«В 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну…
Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено, несмотря на то, что между СССР и Германией заключён договор о ненападении…
Правительство Советского Союза выражает непоколебимую уверенность в том, что наши доблестные армия и флот и смелые соколы Советской авиации с честью выполнят долг перед родиной, перед советским народом, и нанесут сокрушительный удар агрессору…
Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!»
До победы советского народа над фашистской Германией оставалось бесконечно долгих и полных невосполнимых потерь 1418 дней и ночей. В июне 1941 года на Западе и для многих в СССР это казалось полной утопией. Полностью мобилизованная и вооруженная до зубов гитлеровская армада в считанные часы смяла оборону дезорганизованных бригад, дивизий и целых корпусов Красной армии. Удар фашистских войск оказался настолько силен, а наступление столь стремительно, что уже на шестые сутки после начала войны танки вермахта грохотали гусеницами по центральной площади столицы советской Белоруссии — Минску.
Бей своих, чтобы чужие боялись
Надо прямо признать: на тот период вермахт, его офицеры и солдаты в организационном, тактическом и профессиональном плане оказались на голову выше Красной армии, ее командиров и бойцов. Не вызывает сомнения тот факт, что Советский Союз столкнулся с самым сильным, самым организованным и самым отмобилизованным противником на то время. В распоряжении Германии находились ресурсы почти всей Европы. Свою роль сыграли внезапность нападения и эффективные действия спецподразделений абвера и диверсионных групп националистов, сумевших дезорганизовать систему боевого управления Красной армии. Кроме того, за плечами офицеров и солдат вермахта был почти трехлетний опыт успешной войны. И что еще немаловажно для военного человека, ими владел дух победителя.
Чего, к сожалению, нельзя было сказать о личном составе Красной армии. У нее имелся опыт, но весьма горький. Война с Финляндией длилась всего три с половиной месяца. Но она обернулась для Красной армии колоссальными потерями: 136 476 погибших и без вести пропавших, 325 000 раненых и обмороженных, 5576 попавших в плен. Финская сторона потеряла всего 48 243 человека убитыми, 45 000 ранеными и 806 пленными.
17 апреля 1940 года на заседании Военного Совета НКО если и говорили о просчетах в войне с Финляндией, то сквозь зубы. Сталин ограничился заявлением:
«…Культ традиций и опыт гражданской войны помешали перестроиться на новый лад и перейти на рельсы современной войны»[64].
Будущие маршалы Великой Победы К. Рокоссовский, С. Бирюзов, К. Мерецков, осмелившиеся говорить о необходимости создания механизированных корпусов, качественном улучшении средств боевого управления и обучения комсостава самостоятельным действиям при ведении боя, были обвинены «в проведении вредительской деятельности против Красной армии, подрыве ее боеготовности и сотрудничестве с немецко-фашистской кликой» и арестованы.
Для тех, кто служил и служит не требуется объяснять, насколько важна фигура командира. Его профессиональная подготовка, практический опыт и волевые качества определяют успех боя, успех военной операции. К началу войны Красная армия и флот в этом плане находились в катастрофическом положении, репрессии обескровили их.
«…В 1937–1938 годах были осуждены Военной коллегией Верховного Суда СССР 408 человек из числа руководителей и начальствующего состава РККА и ВМФ. К высшей мере приговорены — 403 человека, 5 — к разным срокам наказания. Всего за этот период в РККА, ВМФ и НКВД было арестовано 28 тыс. 62 военнослужащего»[65].
На освободившиеся должности назначались вчерашние командиры батальонов и полков, не имевшие необходимого уровня организаторской деятельности и навыков боевого управления крупными воинскими соединениями. В частности, в таком звене как дивизия «около 37 % командиров находились в должности менее 6 месяце, армия и того больше — 50 %. Еще более удручающая картина наблюдалась в авиации. В звеньях авиакорпус — авиадивизия эти цифры достигали 100 % и 91,4 % соответственно. 13 % командиров вообще не имели военного образования»[66].
Страх перед возможными репрессиями, когда молодые командиры больше боялись не врага, а сотрудника своей контрразведки, вынуждал их согласовывать каждое свое действие с вышестоящим начальством. Кроме того, инициативу и умение принимать решения по ситуации, складывающейся на поле боя, убивали устаревшие, не соответствовавшие реалиям, положения действующих уставов. Также негативно влияли на уровень боевой готовности Красной армии низкая общая и техническая подготовка младшего командного состава. В подавляющем своем большинстве они имели 4 класса образования, в вермахте — 7. Поэтому поступающая на вооружение в части Красной армии новая техника эксплуатировалась, мягко говоря, не эффективно.
