«неосторожной активностью, — и перевел, как говориться, стрелку на подельника, — относительно происходившего во Львове, я не информирован. На собрании УНК во Львове присутствовал Стецько». Далее он заверил. — «Великогерманская власть, а именно национал-социалистическая власть является нашим главным союзником, и по сей день стоит на нашей стороне. ОУН* различными методами сотрудничала с немецкими руководящими инстанциями…
В эти последние два года нами велась также борьба против большевизма, конспиративно и лишь в той форме, что разрешалась немецкими инстанциями, с которым велось сотрудничество, причем политическому статусу Германии это ничем не угрожало».
Так разоблачил двуличие Бандеры на Нюрнбергском процессе Э. Штольце[108].
Об этом же свидетельствует сопроводительное письмо группенляйтера Гросскопфа в МИД Германии и докладная записка тайного советника Баума «О провозглашении Украинского государства и создании правительства 30.06.41 г.». Оба документа с головой выдают Бандеру и его окружение, как марионеток в руках германских спецслужб и главных участников кровавой вакханалии, имевшей место во Львове.
«…Pol.Arch. AA R 101685.
Abschrift zu DIX 44, подписано: Баум.
г. Берлин 21 июля 1941 г.
Что касается событий в Лемберге 30.6., то речь шла об обескураживающем ходе людей Бандеры, то есть руководимой Степаном Бандерой группы ОУН*, «украинских националистов»; тем самым эта группа хотела обеспечить себе приоритет над другими украинскими группами. В этих целях было использовано мероприятие, названное всего лишь праздником освобождения национальных украинцев Лемберга, относительно участия, в котором у упомянутых в письме г-на Стахива представителей вермахта не было повода усомниться.
Не проинформировав предварительно ни одну немецкую инстанцию, заместитель Бандеры Ярослав Стецько неожиданно — до того прозвучали все упомянутые Стахивым общие приветствия — зачитал прокламацию Бандеры о провозглашении украинской государственности на Западной Украине, о том, что это новое государственное образование будет «плечом к плечу» с рейхом вести войну против Советского Союза, и о назначении Стецько главой правительства Западной Украины.
То, что люди Бандеры смогли опередить другие украинские группы, связано как с их большей благонадежностью, так и с тем фактом, что они проявили себя особенно активно. Немалая часть их сторонников входила в сражающийся в немецкой форме украинский батальон, который захватил радиостанцию и ратушу в Лемберге; они занимались радиопропагандой и т. д.
Немецкие военные власти, в свою очередь, были заинтересованы в связях с какими-нибудь организованными украинскими кругами, которые бы со своей стороны поддерживали спокойствие, порядок и обеспечивали проведение необходимых мероприятий в занятых областях. Так как люди Бандеры с их действующими здесь в стране ячейками, по-видимому, оказались на месте раньше других, очевидно, они получили преимущество в свете такого содействия; немецкая сторона, естественно, ставила своей целью исключительно поддержания порядка в данной местности; лембергское же собрание попыталось придать делу государственно-политический оборот.
Проф. Кох присутствовал на лембергском собрании как представитель абвера и еще до зачтения прокламации поприветствовал всех собравшихся на праздник освобождения, затем в резких выражениях осудил нелояльность действий г-на Стецько и вместе с другими представителями вермахта покинул зал. Тем временем, однако, со стороны людей Бандеры последовал второй акт самоуправства, выразившийся в том, что они распространили прокламацию Бандеры через лембергскую радиостанцию.
Как реакция с немецкой стороны против Бандеры и некоторых его ближайших соратников были использованы меры предосторожности, которые хотя и были относительно мягкими, но должны были напомнить им о реальном положении дел. Бандере было предписано отправиться из генерал-губернаторства, где он до тех пор находился, в Берлин; там он некоторое время находился под домашним арестом, сейчас он тоже под формальным арестом, но имеет право свободно перемещаться внутри Большого Берлина. Так же поступили и со Стецько.
По поводу ситуации в Лемберге, я слышу в связи с описанным, что при непосредственном участии проф. Коха в настоящее время созван «украинский земельный совет», впрочем, по другой версии, он называется «украинский совет доверия»; это объединение должно быть в распоряжении немецкой администрации лишь как консультативный орган. Есть намерение привлечь и людей Бандеры, но пока еще, очевидно, не устранены все разногласия…»[109].
В июле 1941 года блицкриг вермахта на Восточном фронте проходил без сбоев. Крушение «колосса на глиняных ногах» — СССР, как казалось в Берлине, было не за горами. Мышиная возня кучки бандеровцев с самостийностью всё больше раздражала Канариса и Штольце. Поэтому Бандеру, Стецько, а сними часть верхушки ОУН* посадили под замок в Краковскую тюрьму Монтелюпих, позднее перевели в спецблок «Целленбау» концлагеря Заксенхаузен. Их содержанию в лагере: отменное питание, освобождение от работ, увольнение в город и т. д., могли бы позавидовать рядовые оуновцы на воле. Что касается «пушечного мяса» — боевиков, то их сплавили по прямому назначению, к карателям из СС.
