Однако вернемся к тем временам, когда усы в Турции еще не были в такой моде, как сегодня. Знаменитое выступление Эрдогана в качестве мэра Стамбула в 1997 году на митинге в городе Сиирт было квалифицировано судом как «разжигание в народе ненависти и вражды на почве классовых, этнических, религиозных, мировоззренческих и региональных различий». Зачитанное с трибуны Эрдоганом стихотворение «Мечети – наши казармы, купола – наши шлемы, минареты – штыки. Наши солдаты полны веры!» стоило ему десятимесячного срока заключения без права отсрочки или замены на эквивалентный денежный штраф.
Кадры кинохроники двадцатилетней давности запечатлели отнюдь не растерянного или подавленного Эрдогана. К месту отбывания заключения он вышагивает под аплодисменты толпы и вспышки фотокамер, как победитель и народный герой. Может, поэтому срок в итоге и был сокращен – до четырех месяцев, получается по месяцу за строку. После обнародования решения суда турецкие СМИ единодушно объявили о том, что Эрдоган как политик отныне мертв. Ох уж эти охочие до броских заголовков писаки! Только раззадорили, получается.
Только один этот (впрочем, достаточно яркий) эпизод из жизни турецкого лидера дает представление о полном отсутствии у него теплых чувств по отношению к «старорежимному» кемалистскому судейскому и военному корпусу. А ведь это не единственный случай, когда отстаивавшему свои взгляды Эрдогану приходилось сталкиваться с правоохранительной и судебной системами.
Рис. 10. 1998 год, слушания по делу мэра Стамбула Реджепа Тайипа Эрдогана.
Прошло десять лет. Партия справедливости и развития прочно заняла положение правящей, а Реджеп Тайип Эрдоган стал премьер-министром страны. И турецкий Генеральный штаб в 2007 году решительно напомнил о своем существовании, буквально накануне президентских выборов и перевыборов в Парламент опубликовав на своей интернет-странице прелюбопытнейший документ…
Нет, ну по всему выглядит, что у них лежит где-нибудь в сейфе график подобных демаршей с интервалом по десять лет. В прошлый раз военные «выступали» в 1997 году, в следующий – в 2016-м. Воззвание Генерального штаба 2007 года, поскольку оно было распространено в глобальной сети, а не в теле– или радиоэфире, получило в турецкой истории наименование «E-Muhtıra», то есть «Электронный меморандум».
В этом документе, в частности, были отмечены «неустанные и нарастающие в последнее время усилия определенных кругов», направленные на размыв базовых ценностей турецкого общества и прежде всего принципа светскости. После перечисления по пунктам ряда тревожащих военных прецедентов Генеральный штаб указал на явные нарушения буквы и духа турецкой Конституции и выразил обеспокоенность ходом политического процесса в стране. Завершался тот Меморандум рубящей формулировкой: «Турецкие вооруженные силы с целью сохранения этих характеристик (прим. авт.: – турецкого общества) сохраняют непоколебимую решимость в деле безупречного выполнения обязанностей, данных им согласно законам, и их преданность и вера в эту решимость тверда».
Кому эти строчки были адресованы вот так к месту и ко времени? Буквально накануне переизбрания президента страны, когда решался вопрос о том, кто придет на смену уходящему со своего поста беспартийному Недждету Сезеру, бывшему прежде главой Конституционного суда. В столице ходило немало слухов о том, что Партия справедливости и развития выдвинет в качестве кандидата своего лидера, действующего премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана. Но что-то там не получилось, и шаг вперед сделал один из лидеров партии Абдуллах Гюль, в тот момент – министр иностранных дел.
А буквально год спустя Конституционный суд страны по запросу генерального прокурора Верховного суда открыл дело о запрете Партии справедливости и развития и об отлучении 71 ее члена от участия в политической жизни сроком на пять лет. Генеральный прокурор Абдуррахман Ялчинкая указывал, что партия стала «очагом действий, направленных на подрыв светских устоев», и что «опасность, в которой находится Республика, – велика, как никогда ранее».
Список, приложенный к делу о запрете, по сути, включал имена всех или почти всех основателей Партии справедливости и развития. А с учетом того, что партия эта стала в 2002 году правящей и до сих пор остается у руля, то получается, что в список входило все тогдашнее, да и нынешнее руководство страны. В своем обращении прокурор особо сконцентрировался на трех политиках и на скрупулезном анализе их публичных выступлений, используя его в качестве основания для возбуждения дела в Конституционном суде: Абдуллахе Гюле (президенте), Бюленте Арынче (бывшем спикере Парламента) и Реджепе Эрдогане (премьер-министре, чья фигура, разумеется, была во всем этом процессе центральной).
Перенесясь на секунду из прошлого в настоящее, отметим, что Абдуллах Гюль и Бюлент Арынч – харизматичные и в прошлом весьма влиятельные политики – к настоящему времени благополучно сошли со сцены, уступив дорогу «молодым и энергичным». Абдуллах Гюль написал весьма неоднозначную книгу, где немало сказано о его разногласиях с Реджепом Тайипом Эрдоганом. Эта книга вызвала у последнего плохо скрываемое неудовольствие. Бюлент Арынч, в свою очередь, отметился серией не совсем удачных выступлений, где с большим разочарованием говорил о том, что «раньше в партии было много “мы”, а теперь остался один “я”».
