Министру иностранных дел Германии Г. Штреземану не понадобилось напрягаться, чтобы понять на какой путь толкают будущий военный каток будущего рейха партнеры по переговорам. Он воспользовался ситуацией, чтобы ослабить путы Версальского договора. Обращаясь к участникам конференции, Штреземан заметил:
«…Если против Советской России начнется война, то Германия не может считать себя безучастной и должна будет, несмотря на трудности, выполнить свои обязательства»[22].
Его заявление нашло поддержку у остальных участников конференции. Штреземан поспешил развить успех. Он поставил перед ними вопрос о вооружении Германии и нашел союзника в лице британского премьера Чемберлена. Тот утверждал:
«…Германия станет союзником всех остальных государств — членов Лиги. Ее сила станет их силой. Ее слабость станет ее слабостью. Все остальные государства будут вынуждены оказывать помощь Германии и те, кто разоружил Германию, должны опять вооружить ее»[23].
«Зубы коричневого дракона»
Заручившись поддержкой Лондона и Парижа, за которыми маячила тень Вашингтона, воротилы германского бизнеса и армейская верхушка рейхсвера, жаждавшие вернуть утраченные позиции и снова побряцать оружием, занялись поиском внутренней политической силы. Силы, которая бы смогла собрать в один крепкий кулак общество, пережившее чудовищную национальную катастрофу и находившееся в глубочайшей депрессии.
Компартия Германия с ее лидером Э. Тельманом, имевшая тесные связи с большевистской Россией, по определению не могла быть союзником боссов «Стального треста» — Ф. Тиссена, «Рейнско-Вестфальского угольного синдиката» — Э. Кирдорфа, банкира Я. Шахта и других в осуществлении реваншистских планов. Социал-демократы с их либеральными взглядами также не годились на роль спасителя нации. И тогда тиссены, шахты и кирдорфы обратили внимание на напористую публику — нацистов и их вождя Гитлера. Умело спекулируя на национальной гордости немцев, они разжигали «огни воинственной Пруссии» и быстро набирали политический вес в обществе. В 1925 году, когда они вышли из прокуренных мюнхенских пивных, их было всего 17 тысяч, через 2 года свыше 40 тысяч. Причина стремительного роста популярности нацистов состояла в том, что Гитлер умело использовал в пропагандисткой работе униженное национальное достоинство немцев. Он цинично заявлял:
«…перед Бисмарком благоговели! Почему? Широкие массы любят мужественность, потому, что они женственны; они хотят, чтобы их вели, и не желают иметь такого ведущего, который бы говорил им: это можно сделать одним путем, можно другим, а возможно, и еще как-нибудь. Массы хотят человека, который, топнув сапогом, говорит: вот правильный путь»[24].
Гитлер также хорошо знал: чего хотели от политика крупный бизнес и военные. На встречах с ними он твердил о необходимости восстановления Германией статуса великой державы. И они услышали.
В апреле 1927 года Гитлер был приглашен на встречу с 400 крупнейшими предпринимателями Рура. Она проходила на вилле стального «короля» А. Круппа. На ней нацисты и бизнесмены быстро нашли общий язык. Гитлер гарантировал бизнесу неприкосновенность собственности и рост прибылей, военным обещал возрождение былой мощи армии, заверил в том, что раз и навсегда покончит в Германии с «коммунистической заразой» и установит твердый порядок. Бизнесмены его услышали и открыли свои кошельки. Тиссен одним из первых внес в фонд нацистов 3 млн марок. Его примеру последовали другие. С того времени нацистская партия стала расти как на дрожжах. В 1928 году ее численность уже составляла 100 тыс., в 1929 году -178 тыс., в 1930 году — 380 тыс., а к концу 1931 года — превысила 800 тысяч.
К высшей власти в Германии нацистам оставалось сделать всего один шаг. И они его сделали, впоследствии это стало их фирменным стилем — провокация и еще раз провокация. 27 февраля 1933 года в Берлине, в пленарном зале Рейхстага вспыхнул пожар. Гитлер обвинил в нем коммунистов. На следующий день президент П. Гинденбург, послушный большому бизнесу, издал чрезвычайный декрет «О защите народа и государства». Он развязал руки нацистам. После выборов в рейхстаг 5 марта они завоевали всего 288 из 647 мест, но, опираясь на декрет, аннулировали 81 мандат коммунистов.
