Сначала Антанта требовала немедленного вывода всех немецких войск. Потом германским войскам позволили задержаться в Прибалтике, чтобы сдерживать Красную Армию. Ландвер вытеснил красных из Латвии…
А тут революция в Германии! Новое правительство велело немцам немедленно вернуться домой. Сложность в том, что для прибалтийских немцев домом была как раз Латвия.
А 30 января 1918 года Латвийский временный национальный совет принял решение о создании суверенной Латвии, в которую должны быть включены все населенные латышами регионы. 18 ноября 1918 года Народным советом во главе с Карлисом Ульманисом и Янисом Чаксте, представлявшим ряд латвийских партий и общественных организаций, была провозглашена независимость Латвийской республики.
Так что и без красных тут было сразу два правительства: латышское и немецкое.
В Латвии правительство К. Ульманиса не проводило мобилизации. 7 декабря 1918 года уполномоченный Германии в Прибалтике А. Виннинг заключил договор с К. Ульманисом о создании ландсвера, то есть территориального ополчения. В составе 18 латышских, 7 немецких и 1 русской роты, общим числом более 6 тысяч штыков. В ландсвер, «железную дивизию» фон дер Гольца, записывались добровольцы. Всем этим добровольцам правительство Ульманиса обещало гражданство Латвии и землю.
Ландсвер под командованием Рюдигера фон дер Гольца координировал свои действия с русскими белогвардейцами. Добавьте к этому, что из Латвии тек ручеек «добровольцев» — наемников в Советскую Россию, служить в ЧК и что в самой Латвии было полно латышских и русских коммунистов.
18 декабря 1918 года красные войска вошли в Валк. Оказавшись на латышской территории, они 4 декабря 1918 года создали Временное советское правительство Латвии во главе со П. Н. Стучкой. Это правительство издало Манифест о переходе к нему всей власти в Латвии.
30 декабря 1918 года Советское правительство выделило 20 млн золотых рублей для Советской Латвии — для «восстановления разрушенного народного хозяйства».
31 декабря — 3 января шли ожесточенные бои за Ригу. 3 января в Риге вспыхнуло большевистское восстание.
9 января красные вошли в Митаву, 30 января — в Виндаву.
13–15 января 1919 года I Съезд рабочих, безземельных и советских депутатов создал Социалистическую Советскую Республику Латвию. Создавалась Красная Армия Советской Латвии в составе 1-й Латышской стрелковой дивизии и латышских частей Интернациональной дивизии.
К февралю в руках законного правительства Латвии осталась только Лиепая (Либава) и ее окрестности.
В мае 1919 года «железная дивизия» начала наступление по всему фронту. 24 мая при поддержке британского флота взята Рига.
Антанта продолжала требовать вывода немцев из Прибалтики. Фон дер Гольц сложил с себя командование ландсвером. Часть ландсверовцев ушла в Восточную Пруссию. Часть осталась воевать в составе Западной Добровольческой белой армии полковника Бермонта. Часть перешла к Ульманису — в основном местные немцы, которым некуда было уходить[133].
Весь 1919 год шли бои. Красные откатывались. Среди прочих приключений на этот период приходится попытка полковника Бермонта 9 октября 1919 года взять Ригу, уничтожить латышское правительство Ульманиса и восстановить в этом краю «единую и неделимую». Ульманис же все больше опирался на Британию. О своем же обещании дать гражданство и землю солдатам ландсвера он «забыл».
Глава 12Красный террор
В СССР официально считалось, что исходно коммунисты были очень добрые и вообще не собирались применять террор. Мол, красный террор пришлось ввести исключительно в ответ на белый террор.
Белый же террор выразился в том, что:
1. Происходит ряд террористических актов по отношению к «вождям пролетариата»:
— 20 июня 1918 года эсеровским боевиком убит нарком по делам печати В. Володарский;
— 30 августа 1918 года совершено убийство С. М. Урицкого;
— 30 августа 1918 года совершено покушение на В. И. Ленина (по официальной версии, стреляла эсерка Ф. Каплан).
2. Появились серьезные армии, угрожающие большевикам и их Советской республике.
3. На территории, уже захваченной коммунистами, произошло несколько восстаний.
Но политика красного террора вовсе не начата постановлениями ВЦИК и Совнаркома в начале сентября. Террор начался с ноября 1917 года и потом только крепчал. Если какие-то формальные законы препятствовали, их постепенно убирали.
Уже с 16 июня 1918 года решением Народного комиссариата юстиции РСФСР Революционные трибуналы в борьбе с контрреволюцией и саботажем не ограничивались ничем. Никакими законами.
Еще летом 1918 года Ленин требовал организации «террора в таких масштабах», «чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать»[134]. Они — это интеллигенция.