Еще одним и немаловажным фактором, повлиявшим на начальный ход войны, стало то, что в первые ее недели Красная армия сражалась на территории, население которой в значительной степени, если не враждебно относилось к советской власти, то, по крайней мере, не питало к ней любви. За два года с сентября 1939 года, после присоединения к СССР западных территорий Украины и Белоруссии и вхождения в его состав стран Балтии, населению, проживавшему на этих территориях, пришлось пережить болезненную, а нередко насильственную перестройку уклада своей жизни и быта. Поэтому для многих Гитлер с его частной собственностью и строгим порядком казался ближе, чем Сталин с его колхозами и всевластием советской бюрократии.
Вот в таком качественном состоянии Вооруженные силы СССР подошли к войне. Если брать количественную сторону, то она по ряду позиций имела существенное преимущество перед вермахтом. По состоянию на 22.06.41 г. Красная армия «превосходила вермахт в сухопутных войсках в 1,12 раза, авиации в 1,54 раза, танках в 2,77 раз. Уступала она ему в общей численности личного состава: против 8,5 миллионов человек, имела 5,5 миллиона человек»[67].
Цена потерь
К сожалению, это количественное превосходство советских войск было бездарно, если не сказать преступно, утеряно. Причинами являлись слабая подготовка командных кадров и низкая эффективность боевого управления войсками. Об этом красноречивее всяких слов говорят сухие цифры, содержащиеся в донесениях и сводках командования фронтов, поступавших в Генштаб.
Историк и исследователь М. Слоним, ссылаясь на данные из архива МО РФ, приводит следующие цифры:
«…за 42 дня боев части Юго-Западного фронта потеряли свыше 4 тысяч танков и около 300–350 тысяч личного состава — 60 % от общей численности. Гитлеровцы — 108 танков и 10 151 человек — 7,7 % от общей численности»[68].
В подтверждение этих цифровых показателей он ссылается на боевое донесение штаба Юго-Западного фронта от 15.07.41 г. — «Сведения за соединения и отдельные части, входящие в состав фронта». В нем содержатся данные по 28 дивизиям. Из них следовало, что среднее число потерь по дивизии составило 4086 человек.
Но самое убийственное для советского командования крылось не в огромной цифре потерь, а в их характере. Его раскрывает донесение штаба 37-й танковой дивизии, входившей в состав 15-го мехкорпуса. Скупые цифры говорят сами за себя и не требуют комментариев: «…убито: 103 чел., ранено: 280 чел., пропали без вести: 653 чел.», — и самая печальная цифра, характеризующая уровень боевого управления командирами своими подчиненными, — «убыли по другим причинам — 2040 чел.»[69].
Приведенная выше статистика потерь: 103, 280, 653 и 2040 вызывает не столько вопросы, сколько изумление. Убитых оказалось почти в 27 раз меньше, чем тех, кто «убыл по другой причине»!
Возможно, то был вопиющий случай? К сожалению, это не так. Летом и осенью 1941 года то был, так сказать, общий удручающий диагноз для всей Красной армии.
34-я танковая дивизия полковника А. Васильева являлась одной из самых боеспособных дивизий Юго-Западного фронта. В июне — июле она серьезно потрепала гитлеровцев и удостоилась того, что о ней доложили высшему командованию вермахта. Но и в ней оказалось немало тех, кто «убыл по другим причинам».
В августе 1941 года из 34-й танковой дивизии в штаб Юго-Западного фронта поступило очередное донесение. В нем сообщалось о «209 убитых, 456 раненых и заболевших, 4388 пропавших без вести?!»[70]
Такие же удивительные превращения происходили и с боевой техникой советских дивизий. В документальном сборнике «Гриф секретности снят. Потери ВС СССР» приводится цифра ее потерь по Юго-Западному фронту. По состоянию на 06.09.41 г. они составили 4381 танк (90 % всего парка).
Так, 2-я танковая дивизия (4-й мехкорпус) имела на вооружении: «…новейшие танки: КВ — 50 ед., Т-34 — 140 ед., а также 122 исправных танка старых образцов».
К 13.07.1941 г. в ее составе находилось всего «…9 танков, 600 бойцов МСП, она занимает оборону на широком фронте: Андрушевка, Мал. Клитенка, Кропивна». (Журнал боевых действий 2-й танковой дивизии).
В предыдущей записи журнала содержится отметка о потере 50 танков в боях. Об остальных 253 танках не говорится ни слова.
Аналогичная картина имела место в 8-й танковой дивизии. К докладу о боевых действиях дивизии приложена «Ведомость наличия боевых и вспомогательных машин». Она показывает исключительную живучесть вспомогательных машин в сравнении с танками. Так,