беды.
Жизнь нуждается в сострадании…
Наши души – как топоры…
Слишком многих мы словом ранили,
Позабыв, что слова остры.
«Младший брат Онегина…»
Младший брат Онегина
Печорин
Многому учился у него.
Мог любую истину оспорить,
Только бы добиться своего.
А Татьяне и печальной Мери
С братьями весьма не повезло:
Им достались горькие потери.
А любви – насмешливое зло.
«Берегите здоровье друг друга…»
Берегите здоровье друг друга.
У Природы мы – малая часть.
Вы кому-то ответили грубо —
Чью-то жизнь сократили сейчас.
«Одни по воротам целят…»
Одни по воротам целят.
Другие играют в нас.
Неважно, как нас оценят.
Важней – чем вспомянут нас.
Тарханы. Часовня Е. А. Арсеньевой. 1977 г. Лермонтово
«У нас в России власть не любят…»
У нас в России власть не любят.
Быть может, не за что любить.
Но лишь от власти той пригубят,
И все готовы ей простить.
«Мужские слезы – дефицит…»
Мужские слезы – дефицит.
У женщин проще со слезами.
Они то плачут от обид,
То над письмом, то в кинозале.
Не знаю – верить ли слезам…
Но сомневаться я не смею,
Что слезы помогают нам
Друг к другу быть добрее.
«Я с женщинами спорить не могу…»
Я с женщинами спорить не могу.
Не потому, что все переиначит,
А потому, что лошадь на скаку
Не стоит останавливать —
Пусть скачет.
Творчество
Стихи являются внезапно.
Они приходят поутру.
Не скажешь им, что лучше завтра,
Поскольку лень вступать в игру.
И ни гарантий нет, ни правил.
Все поначалу наугад.
Как на дорогу сыплют гравий,
Так и слова в строку летят.
Но вот игра ума и чувства
Меня захватывает вдруг.
И каждый звук я слышу чутко,
Как сердца собственного стук.
Во мне и радость, и тревога —
Осилен первый перевал…
Строка, что горная дорога:
Неверный камень – и обвал.
Но все кончается внезапно.
Стихи уходят, как пришли.
Мое перо застыло цаплей
Над тихой заводью души.
Ответ злопыхателям
Так было и так будет,
Что каждый мой успех
Завистники осудят
Или почтут за грех.
Уж очень им неймется…
Но, злобе вопреки,
До моего колодца
Не долетят плевки.
Есть справедливость свыше.
И тот словесный чад
Читатель не услышит,
Пока стихи звучат.
«Гром в небо ударил со зла…»
Гром в небо ударил со зла,
И небо, как водится, в слезы.
Дырявая крыша березы
Опять надо мной протекла.
Как сотни серебряных гривен,
Тяжелые капли стучат.
Сердит неожиданный ливень,
Но я ему искренне рад.
От луж заблестела тропа.
И видно – на горизонте, —
Как травы купаются в солнце
И тянутся к солнцу хлеба.
Вдали еще сердится гром,
Видать, из последних усилий.
И свежесть такая кругом,
Как будто арбуз разломили.
Вечерний пейзаж
Зеленый водопад плакучих ив
Беззвучно ниспадает в гуще сада.
Не от него ли так легка прохлада?
Не потому ли вечер так красив?
И очень жаль,
Что рядом нет тебя,
Что эту красоту
Ты не увидишь.
Вон тополь встал,
Как будто древний витязь,
Поводья еле слышно теребя.
Вот выкована ель из серебра —
Таких красивых не встречал я сроду.
О, как бы ни любили мы природу,
Нам век не оплатить ее добра.
Благословляю тихий звон дубрав
И красоту, что вновь неповторима,
Мне в сердце проливается незримо
Покой деревьев и доверье трав.
Мы все в гостях у этой красоты.
Приходим в мир
Ее любить и помнить.
Потом однажды —
Утром или в полночь —
Уйдем,
Оставив легкие следы.
«Я поражаюсь мастерству Природы…»
Я поражаюсь мастерству Природы,
Великой сообразности ее.
Живут деревья, умирают годы,
И в дни весны весна берет свое.
И все подчинено ее законам:
Шум водопадов, и печаль берез,
И майский дождь в грозу, и птичий гомон,
Сменяющийся тишиною гнезд.
И человек в своем далеком детстве,
Когда он был и немощен, и мал, —
Он перед ней,
Доставшейся в наследство,
И падал ниц, и в страхе замирал.
Она его могуществу учила,
Сама ключи от тайн своих дала.
Не побоялась, что людская сила
Раскроет тайны те во имя зла.
Но человек был искренним и храбрым.
Он принял дар, скрывая торжество,
Как скульптор принимает мрамор,
Чтоб высечь людям чудо из него.
«Нет без леса России…»
Нет без леса России,
Без снегов и озер,
Нет без сумерек синих
И без розовых зорь.
Нет России без луга,
Где от маков светло.
Где ромашковой вьюгой
Землю всю замело.
Нет без поля России,
Где высокая рожь,
Где зайдешь и не выйдешь,
Голосов не найдешь.
Нет без песен красивых,
Что поют соловьи.
А еще нет России
Без сыновней любви.
«Темами для будущих стихов…»
Темами для будущих стихов
Может обернуться жизнь поэта.
Вся – от торжества и до грехов.
Вся – от горькой тьмы до света.
Это только внешне о себе
Откровенно говорит поэт нам.
Речь его, по сути, о судьбе
И о буднях Родины заветной.
Время через частные черты
Снова распахнется настежь.
Все – от неожиданной беды
До чужого счастья.
У поэта нет других забот,
Как открыться людям.
Потому что в нем
Всегда живет
Эта схожесть судеб.
«Собственности нет на красоту…»
Закрадется ль печаль в тайник души твоей,
Зайдет ли страсть с грозой и вьюгой…
Собственности нет на красоту.
Никакой – ни личной, ни общественной.
Будь она природой или женщиной —
Собственности нет на красоту.
На деревьях грустный снег лежит.
Он в окне – как будто фотоснимок.
Красота его необъяснима.
Лишь глазам она принадлежит.
Красота восходит над людьми —
Милым ликом иль рассветом ранним.
Красотой мы нашу душу раним,
Чтобы стать ранимее в любви.
Собственности нет на красоту.
Нашим клятвам – поздним или давним —
Я твою улыбку предпочту
И останусь с красотой бесправным.
«Все меньше на земле моих друзей…»
Все меньше на земле моих друзей.
Все больше вдов и горьких одиночеств.
Они уходят из судьбы своей
В былую жизнь, в былые дни и ночи,