Покушения на жизнь «вождей пролетариата» и усиление антибольшевистской борьбы на окраинах России стали предлогом, чтобы вести политику, нужную большевикам. Даже не начать ее, а скорее «укрепить и расширить» — цитируя Ленина.
26 июня Ленин писал председателю СНК коммун Северной области Зиновьеву: «Мы грозим даже в резолюциях Совдепа массовым террором, а когда до дела, тормозим революционную инициативу масс, вполне правильную. Это не-воз-мож-но! (разрядка самого Ленина. — А. Б.) Террористы будут считать нас тряпками. Время архивоенное. Надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров».
В «Правде» 14 июля 1918 года писалось о необходимости истреблять «гадов и паразитов». «Поп, офицер, банкир, фабрикант, монах, купеческий сынок — все равно. Никакой пощады»[135].
От теории — к практике. Декретом СНК Северной области от 19 августа ЧК получила право «немедленного расстрела» за целый ряд преступлений и «преступлений»: «за контрреволюционную агитацию, за призыв красноармейцев не подчиняться распоряжениям Советской власти, за явную или тайную поддержку того или иного иностранного правительства, за вербовку сил для чехословацких или англо-французских банд, за шпионство, за взяточничество, за грабеж и налеты, за саботаж».
Очень оперативно, уже 21 августа, газета «Северная Коммуна» опубликовала первый список расстрелянных по этому декрету. В их числе и двое чекистов: они присваивали вещи приговоренных.
Не удивляйтесь уничтожению самих чекистов, это очень в духе большевиков. Сам Ленин пугал соратников и подельщиков: «Я лично буду проводить в Совете Обороны и в Цека не только аресты всех ответственных лиц, но и расстрелы…»[136]
В сентябре террор в еще больших масштабах становится частью государственной политики Советской республики.
2 сентября ВЦИК принимает решение о начале красного террора. Протокол ВЦИК предписывает: «Расстреливать всех контрреволюционеров. Предоставить районкам право самостоятельно расстреливать… Устроить в районах маленькие концентрационные лагеря… Принять меры, чтобы трупы не попали в нежелательные руки. Ответственным товарищам ВЧК и районных ЧК присутствовать при крупных расстрелах. Поручить всем районным ЧК к следующему заседанию доставить проект решения вопроса о трупах…»
5 сентября принято такое же по смыслу решение Совнаркома.
Это не помешало Ленину уже в ноябре 1918 года, много после объявления политики террора, в очередной раз врать: «Нас упрекают, что мы применяем террор, но террор, который применяли французские революционеры, которые гильотинировали безоружных людей, мы не применяем и, надеюсь, не будем применять»[137].
Заложников брали уже в декабре 1917 года. В сентябре 1918 года нарком внутренних дел Петровский издает приказ «О заложниках»: «Из буржуазии и офицерства должно быть взято значительное количество заложников. При малейшей попытке сопротивления или малейшем движении в белогвардейской среде должен применяться безусловный массовый расстрел».
После официального объявления красного террора массовые расстрелы заложников идут уже не стихийно, но по центральным директивам. Заложники, обычно «бывшие люди», на политические действия не способные, расстреливаются с единственной целью — запугать население.
Реальных организаций раскрыто немного, и главные из них — «Союз защиты Родины и свободы» Савинкова, «Национальный центр» в Москве и Петрограде. Однако их точный состав остался ЧК неизвестен. Такие уж они были профессиональные разведчики, что списки организаций к ним в руки не попадали. И ЧК расстреливала по малейшему подозрению сотни офицеров, чиновников и духовенства. По спискам.
А. И. Куприн описывает, что после прихода в город белых узнал: оказывается, и он был в списках! Красные просто не успели его расстрелять «как офицера»[138].
В «ленинские дни» лета — осени 1918 года в самой Советской республике истреблены тысячи людей. В одной Москве — порядка 600. В Питер спустили «разнарядку» на истребление 500 человек. Но верный сын РКП(б), глава питерской ЧК Глеб Бокий перевыполнил план любимой партии. Он истребил 900 человек в Питере и еще 400 — в Кронштадте.
В Кронштадте обреченных связывали проволокой по 2–3 человека вместе и топили в баржах. Буря разметала баржи, трупы прибивало к побережью Финляндии.
Эта кампания расстрелов прокатилась по всем городам. В Нижнем Новгороде убито 41, в Смоленске — 38, в Ярославле — 38, в Перми — 50, в Иваново-Вознесенске — 184. Сколько убили в Воронеже, мы никогда не узнаем. Оттуда рапортовали коротко: «Много расстреляно»[139].
Трудно понять, как «буржуи» из Воронежа оказываются ответчиками за убийство Урицкого. Разве что так: любой «буржуй» везде и всегда в ответе за все! Как в Средневековье ведьмы в ответе за ураганы и неурожаи.