24 марта 1933 года большинством голосов (441 — за и 91 — против) депутаты рейхстага предоставили Гитлеру чрезвычайные полномочия сроком на четыре года. Он не замедлил воспользоваться ими. Компартия Германии подверглась разгрому, по стране прокатилась волна повальных арестов оппозиционеров, а на обывателя обрушились потоки пропаганды, замешанной на махровом национализме. Она сделала свое дело. За короткое время нацисты совершили невозможное — вывернули наизнанку Германию степенных и рассудительных гертруд и гансов. Рожденные их безумием идеи пещерного национализма, подобно тифозным вшам, заразили нацию. Страна под грохот барабанов, пока еще штурмовых отрядов нацистов, становилась на рельсы войны. Гитлер и его рупор — будущий министр пропаганды Геббельс, уже не стесняясь, во всеуслышание заявляли о
несправедливости существующего миропорядка и требовали от США, Великобритании и Франции выпустить Германию из «подполья» экономической и политической изоляции.
Призывы не остались без ответа. В 1933 году Шахт по приглашению руководства США посетил страну, имел встречи с президентом Ф. Рузвельтом и представителями крупного бизнеса. Их результатом стало предоставление правительству Гитлера новых займов общим объемом в 1 миллиард долларов. Одновременно американские бизнесмены активно включились в развитии экономики Германии. К началу 1940 года на ее территории действовало около 60 филиалов таких крупнейших компаний, как «Дженерал электрик», «Стандард ойл» и «Форд».
В целом капиталовложения в предвоенную экономику Германии, согласно данным авторов «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-45», по годам выглядят следующим образом:
Данные приведены в млн марок[25].
Это позволило Германии в кратчайшие сроки провести модернизацию промышленности и обеспечить бурный рост ее основных отраслей. Так, производство продукции машиностроения с 1933 по 1938 год увеличилось в 4 раза. Существенно возрос выпуск важнейших военно-стратегических материалов, выплавка алюминия составляла в 1932 году 19 тыс. тонн, а к 1939 году достигла 194 тыс. тонн и превысила производство этого металла во всех странах Европы вместе взятых.
«…С помощью американских монополий германские промышленники довели к 1938 году выработку важного компонента для военной техники — синтетического горючего до 1600 тыс. тонн. К началу Второй мировой войны Германия имела самый большой в мире парк металлообрабатывающих станков -1,6 млн единиц…. В 1939 году военное производство вермании 12,5 раза превышало уровень 1933 года — первого года фашистской диктатуры»[26].
Наряду с серьезными капиталовложениями США и Великобритании в экономику Германии в 1935 году с нее было снято еще одно ярмо — финансовое. Она полностью прекратила выплату по репарациям, установленным Версальским договором. Выпуская Германию из экономического и политического подполья, Лондон и Париж преследовали далеко идущие цели. Почву для них давали приватные беседы с нацистскими функционерами. Они недвусмысленно намекали, что Германии необходимо расширение жизненного пространства и убеждали своих британских и французских собеседников в том, что вектор движения будет направлен на Восток — на большевистскую Россию.
Ныне в Париже и Лондоне предпочитают не вспоминать о своей позорной, соглашательской позиции с нацистами, но она была. Свидетель ее, Черчилль, ссылаясь на свои беседы с германским послом в Англии Риббентропом, позже вспоминал:
«…Он сказал мне, что ему предлагали пост министра иностранных дел Германии, но что он просил Гитлера отпустить его в Лондон, чтобы добиться англогерманского союза…Немцы, быть может, и попросят вернуть им немецкие колонии, но это, конечно, не кардинальный вопрос. Важнее было, чтобы Англия предоставила Германии свободу рук на востоке Европы. Германии нужен лебенсраум, или жизненное пространство, для ее все возрастающего населения. Поэтому она вынуждена поглотить Польшу и Данцигский коридор. Что касается Белоруссии и Украины, то эти территории абсолютно необходимы для обеспечения будущего существования германского рейха, насчитывающего 70 миллионов душ»[27].
В Лондоне — давнем ненавистнике Москвы — сигналы фашисткой верхушки приняли и поспешили снять последний заслон на пути милитаризации Германии. 18 июня 1935 года было заключено новое англо-германское соглашение, которое торпедировало еще одно положение Версальского договора. Германия получала право иметь флот, составляющий 35 %, а по подводным лодкам — даже 45 % от английского. Позже на Нюрнбергском процессе Риббентроп показал:
«…Гитлер и я были весьма довольны этим договором. Гитлер был счастлив как никогда».
Спустя пять лет, в 1940 году, это «счастье Гитлера» обернулось для Великобритании потерями сотен военных и торговых судов, затонувших после атак подводных лодок, подчиненных адмирала Деница, кошмарными бомбардировками Лондона люфтваффе Геринга и тысячами безвинных жертв. Так в 1935 году коварные британские политики, вскормившие фашизм в Германии, перехитрили самих себя. Они надеялись, что на этот раз им удастся навсегда покончить с извечным противником — Россией.
Накануне бури
Этим планам помешал мировой экономический кризис. Локомотив капиталистической экономики — США, безнадежно застрял в тисках «Великой депрессии». Ее не избежали другие страны Запада.