Каратели
В конце октября 1941 года руководство абвера объединило подразделения «Нахтигаль» и «Роланд» в один батальон (курень) под командой Е. Побигущего (Рен, штурмбаннфюрер (майор) СС). Заместителем к нему назначили, проявившего себя в лембергской резне Шухевича. Чтобы у них и остальных головорезов не возникало мыслей о «Суверенной Соборной Украинской Державе», хозяева-гитлеровцы поручили им самую грязную «работу» — проведение карательных акций против советских партизан и мирного населения.
В середине марта 1942 года батальон был направлен в Белоруссию и там вошел в состав объединенной группировки, подчинявшейся обергруппенфюреру войск СС фон Е. Бах-Зелевски. В ее задачу входила «зачистка оккупированных территорий от враждебного элемента». Батальон принимал участие в операциях «Болотная лихорадка», «Треугольник», «Котбус» и других. Его командир Побигущий по праву мог «гордиться» подчиненными. Позже он проговорился в своих воспоминаниях:
«… Безусловно, были частые бои против партизан, прочёсывание лесов, нападения на их места постоя. Курень свое задание выполнил хорошо, как это говорил фон Бах, заявив, что из всех 9 куреней, которые охраняли средние тылы Восточного фронта, — наш курень выполнил задание лучше всего»[110].
«Лучше всего» у украинских националистов это «получилось» в белорусской Хатыни, в волынских селах Борки, Заболотье, Борисовка, Кортелисы и многих других. После себя они оставляли выжженную землю и десятки тысяч безвинных жертв, среди которых были не только русские, поляки, евреи, а и украинцы, не принявшие «нового порядка» — нацистского.
И здесь Побигущий снова не удержался от бахвальства.
«…Обергруппенфюрер СС фон Бах сказал на собрании всех командиров, что это мой наилучший отдел, то он говорил это не для красного словца, что заслуга в том — старшин»[111].
«Заслуги» Побигущего и его головорезов по достоинству оценили в Берлине, на них пролился дождь наград. Побигущему присвоили звание штурмбаннфюрера (майора) СС, Шухевич (Чупрынка) стал капитаном СС и был награжден двумя Железными крестами и одной медалью, И. Грыньох (Герасимовский, Данылив) также выслужился до капитана и получил два Железных креста. В. Сидор (Шелест) вырос до капитана, ему перепал всего один Железный крест, П. Мельник (Хмара) и В. Павлюк (Ирко) на Крест не заработали, но их не обидели, они стали капитанами СС, Ю. Лопатинский (Калина) — дотянул до оберлейтенанта. Этот список гитлеровских прихвостней — палачей, на которых тысячи загубленных жизней, нынешняя украинская власть впихивает в так называемые «исторические скрижали обновленной государственности» и тем самым ставит себя на одну доску с нацистами.
«Успехи», которыми хвалился Побигущий, не остались незамеченными его хозяевами. 28 апреля 1943 года по инициативе губернатора Львова В. Кубийовича и губернатора Галиции О. Вехера началось формирование дивизии ваффен СС «Галичина». На их призыв, как о том взахлеб писали местные газеты, с «энтузиазмом» откликнулось не менее 70 тысяч выходцев с Западной Украины. Их «энтузиазм» не нашел большой поддержки у гитлеровцев. И тому есть объяснение. У Берлина с одной стороны не было столько ресурсов, чтобы вооружить и затем содержать эту, по сути, целую армию, с другой — присутствовало, и не беспочвенно, недоверие к украинским националистам. Поэтому в дивизию приняли 14 тысяч человек. Ее костяк составили каратели из бывших батальонов «Нахтигаль» и «Роланд».
«Энтузиазм» украинских националистов, пополнивших ряды СС, при молчаливом согласии хозяев — гитлеровцев, вскоре обернулся волной чудовищных погромов. Они кровавым «девятым валом» накрыли Волынь и многие другие области. Следуя постулатам Михновского:
«Все люди твои братья, кроме москалей, ляхов, венгров, румын, да жидов — это враги нашего народа. Украина для украинцев!» — и призывам основателей УВО* Коновальца и Донцова: «Требуется кровь? — Дадим море крови! Требуется террор? — Сделаем его адским! Не стыдитесь убивать, грабить и поджигать. В борьбе нет этики!», бандеровцы и мельниковцы залили морем крови территорию Украины. Ее жертвами стали не только поляки, русские, венгры, а и сами украинцы, не желавшие принимать человеконенавистнические постулаты главарей ОУН*. Попытки нынешних украинских неонацистов обелить карателей и объяснить их действиями якобы ответом на боевые акции Армии Крайовой против украинского населения не выдерживают никакой критики. Ее подразделения защищая польское население от карателей, начали свои операции против УПА* в конце июля. К тому времени от рук украинских националистов пали тысячи безвинных жертв.