И то был отнюдь не «депутатский запрос» какого-нибудь маргинала от политики, принятие которого к рассмотрению вызывает у всех лишь реплику типа «Вот троллит!» и «Пиарится человек…». Вообще, Турция – полноправный претендент на звание чемпиона мира по запрету политических партий и движений «в закрытых помещениях» судебных органов. А судейские того времени в массе своей были ничуть не меньшими кемалистами, чем военные.
Статистика говорит о том, что за республиканскую историю страны – c 1923 по 2015 год в Турции было подано 324 обращения о регистрации партий. 65 политических движений было закрыто окончательно и бесповоротно, и это без учета тех, кто сразу получил отказ. Из них 35 партий запретил Конституционный суд.
Понятно, что многие закрытые и запрещенные партии в дальнейшем реинкарнируются под новыми названиями по принципу «ты их в дверь, они – в окно». Та же Партия справедливости и развития выросла на руинах запрещенной в 1998 году Конституционным судом Партии благоденствия, чью ячейку в стамбульском районе Бейоглу возглавлял Реджеп Тайип Эрдоган. Но вот отлучение конкретных лиц от политики на долгий срок – это совсем другое дело. Прецедентов сильных «камбэков» после введенных персональных санкций и вынужденных простоев в мировой практике наблюдается не так много. Как правило, к возвращению «узника совести» из политического небытия поезд жизни уходит далеко вперед, и уже нет ни малейшей возможности ни вскочить на его подножку, ни забросить чемодан.
В общем, в 2008 году перед премьер-министром Эрдоганом и несколькими десятками его ближайших сторонников нависла более чем реальная угроза смены «амплуа» на предстоящую пятилетку, а скорее всего и полного ухода с политической арены. Пять лет – это все-таки не четыре месяца. Поэтому 30 июля вся страна замерла в тревожном ожидании («что-то должно произойти»), ну а оппозиционеры – в предвкушении повторения отработанной схемы, не раз подтверждавшей в прошлом свою эффективность.
Кто говорит, что «один в поле – не воин»? Кто утверждает, что «один человек ничего не решает» и «незаменимых нет»? Вот он, один из ярких примеров того, как голосом одного человека, ставшего вольно или невольно стрелочником на железной дороге истории, состав отправляется не в одну сторону, а в диаметрально противоположную.
Большинство судей Конституционного суда высказалось за закрытие Партии справедливости и развития: шесть против пяти. Однако ввиду того, что необходимого квалифицированного большинства, трех пятых, набрано не было – не хватило одного голоса, – в запросе генеральному прокурору было отказано. С другой стороны, десятью «за» при одном «против» было принято решение ограничить вдвое финансирование партии по линии Казначейства страны – утешительный приз «за волю к победе» потерпевшей фиаско оппозиции. В тот самый час, когда победа, как казалось, была у них в руках.
Других таких шансов Партия справедливости и развития своим соперникам уже не предоставит и предпримет все возможные усилия, чтобы «антидемократичную» практику закрытия политических движений в стране свернуть полностью. И правда – недемократично это смотрится в современном мире с его плюрализмом мнений, где победу надо одерживать у избирательных урн, а не перебирая бумаги в пыльных судебных помещениях.
Ответный удар по своим оппонентам от Партии справедливости и развития не замедлил себя ждать. Всего два года спустя, в 2010 году, на всенародное голосование был вынесен пакет поправок к основному закону страны. Как было заявлено – направленных на повышение роли «гражданского общества и демократизацию».
Надо сказать, что это был весьма объемный пакет: гражданам страны предлагалось одним своим «да» или «нет» изменить или оставить в неприкосновенности 26 статей Конституции. Состоящей, заметим, из 177 основных статей и небольшого числа так называемых «временных». Если не учитывать первых трех неизменяемых положений – про Республику, про ее основные характеристики, включая демократичность и светскость, а также про неделимость и унитарность, то получится, что было предложено переписать 15 % статей основного закона.
Впрочем, переписывать тоже надо уметь, и в тех поправках было много чего интересного. Но остановимся лишь на наиболее ярких примерах.
Вот, допустим: состав коллегии судей Конституционного суда было предложено расширить с одиннадцати до семнадцати человек. Скажем сразу, что в любом случае членов суда утверждает президент, но вопрос заключается в том, от каких организаций выдвигаются кандидаты. И, естественно, сколько судей президент своей личной волей вправе отбирать сам.
Если смотреть на предложенные поправки под этим углом зрения, то дополнительные шесть кресел были отнюдь не пропорционально поделены между всеми компетентными органами. В частности, военный суд и военная прокуратура дополнительных мест не получили, зато их получили «гражданские» выдвиженцы. Что, впрочем, должно смотреться вполне естественно в рамках ухода внутриполитической жизни из-под военной опеки.